– Вот это да! А что произошло потом?

«Черт побери! Неужели у меня нет ни одной приличной истории, предназначенной для женских ушей?» – мрачно подумал Броуди.

– Я потом тебе расскажу. Так что же в действительности было между тобой и Эллиотом?

Тори откинулась назад, прислонившись спиной к дереву, и посмотрела ему прямо в глаза. Взгляд ее был очень серьезен.

– Эллиот – самый достойный мужчина из всех, кого я знаю, и он заслуживает большой и всепоглощающей любви. А я не могла дать ему этого… Я была очарована его искренностью, его постоянством. Он очень семейный человек… – Ее голос стал тихим и задумчивым. – У него есть все, чего не было у Коннора Андерсона.

О черт! Он должен был понять, что этот разговор ранит ее. Лу рассказал, что муж Тори погиб пять лет назад. Броуди полагал, что эта рана уже затянулась, но теперь он видел, насколько она еще сильно кровоточит у нее в душе.

– Лу сказал, что твой муж исполнял крайне опасные трюки и что его тяготила семейная жизнь. Что ж, это можно понять…

– Ты понимаешь его?

Броуди не понравилось, как она это спросила. В вопросе была какая-то ловушка, которую он не мог понять.

– Пожалуй. Ведь работа «тюленя» – тоже весьма опасное занятие. Я не хотел бы находиться на задании и мучиться оттого, что где-то меня ждет женщина и от беспокойства не может спать по ночам. А дети? Пожалуй, дети еще больший груз…

Тори невесело усмехнулась.

– Боюсь, что это занятие даже более опасное, чем трюки.

– Разве?

Броуди замолчал, с симпатией думая о ее погибшем муже. Он не был уверен, что смог бы выполнить задание, если бы знал, что дома его ждет Тори. Он постоянно беспокоился бы о том, что будет с ней, если его тело пришлют в гробу.

– А Коннор позволял мне беспокоиться за него, за его жизнь. Он, наслаждался риском, и семья была ему не нужна. По правде сказать, он никогда не ощущал себя женатым человеком. У него всегда были другие женщины.

– Зачем? – Вопрос сорвался у него с губ, прежде чем он успел сообразить, что он значит. Но Броуди действительно не мог понять, как можно изменять Тори.

– Коннор был красив и обаятелен. Женщин всегда влекло к нему. А он не мог противостоять соблазну. – Она произнесла все это на одном дыхании, помолчала, прикрыв глаза, и через несколько мгновений добавила: – Я знала это с самого первого года нашей совместной жизни, но не могла признаться в этом никому – даже самой себе.

Именно поэтому Броуди никогда не заводил длительных связей с женщинами. Что он мог ответить ей? Как мог помочь ей залечить рану, нанесенную этим поганцем? Броуди положил Тори руку на плечо, но она отстранилась.

– Со мной все в порядке. Но мне понадобились все прошедшие годы, чтобы стать откровенной с самой собой. Я не могу выйти замуж за Эллиота, не любя его по-настоящему. Я решила вернуть ему обручальное кольцо еще до смерти Джана. Но когда Эллиот позвонил мне и рассказал, что произошло, он был настолько подавлен, что я отложила это. Я решила, что лучше объяснить ему все после похорон, когда он немного придет в себя.

– Я понимаю, – сказал Броуди, испытывая смутное разочарование.

Неужели он такой эгоист? Ведь он-то решил, что хотя бы частично несет ответственность за их разрыв…

Ему хотелось хоть немного значить для нее, и он в какой-то момент подумал, что так оно и есть. Но Тори была не из тех женщин, кто легко прощается с прошлым и так же легко пускает посторонних в свою душу. С этим необходимо смириться. Она такая, какая есть. Разумеется, Тори вернула обручальное кольцо не из-за него: они ведь почти не знают друг друга.

Броуди все-таки обнял ее и прижал к себе. Солнце пробивалось сквозь ветки дуба, бросая блики на ее золотистые волосы.

– Дай мне шанс, Тори, – прошептал он.

– Шанс для чего?

«Показать, что я ненамного хуже моего брата», – хотелось ему сказать, но он промолчал.

– Ты ведь скоро уезжаешь, не так ли?

