Постеснялась она! Дороти с трудом сдержала рвущееся из глубины души ругательство. Головы бы поотрывать и этому доктору, который не уточнил, где и в каких условиях работает его пациентка, и этому папе, который решил, что, раз все так складывается, нечего отрывать дочь от практики! Тоже фанат профессии выискался! С такой работкой и без всяких потрясений за пару месяцев станешь неврастеником! Родственники попытаются покалечить — зовешь службу безопасности. Истерика у беременной женщины — снимаешь с подоконника, попутно наврав с три короба, и провожаешь в кабинет к психологу. Пробуют шантажировать, умолять, угрожать, плакать — пытаешься вежливо выпроводить подальше. В устах Морозовой все это звучит так просто и буднично — девочка, кажется, к этому привыкла! А она‑то, Дороти, еще жалуется на временные неудобства по поводу сотрудничества с Габриэлем Дольером! Небось, лидер Центра летной подготовки со всеми своими недостатками — сущий ангел с крылышками по сравнению с таким кошмаром!
— Извините, что и я вам покоя не добавляю, — подперев кулаком подбородок, Дороти подождала, пока Ульяна закажет себе чашку кофе и пирожное, — но сведения, которыми вы обладаете, могут оказаться крайне важными для следствия.
— Да, я все понимаю, — вяло откликнулась девушка, и взгляд ее снова стал тоскливым и затравленным, — только не знаю, чем смогу вам помочь. Дело в том, что я из того вечера почти ничего не помню. Меня уже опрашивали сотрудники службы безопасности, и я им рассказала все, что вспомнила. Честное слово, я ничего не скрываю! Я вообще не понимаю, почему меня должны о чем‑то спрашивать! Ведь "Серебряная Камелия" не имеет ни малейшего касательства к сгоревшей проводке "ДиЭм"! Папа еще в прошлый раз удивился, что меня опрашивали ваши сотрудники…
Неизвестный частному детективу Петр Морозов приобретал в ее глазах все более отталкивающие черты… Кроме того, Дороти понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и осознать, что не все на "Одиннадцати" посвящены в истинные подробности расследования. Ульяна Морозова искренне полагала, что в трагедии клуба виновата неисправная проводка, в связи с которой ее опрашивают уже во второй раз, и это действие вызывало у нее вполне законное недоумение. Разумеется, она‑то никаким боком не может оказаться причастной к электрификации "ДиЭм"!
— Не беспокойтесь, никто вас ни в чем не подозревает, — поспешила заверить Дороти. — Я вообще из гражданских сотрудников службы. Нам просто необходимы дополнительные сведения, и мы проводим стандартные процедуры. Если вам нужны рекомендации, то меня знает и ваша подруга Сильвер Фокс.
— Силь? — лицо Ульяны немного утратило благородную бледность, а глаза — испуг. — Вы ее тоже опрашивали?
— Да, — не вдаваясь в подробности, лаконично ответила Дороти, почти не покривив душой — она действительно тесно пообщалась с Сильвер. — Она очень помогает расследованию, и на вашу помощь мы тоже надеемся.
Очевидно, фамилия Монтего ни о чем не говорила Ульяне: она ведь выступила с "Серебряной Камелией" только один раз, поэтому с Дэнни могла быть знакома лишь постольку — поскольку, поэтому никаких ассоциаций имя Дороти у нее не вызывало. Зато упоминание Сильвер Фокс заставило девушку приободриться, и к тому моменту, как робот — официант принес ее заказ, Морозова уже собралась с мыслями с ученической старательностью. Отхлебнув из чашки, она с храбростью загнанного в угол кролика посмотрела на собеседницу и решительно предложила:
— Спрашивайте!
— В прошлый раз вы излагали нашему сотруднику факты? — Дороти дождалась ответного кивка и только после этого продолжила. — Давайте теперь пройдемся по ощущениям. Постарайтесь подробно описать мне тот вечер с той самой минуты, как вы выехали из дома и направились в "ДиЭм". Не упускайте ни одной мелочи: о чем и в связи с чем вы подумали, какой дорогой и на каком транспорте добрались, что собирались делать после концерта, какое у вас было настроение. Ну и, само собой, что происходило уже в клубе до перерыва и во время перерыва. Вытаскивайте все подробности, которые сможете припомнить, малейшие воспоминания и ощущения…
— Зачем? — Ульяна удивленно захлопала ресницами.
