3. Генерал Шеер, начальник полиции и жандарме- рии Киевского округа, небольшой, седой человек, ме- тался по своему кабинету: — Вы ничего не понимаете, ничего! Понавесили на грудь кресты и полагаете, что заслужили право спокойно жить, гулять на банкетах, развлекаться. Они нас задушат, понимаете, задушат,— жилы на шее Шеера надулись, и он провел по ним рукой. Он не ошибся, этот Шеер: пройдут три года, и на его шее действительно затянется петля — военный преступник будет качаться на виселице в центре Крещатика. А пока что генерал неистовствовал: — В Киеве не должно быть ни одного партизана. Слышите? Фюрер не жалеет ничего. К вашим услу- гам лучшие гостиницы, пайки, золото... А чем вы отблагодарили фюрера, чем? Поздно вечером из его кабинета, тихо ступая, чтобы каким-нибудь неосторожным шагом не вы- звать нового припадка ярости генерала, один за дру- гим выходили высокие чины полиции, жандармерии, разных секретных организаций, каких до черта было в Киеве. Завтра они начнут действовать с новой си- лой. Одному из шеероЕских шпиков удалось проник- нуть в парторганизацию. Только что Борис Загорный узнал страшную весть: фашисты расстреляли его брата Павла. Он погиб, не выдав товарищей. Сколько близких и верных друзей потерял Борис. Еще не зажила рана на сердце после смерти Григо- рия Кочубея, а Сергей Ананичев принес новую тяже- лую весть: в лесу погиб в бою Николай Шешеня, их суровый, смелый и нежный друг. И вот не стало Павла... Борис закрыл дверь и повернул регулятор радио- приемника. Полились тихие позывные Москвы. Хо- телось, чтобы эта торжественная музыка залила, на- полнила комнату, вырвалась на улицу, разгоняя мертвящую тишину. В радиоприемнике загремело. Неужели звуки боя? Нет, ото салюты. Советские войска освободили Орел, 143

город, который гитлеровское командование объявило символом несокрушимой обороны. «Это расплата за тебя, за твою кровь, Павел, за сиротство твоих детей»,— звенело в душе Бориса. А радиоприемник приносил все новые и новые радостные известия. Уже появилось Харьковское направление. Идут бои в Донбассе. Того и гляди, появится и Киевское направление... А ты не дожил до этой радости, брат! Загорный положил на стол большой лист бумаги и, как умел, вывел ученической кисточкой: «Киевляне! Советские войска освободили Орел. Фрицы бегут. Не бойтесь этих кровавых собак! Скоро будет освобожден Харьков, Донбасс. Смерть немецким оккупантам!» Как только смеркнется, Борис выйдет на улицу и приклеит несколько таких листовок. Пусть два, три, десять жителей Киева успеют почитать листовки до того, как их сорвут гестаповцы. Но известие о наступ- лении советских войск облетит дома, дворы, улицы и как луч прорежет темноту, порадует киевлян. Борис винил себя за гибель брата. Вспомнился тот июньский вечер, когда Павел познакомил его с шо- фером из гаража «Киевэнерго» комсомольцем Сука- чем. Брат давно рассказывал Борису об этом юноше. Сукач уже выполнил много заданий Павла: и ли- стовки в селах распространял, и людей, которых нужно было выводить в партизанский отряд, перево- зил на своей машине через днепровский мост. Кстати, машина эта была не простая: новенький «Фиат», недавно привезенный из Германии для шефа «Киевэнерго» предателя Баранова. Сукач доверил Павлу большую тайну: в дебрях Козинского леса, в глубоком овраге, закопано много оружия — гранаты, винтовки, пулеметы. Их собрали козинские комсомольцы еще в начале войны, после боев, которые там проходили. Комсомольцы соби- рали оружие для партизан, скрывавшихся в камы- шах. О существовании тайника пронюхал предатель и выдал полицаям комсомольскую тайну. Однако он не знал, где именно устроен тайник. Летом 1942 года юношей и девушек схватили, согнали в лес: 149

— Показывайте, где закопали оружие. Комсомольцы не выдали своей тайны. Долго истя- зали их палачи, затем крикнули: «Бегом!». И в спину комсомольцам ударила пулеметная очередь. Коля Сукач перехитрил палачей: он упал и притворился мертвым. Зто спасло его. В село возвращаться было нельзя. Он пробрался в Киев. Мысль о тайнике, стоившем многих жизней, не давала ему покоя. — До каких же пор это оружие будет лежать в земле? — спросил он Павла. Подпольщики решили переправить оружие в пар- тизанский отряд «За Родину». Поездку в лес подготовили хорошо. Станислав Вышемирский достал пропуск генералкомиссариата на выезд машины из Киева. А Павел исхлопотал у начальства трехдневный отпуск, якобы для поездки в села за продуктами. Подпольщикам повезло: десять ящиков со снаря- дами, три — с гранатами, три ручных пулемета на- шли они в оврагах и передали партизанам. Но слу- чилась беда: кончился бензин, и машина останови- лась. — Что делать? — схватился за голову Коля.— Где взять бензин? Вернусь в Киев без машины — меня расстреляют. — А ты не ходи,— сказали партизаны.— Айда с нами в лес. — Пойду! — решил Коля. Предложили и Павлу остаться у партизан, но он ответил: — Не могу. Как же без разрешения организации? К тому же у меня в Киеве есть незаконченное дело. Для него немного «конфет» возьму с собой,— Павел положил в мешок несколько мин, распрощался с друзьями и пошел в Киев лесными тропами. В Киев Павел вернулся благополучно. Пришел на работу, стал к станку. Переполох, поднявшийся в га- раже из-за исчезновения шофера Сукача, вначале его не коснулся. Допрашивали начальника гаража и механика. Видимо, их здорово пугнули, и начальник стал вспоминать: да, с шофером Сукачем дружил Павел. Павла арестовали. Сергею Ананичеву удалось познакомиться с по- 150

