Смех ангела был похож на комариный писк.
— Давай быстрее! Или пропустишь шоу!
— Да ты меня на фиг утопишь. Кем ты себя возомнил... ангелом смерти?
— Не твоей смерти, Джо.
— Не называй меня Джо! Я официально сменил имя.
Ангел опять рассмеялся. Он был уже на берегу. За его спиной начиналась аллея, ведущая к улице Силом. Как ангел узнал его настоящее имя? Вот оно, доказательство, что этот сияющий ангел — всего лишь видение. Очередное видение. Лоран спрыгнул с пирса на твердую землю. Ангел поманил его снова. И Лоран пошел за ним. Его не покидало навязчивое ощущение дежа-вю. Это со мной уже было... я видел ангелов раньше... может, я сам и назвал ему мое настоящее имя. В каком-то из прошлых видений.
И вдруг все эти видения пронеслись в его сознании бешеным ураганом:
...женщина, лежащая в сточной канаве, ее длинные волосы полощутся в потоках помоев...
...женщина на пляже, легкое летнее платье брошено на песок, ее соски — синие, твердые...
...женщина, наполовину вывалившаяся из окна...
Да. Он видел их не на снимках, которые доставал ему инспектор Сингхасри, не на зернистых отпечатках 8x10, тайком отправляемых ему на факс из полицейского участка, а в ослепительных, безумно ярких красках... пронзительно синие соски... платье небесно-лазурного цвета с кроваво-красными пятнами... бледная кожа с синеватым рисунком вен... тело, утыканное осколками, так похожими на фарфор династии Минь... губы цвета берлинской лазури.
Он пошел следом за ангелом.
Улица Силом. Днем — деловой квартал. Ночью — экзотический рынок, кишащий торговцами всякими сувенирами, которые с наступлением темноты появляются словно из ниоткуда и исчезают, как только забрезжит рассвет. Тротуар превращается в этакую тропинку, по которой может протиснуться разве что только один человек; вокруг носится темнокожая ребятня, прилавки торговцев завалены всякой всячиной: пиратские кассеты, видео— и аудиодиски, одежда, украшения, статуэтки, колокольчики, батик, унылые куклы, серебро, поддельные «ролексы», шампуры с нанизанными на них кусочками свинины, лапша, приготовленная на месте и тут же завернутая в банановые листья; ангел, скользящий сквозь это кричащее разноцветье, плавный, гибкий и прозрачный настолько, что сквозь его белесую плоть просвечивают неоновые вывески секс-баров, ангел, плывущий над мостовой, не касаясь ее брусчатки... Лоран шел за ним. Его обступали уличные мальчишки, предлагавшие девушек или даже самих себя, но сразу же отходили, увидев безумную одержимость в его диких глазах. Туристы, толстые и обильно потеющие, потому что белые всегда сильно потеют в тропиках, незнакомые с ритмами этой улицы, преграждали ему дорогу, а он отталкивал их, чтобы не мешали, и шел дальше.
Следом за ангелом.
Ангел периодически останавливался, оборачивался к Лорану, улыбался ему, звал его за собой. Они уже прошли через Патпонг, где тоже была толпа, и проститутки заманивали клиентов между развалами сувениров. Лоран шел следом за ангелом. Его окружал запах страждущей плоти, тяжелый дух похоти и продажной любви; проститутки и сутенеры завлекали его нежными голосами, манили осторожными жестами и притворно застенчивыми взглядами; они обращались к нему так, как будто они с ним одни в целом мире, и этот мир — весь для него; Лоран уже знал, что каждый таец — даже одетый в самое грязное рванье — обладает удивительным и редким талантом нести в себе утонченную прелесть.
Еще один поворот, еще одна аллея; и вдруг какофония звуков превращается в едва различимый шепот; здесь нет ни неоновых вывесок, ни грохочущего техно. Только откуда-то сверху доносятся нежные звуки маримбы.
Слившись с тенями, ангел стал как бы более осязаемым. Он остановился; было видно, что он колеблется; из темноты вышла женщина. Даже не женщина — девушка. Кожа цвета кокосовой мякоти; иссиня-черные волосы; глаза — дикие, темные. Кажется, она делала операцию по увеличению разреза глаз. На ней был только батиковый панунг, плотно обмотанный вокруг маленькой узкой груди, так что ее силуэт казался фигурой гермафродита. Когда она улыбнулась, стало видно, что ее передние зубы слегка выступают вперед, но это ее совершенно не портило, даже наоборот, придавало некую пикантность ее красоте. Похоже, она не видела ангела; она видела только Лорана.