— Мы часто что‑то замечаем, сами того не понимая, но потом это можно "выловить" только на уровне неясных чувств, — довольно туманно пояснила частный детектив. — Давайте попробуем: вдруг вы что‑то видели, но пока не можете этого сформулировать? Вы просто рассказывайте так, как вам хочется, как кажется правильным — пусть даже не по порядку. Если возникают какие‑то ассоциации, я их тоже готова выслушать. Если вам удобно, вспоминайте цвет травы, неба, облаков, одежду людей, которые привлекли ваше внимание, случайно запомненные цифры из номеров магнитомобилей или "сильверов". Не старайтесь строго соблюдать линейность — я вас в любом случае пойму. И, если не возражаете, сделаю аудиозапись для отчета перед руководством. Ну что, начнем?
Этот метод действительно работал — Дороти часто использовала его еще в бытность свою штатным адвокатом службы безопасности. Порой по таким легким "зацепкам", которые самим ее клиентам казались незначительными, ей удавалось взглянуть на факты под новым углом, а главное — и других заставить смотреть на них именно так.
Ульяна несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями, а потом начала рассказывать. Она сбивалась, запиналась, иногда путалась в последовательности событий и действий, но частный детектив ее не подгоняла и не прерывала. Активировав звукозаписывающее устройство, Дороти заодно и заносила записи в собственный коммуникатор, на всякий случай фиксируя то, что ей самой казалось важным.
— Весь тот день я нервничала, потому что собиралась вечером играть… Утром на практике было еще ничего, а днем, когда я пришла домой, мама даже предложила мне выпить успокоительного, но я отказалась. Я очень боялась опоздать, поэтому из дома вышла сильно заранее и приехала в клуб первой. Рядом с "ДиЭм" не было ни магнитомобиля Кароля, ни серебристого "сильвера". Мне показалось неловким прийти к хозяину клуба без кого‑нибудь из "Серебряной Камелии", поэтому я решила немного посидеть рядом в парке на скамейке, подождать, кто из ребят приедет первым… Там гуляло много людей: родители с детьми, парочки… Я еще подумала: странно, ведь это не выходной день… Они все не работают, или работают не полный день, или занимаются практикой, как я… И еще я думала, что кто‑нибудь из них, наверное, придет вечером в "ДиЭм" и услышит, как я играю… И что, может быть, мне не следует вообще выходить на сцену, потому что все равно ничего не получится…
Прежде чем продолжить, Ульяна сделала небольшую паузу, вздохнула, глотнула остывающий кофе. Дороти отметила "парк" в своем коммуникаторе.
— Там я сидела, наверное, около получаса — приехала очень рано, — наконец, снова заговорила Морозова. — Думала связаться с Сильвер, но решила не дергать ее лишний раз. Я подумала, что она тоже волнуется перед выступлением, и с моей стороны было бы эгоистично требовать от нее поддержки… Потом я увидела, как у клуба паркуется магнитомобиль Кароля, но сразу за ним не пошла — решила, что это глупо и нелепо, как будто я прямо сидела и ждала, когда он приедет. Конечно, на самом деле так и есть, но я не хотела, чтобы остальные так подумали…В общем, решила подождать еще немножко, сидела на лавочке и смотрела по сторонам. Там была одна очень любопытная парочка, они вроде бы прощались, и я загадала, что, как только они разойдутся или уйдут, сразу направлюсь в "ДиЭм"…
"Любопытная парочка?" — пометила Дороти в коммуникаторе. Интересно, что именно показалось Ульяне "любопытным"? Ведь что‑то же заставило ее выделить именно этих двоих из обилия гуляющих в парке людей!..
— Они очень оригинально смотрелись вместе, — Морозова как будто услышала мысли своей благодарной слушательницы. — Девушка была очень яркая, а мужчина… как будто выглядел самым обыкновенным. Она одета в красное, а он в чем‑то темном, неброском. У нее темные волосы, очень красиво уложенные, умелый макияж, какие‑то сдержанные, но явно не дешевые драгоценности, а он — светлый блондин, довольно небрежно причесан, никаких "украшательств"… Мужчины обычно на такие вещи внимания не обращают, но забавно видеть такого "обыкновенного" парня рядом с красоткой, за которой, небось, толпами бегают. Но при этом, как ни странно, со стороны было очевидно: из них двоих главный — именно он. Он ей что‑то втолковывал, и она его слушала, едва ли не затаив дыхание. Вообще казалось, что женщина ничего вокруг не видит и не замечает. А потом он передал ей какой‑то сверток, и она его приняла, как будто там лежала невесть какая драгоценность, хотя он явно был слишком большой и тяжелый…
