Находясь на своем посту в Турции, Папен координировал работу всех германских служб в этой стране, имел доступ к секретной информации германской разведки, активно использовал свои связи в турецких политических верхах, имел прямой доступ к фюреру. Работу с эмиграцией из СССР, особенно с кавказской, точнее, той ее частью, что характеризовалась ярко выраженными сепаратистскими устремлениями, он считал архиважным делом.
Разумеется, он руководствовался теми взглядами германских политических верхов, которые настойчиво и последовательно навязывались немцам радикальной эмиграцией и находили отклик. А они заключались в том, что за неудачами Красной Армии неизбежно последуют восстания не только в прифронтовых, но и глубинных районах СССР, в том числе на Кавказе. Это в значительной степени определит успех военной кампании на Востоке.
Папен отлично знал, что вся агентура германской разведки из эмигрантской среды, задействованная на этом направлении, и накануне войны и тем более после ее начала была ориентирована именно на достижение этой цели. Но первые же месяцы весьма разочаровывали: никаких широкомасштабных выступлений, а тем более восстаний против московского руководства не произошло. Хуже того, на оккупированных немцами территориях разворачивается партизанское движение, которое создает угрозу германским коммуникациям и отвлекает с восточного фронта немало дивизий.
Сам Папен всегда относился к бодрым прогнозам горцев и закавказцев на германской службе с известной осторожностью. Но не могли же так кардинально ошибаться не только они, но и германская разведка, политическое руководство, сам фюрер, наконец, который очень верил некоторым авторитетам из России, например генералу Краснову.
В середине ноября 1941 года в Анкару с рабочим визитом прибыл заведующий отделом печати МИД Германии доктор Шмидт. Папен устроил по этому случаю прием, на который были приглашены официальные лица, а также представители турецкой прессы и германские журналисты, аккредитованные в стране. Один из сопровождавших высокопоставленного немецкого дипломата деятелей в доверительном разговоре с источником советской разведки, присутствовавшим на приеме, сообщил, что в Берлине царит глубокое разочарование по поводу происходящего. Не сбываются предсказания, которыми господа из России прожужжали все уши. Они утверждали, что там начнется восстание, как только фюрер объявит войну Советам. Война идет, а в СССР все спокойно, более того, в многонациональной стране отмечается консолидация общества, чего не было в Первую мировую.
Другой участник приема сказал, что фюрер весьма раздосадован отсутствием политических потрясений в Советском Союзе. Он якобы в раздражении бросил фразу о том, что германский посол в Москве граф Шуленбург все время говорил об отставании русских в качестве вооружения, а друг Германии Краснов твердил о назревшей национальной революции. На деле же расчеты на устарелое вооружение Красной Армии и на восстания совершенно не оправдались. Если и обещания лидеров эмиграции «поджечь Кавказ» также окажутся блефом, то положение может оказаться далеко не таким радужным, как об этом говорят политики и военные чины.
После бесед со Шмидтом Папен сказал в кругу своих соотечественников: «Если я до начала наступления германских войск на Кавказе не организую там восстания или хотя бы брожения, значит, все прибывающие оттуда агенты врут. Мне нужны верные люди, сколько бы это ни стоило, мне нужен контакт с турками и мусульманами-кавказцами. Всякая, даже малая помощь нам в этом отношении будет должным образом вознаграждена». Это звучало политической установкой представителям всех германских ведомств, причастных к работе с эмиграцией на территории Турции.
Папен планировал напроситься на прием к президенту Исмету Иненю с аргументами в пользу скорейшего вступления Турции в войну с СССР как единственного пути исполнения ее вековой мечты о господстве над мусульманами Кавказа.
Тщательно разработанный им сценарий подпортили свои же. В Черном море неизвестные подводные лодки одно за другим потопили турецкие торговые суда. Геббельсовская пресса сообщила, что это дело рук Москвы. Советский посол в Анкаре дал твердые заверения турецкой стороне о явно провокационном характере этих домыслов и желании советского руководства поддерживать с Турцией дружественные отношения. Да и всегда полезный в таких случаях вопрос, кому это выгодно, указывал на истинных исполнителей.