— О, добрый сэр, — проговорила она на ломаном английском, — мало кто решатся пройти в этот маленький местечко. Я сделаю вас счастливый, минета-минета, если пожелаете, комнаты наверху, я попросить брата не упражняться ranaat, если это вам мешать. — Очевидно, она только недавно занялась этой древней профессией, иначе она бы уже знала, что слова тут ни к чему. — Ты хотеть пойти вверх? Тогда купить презерватив. У меня есть, платить за все.
— Тс-с-с... — сказал Лоран, — ты так прекрасна. Не надо слов.
Она хихикнула. Избитое клише номер 4517, уж если идти, то до конца, подумал он.
Она взяла его за руку. Ангел стоял рядом, искрясь в свете неоновой вывески «Кока-Колы». Да, похоже, что девушка его не видела. Она провела Лорана в подъезд. По темной лестнице, вверх... ангел шел перед ними... она натолкнулась на него и отпрянула. Немигающим взглядом уставилась на то место, где стоял ангел. Потом пошла дальше. Она все время смеялась.
В комнате было душно. Девушка раздвинула занавески. Лоран глянул на улицу через москитную сетку. Окно выходило на шумную улицу, где было полно людей. Она прижала руку Лорана к своей груди и развязала узел, который удерживал ткань, скрывавшую ее плоть. Ее блестящая от пота кожа сверкала, отражая мигающий свет неоновых вывесок. Такая красивая, так смеется... она просто сводила его с ума. Эти прелестные девочки, они все такие. Примитивные. Глупенькие. Беззаботные. Слияние чувственности и загадочности в оболочке из стройной и хрупкой плоти.
Ангел стоял у кровати, прямо у девушки за спиной. Стоял, широко раскинув руки. Рядом с кроватью был шкаф с зеркалом, в котором не отражался ангел. Девушка посмотрела вверх и что-то заметила... может быть, тень на стене. Или нет. Промельк движения.
— Холодно, — сказала она. Он приложил руки к ее маленькой острой груди, пытаясь согреть. Ее руки дразняще скользнули вниз, расстегнули ширинку, ремень, стянули с него джинсы... но он уже кончил... его семя текло по ее рукам... о да... столько мозолей... деревенская девушка.
— Извини, — сказал он.
— Но ты еще не купить презерватив.
— Может, попробуем еще раз?
Ее шея выгнулась, она вздрогнула; закрыла глаза.
А потом ангел спустился вниз, и рванул ее голову, и голова оторвалась... Кровь хлынула бурлящим потоком, голова с глухим стуком упала, подпрыгнув на старых, ржавых, растянутых пружинах кровати. Ее руки вскинулись и упали... медленно и грациозно... как у танцовщиц храма Эраван... медленно... медленно... медленно... по рукам текла кровь... Лоран отпрянул. Кровь забрызгала его всего... горячие капли легли на лицо, руки, грудь, губы... а ангел пил, пил и пил, насыщаясь. Трепет кожистых крыльев... медленно, в рваном, сбивчивом ритме... медленно, капля за каплей — на язык, орошая его бархатистую поверхность, алое на алом, взвесь крови в воздухе, мелкие алые капельки, плотный красный туман... влажный язык... медленно... медленно... выбивается изо рта и заползает обратно... маленький ненасытный рот, тонкие губы... блеск серебристых клыков... медленно. Медленно. Медленно. Туда и обратно, туда и обратно, в эту скользко-кровавую массу. Миллионы багряных частиц, окрасивших темноту, — глаза Лорана ловили все эти оттенки, запоминали, впивали в себя... черные черточки на постельном белье, брызги крови на стене, алые крапинки на теле девушки, бледнеющем с каждой выпитой каплей крови. И ангел, его улыбка среди кровавого пиршества. Да, он улыбался. Но не губами, нет. Только глазами. Только глазами... что светились таинственным светом.
Насытившись, ангел колыхнулся, расплылся туманом и вылетел через окно на улицу.
Лоран тяжело осел на пол. Кровь на руках девушки растеклась, и под ней проступил липкий узор из спермы. С кровати на него смотрела оторванная голова. Снизу, где раньше была шея, одиноко торчал позвонок. Бледное лицо без единой кровинки, волосы, сбившиеся, как мочалка, мертвый застывший взгляд.