лицаем, который брался за большую взятку облег- чить участь Павла. Но потом он наотрез отказался «путаться в это дело». Полицай узнал, что Шеер заявил: «Этот токарь из «Киевэнерго» будет той веревочкой, за которой потянутся и другие киевские подпольщики». Мечта кровавого палача не сбылась: Павел Загор- ный не стал этой «веревочкой». Его гибель была последней потерей подпольной парторганизации. 4. Над городом мертвая тишина, нарушаемая лишь топотом кованых сапог эсэсовских патрулей. Каждо- го, кто появится на улице, ждет пуля. Киев перегородили ряды колючей проволоки. Это запретные зоны. Оккупанты загнали киевлян на за- падные окраины города. Люди прячутся в погребах, на чердаках, в складах, оврагах, даже в канализаци- онных трубах... Испытав за сотни черных дней окку- пации столько горя и лишений, они не хотят разлу- чаться теперь с любимым городом накануне его осво- бождения. Киевляне готовят торжественную встречу своим освободителям, которые не сегодня-завтра по- явятся на этих изуродованных улицах, площадях, бульварах. С берегов Днепра, из-за Святошина доно- сятся раскаты боя, гул артиллерийской канонады. Девочка, закутанная в серый платок, в пальтишке, едва прикрывающем колени, тенью проносится по задворкам зияющих проломами зданий. Она не мо- жет опомниться от только что пережитого ужаса: Володька, с которым она до войны училась в одном классе, не успел заскочить во двор, и гитлеровец толкнул мальчика к дереву... Застрочил автомат, Во- лодька упал, раскинув руки, словно хотел обнять землю и это дерево, которое сам посадил в честь поступления в школу. Вслед за девочкой показалась ее мать, Екатерина Георгиевна, связная из группы Бориса Загорного. У нее задание: надо разыскать врача и привести его в домик к Лидии Малышевой. Но как найдешь врача, когда на улицу и носа не высунешь... Вот и Красно- армейская. До квартиры Малышевой уже недалеко. 151

Снаружи домик Лидии Петровны кажется мерт- вым. Окна забиты досками, двери завалены всяким старьем. Ни одному гестаповцу не придет в голову, что за стенами этой хибарки идет напряженная жизнь, что люди там не замечают, когда начинается утро, когда кончается день. В маленькой комнату- шке действует штаб по спасению трамвайного за- вода. Уже свыше недели подпольная группа Бориса Загорного живет здесь. Мария Омшанская не отходит от радиоприемника. Новости одна другой радостней сыплются ежечасно. — Ура! Освобождена Пуща-Водица. Наши рядом. Это же Киев! А внимание Загорного сосредоточено на том, что сейчас происходит в цехах завода. Оккупанты выво- зят из Киева оборудование предприятий, а что не успевают вывезти, сжигают, взрывают. И подполь- ная парторганизация решила провести свою послед- нюю операцию: во что бы то ни стало сберечь родной трамвайный завод. Рабочие разбирают станки и упаковывают их вме- сте с приборами и инструментами. Таков приказ. Посмотришь со стороны, как будто ретиво выпол- няют приказ гитлеровцев, но много «сюрпризов» ожидает тех, кто будет распаковывать ящики с на- грабленным в Киеве оборудованием. Наиболее цен- ное, нужное подпольщики прячут в подвалах, на чер- даках и в других укромных местах, а ящики наби- вают всякой дрянью. Вокруг завода ходят рабочие. Это подпольщики Еыставили свою охрану. В карманах у них — грана- ты, револьверы. Над городом вспыхнуло зарево. Пылают фабрики, заводы, институты, школы, дома... Тучи черного дыма затянули небо. К вокзалу мчатся нагруженные машины. Там — паника. Пути забиты эшелонами с награбленным советским добром. Дежурный по станции — толстый гитлеровец весь в поту. Проклятая страна! Он не может отправить сегодня ни одного эшелона. Все время куда-то исче- зают машинисты. Саботаж! Это действует Михаил Демьяненко. В замаслен- ном комбинезоне он появляется то на одном, то на другом пути. 152