Вскоре в турецких политических кругах, а затем и в печати заговорили о причастности к гибели турецких судов Германии и ее союзницы Румынии, которым явно на руку осложнение турецко-советских отношений. Турецкое руководство сочло необходимым потребовать объяснений от германского посла. Пришлось, вместо того чтобы по собственной инициативе высказать туркам свои заманчивые предложения, оправдываться, причем самое неприятное для Папена было то, что его словам турки не верили. Но у него есть инструкции из Берлина, что и кому говорить, и он как посол их аккуратно выполняет.
То, что все предписания надлежит выполнять неукоснительно и пунктуально, для Папена было аксиомой. Взять хотя бы такую мелочь, как приезд в Турцию германского музыканта маэстро Преглариуса. Его пригласили дирижировать местным оркестром, в программе концерта — произведения Мендельсона и Чайковского. Но первый запрещен в рейхе по причине неарийского происхождения, а второй почти каждый день звучит по московскому радио. Папен использовал свою власть, дирижеру пришлось отказаться от выступления перед турецкой публикой. Хозяева выход нашли, дирижировал турок Хасан Фериа, и, по отзывам рецензентов, превосходно. Но посол, как говорится, выполнил свой долг.
Папен все же подготовил тезисы для беседы с президентом в надежде, что для этого представится благоприятная возможность. Суть их сводилась к следующему.
Европа уже стала самодостаточной и без неконтинентального государства, то есть Англии, а ее окончательное поражение предопределено. Победа над СССР положит начало распаду этого государства, что создает новую ситуацию для Германии и поддерживающих ее стран. На Кавказе уже ведется энергичная подготовка к всеобщему восстанию, которое скорее всего произойдет весной 1942 года. Берлин хотел бы видеть Турцию заинтересованным участником этих процессов. Уже сейчас можно договориться о компенсациях, имея в виду принцип включения всех кавказских территорий с мусульманским населением в состав турецкого государства.
Более детальная схема, которая, судя по полученному в Москве сообщению, была доведена Папеном до сведения турецкого правительства, в интерпретации источника выглядела так. Турецкое меньшинство на Кавказе провозглашает свою независимость и обращается к Анкаре с просьбой о помощи. Турецкое правительство в ответ заявляет, что в целях обеспечения безопасности и поддержания порядка оно вынуждено ввести войска на территории с тюркоязычным населением. Германия и ее союзники поддерживают действия Турции и окажут ей необходимую помощь. Она в свою очередь заверяет США и Англию, что не собирается объявлять войну Советскому Союзу, а речь идет лишь о временной мере по защите турецкого населения Кавказа. Турки вежливо выслушивали посла, но воспользоваться его рекомендациями не спешили. Тем не менее опасность того, что Турция может уступить нажиму немцев, оставалась.
Поступившая из Центра в анкарскую резидентуру телеграмма гласила, что Гитлер принял в своей ставке турецкого посла Гереде. Надлежало принять меры к получению информации о содержании беседы между ними и отслеживанию любых других контактов турецких официальных представителей с немцами .
Германский министр иностранных дел в начале 1942 года принял Саида Шамиля. Отвечая на его рассуждения о необходимости поддержать назревшее по всем признакам восстание на Кавказе, сказал, что вермахт будет продвигаться на Кавказ и вопрос его освобождения — это лишь вопрос времени. Но формула, что он весь готов взорваться, очевидно, Риббентропа не устроила. Вот если уважаемый господин Шамиль укажет хотя бы одну точку, где обозначилась реальность такого восстания, то это могло бы круто изменить дело. Люфтваффе имеет возможность высадить туда сильный воздушный десант и поддержать такое выступление. Определенного ответа рейхсминистр не получил.