Броуди не мог отрицать этого. Он действительно собирался вернуться на службу, но хотел сначала получить ответы на все свои вопросы, связанные со смертью отца и жизнью матери. Ему многое нужно было сделать до отъезда, черт побери! Но он, несомненно, собирался уехать.

– Быть «тюленем» – все, что я умею в жизни.

– Тебе почти тридцать лет, осталось несколько лет активной деятельности, а потом они засадят тебя за писанину.

– Верно, – признал он. – Как ты догадалась?

Тори посмотрела на него с улыбкой.

– Я смотрела документальный фильм по телевизору. – Она вдруг нежно поцеловала его в щеку, едва коснувшись губами, и это был самый сладкий поцелуй в его жизни. – Ты еще можешь сделать вторую карьеру.

– Наверное. Ты, может быть, слышала о Кайле Паркере. Он специалист по антитеррористической технике и после отставки работает гражданским консультантом в Военно-морском флоте. Спутники, военные компьютеры… В общем, всякое такое.

Не нужно было быть специалистом по ракетам, чтобы заметить, что Тори неинтересно продолжение разговора о военной службе. Она наверняка полагала, что он может воспользоваться шансом, который ему давало полученное наследство. Броуди вынужден был признать, что полюбил этот винный край, хотя раньше и представить себе такого не мог. Ему нравилось здесь, он начинал любить своего брата… Но все это совершенно не означало, что он собирается провести в Виноградной долине всю свою жизнь.

Этот разговор вел в никуда. Он уже не ощущал свою близость с Тори. Он лишь чувствовал себя ее партнером. Не зная, что говорить дальше, он нагнулся и поцеловал ее. Ему понадобилось сделать над собой усилие, чтобы не быть слишком настойчивым: он знал, что женщинам нравятся нежные мужчины.

– Прекрати, пожалуйста, Броуди, – прошептала она.

Он прижался губами к мочке ее уха.

– Прекратить что? Я всего лишь целую тебя.

– Именно этого я и боюсь.

Броуди почувствовал в ее голосе готовность сдаться и больше не колебался. Он приник к ее губам, и они раскрылись, приглашая к глубокому страстному поцелую. Его не надо было уговаривать. Он впился в ее губы самым страстным поцелуем, на который только был способен.

Тори тихонько застонала, и Броуди еще крепче сжал ее в своих руках. О, дьявол, он больше не мог сдерживаться… он больше не мог ничего с собой поделать!

Броуди положил одну руку на ее грудь и стал ласкать сосок, чувствуя, как он твердеет с каждым его движением.

– Тори, с тобой все иначе, – бормотал он, целуя ее шею.

– Броуди, – тихо прошептала она. Впервые в жизни его имя прозвучало невыразимо эротично. Он даже представить себе не мог, что голос женщины может так возбуждать. – Броуди… О, я не должна.

Но нет, размышления Тори в этот момент ему были совсем не нужны.

Броуди глубоко вздохнул:

– Все в порядке, детка.

Он вновь впился в ее губы и окончательно утонул в поцелуе. Сгорая от собственного желания, он тем не менее ощущал тепло ее тела. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он просунул руку под свитер и начал расстегивать лифчик, лаская при этом обнажившуюся грудь.

Броуди знал, что не собирается удовольствоваться только ласками и поцелуями. Уложив Тори на пьянящую осенними ароматами землю, он буквально задыхался от сказочного запаха ее тела и вкуса ее губ.

– Черт побери, это самый долгий поцелуй в моей жизни, – пробормотал он, ненадолго отстранившись.

– Ты прекрасно это делаешь, – прошептала она. – Но мне кажется… Ты относишься ко мне как-то несерьезно.

– Я чертовски серьезно отношусь к тебе!

Ее широко открытые глаза смотрели на него.

– Почему?

– Потому что ты – необычная.

Он ласкал соски ее набухших грудей, и это было так прекрасно! Рассудок приказывал Тори немедленно остановить его, но тело отказывалось повиноваться. Она совсем не знала этого мужчину и тем не менее уже второй раз провоцировала его заняться с ней любовью.

Никогда в жизни Тори еще не испытывала такой жгучей, всепоглощающей страсти. Но этот мужчина отличался от всех, кого она встречала раньше, ее тело понимало это лучше разума. И с чего только она взяла, что он похож на Коннора Андерсона?..