В этом доме сумасшедших Надо быть хитрей лисы: Чуть осмыслишь, чуть очнешься — И соскочишь с полосы… Мертвым светом залит столик. За стеной храпит солдат. Полевые телефоны Под сурдинку верещат. На столе копна пакетов — Бухгалтерия войны: «Спешно», «В собственные руки»… Клоп гуляет вдоль стены. Сердце падает и пухнет, Алый шмель гудит в висках. Смерть, смеясь, к стеклу прильнула… Эй, держи себя в руках! Хриплый хохот сводит губы: Оборвать бы провода… Шашку в дверь! Пакеты в печку! — И к собакам – навсегда. Отошло… Забудь, не надо: С каждым днем – короче счет… Перебой мотоциклета Закудахтал у ворот. Между 1914 и 1917 Штабы поднялись. Оборвалась торговля и труд. Весь день по шоссе громыхают обозы. Тяжелые пушки, как дальние грозы, За лесом ревут. Кругом горизонта пылают костры: Сжигают снопы золотистого жита, — Полнеба клубами закрыто… Вдоль улицы – нищего скарба бугры. Снимаются люди – бездомные птицы-скитальцы, Фургоны набиты детьми, лошаденки дрожат… Вдали по жнивью, обмотав раздробленные пальцы, Угрюмо куда-то шагает солдат. Возы и двуколки, и кухни, и девушка с клеткой в телеге, Поток бесконечных колес, Тревожная мысль о ночлеге, И в каждых глазах торопливо-пытливый вопрос. Встал месяц – оранжевый щит. Промчались казаки. Грохочут обозы, — Всё глуше и глуше невидимых пушек угрозы… Всё громче бездомное сердце стучит. Между 1914 и 1917 Одолела слабость злая, Ни подняться, ни вздохнуть: Девятнадцатого мая На разведке ранен в грудь. Целый день сижу на лавке У отцовского крыльца. Утки плещутся в канавке, За плетнем кричит овца. Всё не верится, что дома… Каждый камень – словно друг. Ключ бежит тропой знакомой За овраг в зеленый луг. Эй, Дуняша, королева, Глянь-ка, воду не пролей! Бедра вправо, ведра влево, Пятки сахара белей. Подсобить? Пустое дело!.. Не удержишь – поплыла, Поплыла, как лебедь белый, Вдоль широкого села. Тишина. Поля глухие, За оврагом скрип колес. Эх, земля моя Россия, Да хранит тебя Христос! 1916 Чужое солнце
1 Сероглазый мальчик, радостная птица, Посмотри в окошко на далекий склон: Полосой сбегает желтая пшеница, И леса под солнцем – как зеленый сон. Мы пойдем с тобою к ласковой вершине И орловской песней тишину вспугнем. Там холмы маячат полукругом синим, Там играют пчелы над горбатым пнем… Если я отравлен темным русским ядом, Ты – веселый мальчик, сероглазый гном… Свесим с камня ноги, бросим палки рядом, Будем долго думать, каждый о своем. А потом свернем мы в чашу к букам серым, Сыроежек пестрых соберем в мешок. Ржавый лист сквозит там, словно мех пантеры, Белка нас увидит – вскочит на сучок. Всё тебе скажу я, всё, что сам я знаю: О грибах-горкушах, про житье ежей; Я тебе рябины пышной наломаю… Ты ее не помнишь у родных межей? А когда тумана мглистая одежда Встанет за горой – мы вниз сбежим свистя. Зрей и подымайся, русская надежда, Сероглазый мальчик, ясное дитя!.. Когда, как бес, Летишь на санках с гор, И под отвес Сбегает снежный бор, И плещет шарф над сильною рукой, — Не упрекай за то, что я такой! Из детства вновь Бегут к глазам лучи… Проснулась кровь, В душе поют ключи, Под каблуком взлетает с визгом снег, — Благословен мальчишеский разбег! Но обернись: Усталый и немой, Всползаю ввысь, Закованный зимой… За легкий миг плачу глухой тоской. Не упрекай за то, что я такой! <1923> С девчонками Тосей и Инной В сиреневый утренний час Мы вырыли в пляже пустынном Кривой и глубокий баркас. Борта из песчаного крема. На скамьях пестрели кремни. Из ракушек гордое «Nemo» [205]Вдоль носа белело в тени. Мы влезли в корабль наш пузатый. Я взял капитанскую власть. Купальный костюм полосатый На палке зареял, как снасть. Так много чудес есть на свете! Земля – неизведанный сад… «На Яву?» Но странные дети Шепнули, склонясь: «В Петроград». Кайма набежавшего вала Дрожала, как зыбкий опал. Команда сурово молчала, И ветер косички трепал… По гребням запрыгали баки. Вдали над пустыней седой Сияющей шапкой Исаакий [206]Миражем вставал над водой. Горели прибрежные мели, И кланялся низко камыш: Мы долго в тревоге смотрели На пятна синеющих крыш. И младшая робко сказала: «Причалим иль нет, капитан?» Склонившись над кругом штурвала, Назад повернул я в туман. 1922 вернутьсяNemo – имя персонажа романа Жюля Верна «20 000 лье под водой». вернутьсяИсаакий – Исаакиевский собор в Петербурге. вернутьсяKolpin-see – озеро в провинции Мекленбург на востоке Германии. |
