Лихорадка у Уайатта закончилась через десять часов. Рейчел в это время сидела в гостиной за обеденным столом и пришивала муслиновую оборку к зеленому платью Эстеллы Лонгабах. Услышав доносившиеся из спальни ругательства и шум, она быстро вскочила со стула и бросилась к Уайатту.

— Не двигайтесь! — крикнула она ему. — Вам нельзя вставать. У вас разойдутся швы. — Вбежав в спальню, она увидела, что Уайатт приподнялся, опираясь на свою здоровую руку, и пытался сбросить с себя одеяла. — Клянусь, Уайатт, если вы…

— Вы не сделаете этого.

Остановившись перед его кроватью, Рейчел подперла руками бока и принялась испепелять шерифа взглядом.

— Чего это я не сделаю, черт вас побери?

— Не ругайтесь. Я никогда раньше не слышал от вас таких слов.

— Это вовсе не означает, что я их не знаю. Ну-ка быстро ложитесь в кровать. Пока доктора Диггинса здесь нет, за вами присматриваю я.

— Мне необходимо… — Он бросил беспомощный взгляд в сторону ванной комнаты.

Рейчел сразу догадалась, в чем дело, но это ее ничуть не смутило.

— Я вам сейчас помогу.

Уайатту совсем не хотелось прибегать к помощи Рейчел, но выбора у него не было. Он чувствовал, что от его тела исходит неприятный запах болезни, запекшейся крови и пота, и ему было непонятно, как Рейчел могла терпеть это. Но казалось, она ничего не замечала. Все ее движения были такими же плавными и грациозными, как и всегда.

Рейчел быстро расстегнула его ночную рубашку и ощупала повязку на груди.

— У вас сочится кровь. — Она внимательно осмотрела рану и пришла к выводу, что Уайатт случайно сорвал корочку, образовавшуюся на поверхности, но швы не разошлись.

— Кажется, вы не слишком рады тому, что я выжил.

— Я просто счастлива, что вы не испортили мою лучшую работу.

— Вашу лучшую работу? — Уайатт заморгал, когда Рейчел стала менять ему повязку на плече. — Что вы хотите этим сказать?

Рейчел приподняла повязку, прикрывавшую ему грудь. Маленькие аккуратные стежки по-прежнему бежали по его грудной клетке. Вокруг раны не было красноты, неприятного запаха не появилось, пахло лишь кровью. Кожа не воспалилась и была теплой на ощупь. Опустив рубашку, Рейчел застегнула на ней пуговицы.

— Лихорадка прошла.

— Слава Богу, удача не оставила меня.

Она удовлетворенно кивнула.

— Позвольте мне помочь вам. — Рейчел подсунула руку под его здоровое плечо и помогла ему привстать. Хотя Уайатт чувствовал себя совсем слабым, у него нашлись силы, чтобы выполнить приказание Рейчел. — Поставьте ноги на пол. Вам принести халат и тапочки?

Теперь он сидел на кровати.

— Если вам все равно, я бы обошелся тем, что есть сейчас на мне.

Рейчел поняла его. Она помогла ему подняться и положила его здоровую руку себе на плечо. Сейчас шериф так же плохо держался на ногах, как только что появившийся на свет жеребенок. Рейчел довела его до двери ванной.

— Мне все-таки придется сбегать за доктором, — сказала она. — Это не займет много времени.

Уайатт кивнул, зашел в ванную комнату и закрыл за собой дверь.

Несколько мгновений Рейчел молча стояла перед закрытой дверью, а затем отправилась на поиски доктора. А предоставленный сам себе Уайатт забрался в это время в ванну и наполнил ее теплой водой до уровня своей груди, чтобы не намочить повязку.

Когда доктор Диггинс явился, Уайатт лежал в ванне, его голова была откинута назад, а глаза закрыты. Рейчел не смогла сдержаться и выругалась так, что даже доктор Диггинс, достаточно знакомый с подобной лексикой, был потрясен до глубины души.

Доктор помог Уайатту выбраться из ванны, надел на него свежее белье и довел его обратно до кровати. Уложив его в постель, он сказал Рейчел, что теперь режим у Уайатта может быть не таким строгим и что ему позволительны некоторые поблажки.

Рейчел проводила доктора, взяла поднос с едой и прошла в спальню к Уайатту. Теперь шериф сидел в постели и вид у него был совсем не такой довольный, как в тот момент, когда он возлежал в ванне. Силы явно снова оставили его, но он не собирался признаваться в этом Рейчел.

Рейчел поставила поднос у его изголовья.

— Вам нужна моя помощь?

— Я не ребенок.

С трудом удержавшись от того, чтобы снова не заругаться, она открыла для него крышки блюд. Его ждал рисовый суп, сваренный на молоке с небольшим количеством коричневого сахара, два тоста треугольной формы и печеное яблоко.

Уайатт бросил взгляд на поднос.

— Я ведь не растерял свои зубы.

— Нет, но доктор Диггинс прописал вам легкую диету. Я бы выбрала для вас большой кусок говядины, обжаренный с обеих сторон, немного картофеля, шпинат и теплый яблочный пирог, а пока вам придется съесть то, что стоит сейчас перед вами.

Взяв ложку, шериф принялся за суп.

— Доктор сказал, что это вы наложили мне часть швов. Вы помогали ему, но я ничего не помню.

— Вас успокоил эфир, и вы спали, как младенец. Собственно говоря, и у нас кружились головы, но, к счастью, в комнате вовремя появился Уилл и открыл окно.

— Там был Уилл?

Она кивнула:

— Пока шла операция, он все время находился с нами, с компрессом на голове.

Уайатт откусил кусок тоста.

— Вероятно, мне надо спросить, кого не было в кабинете доктора, когда он делал мне операцию.

Рейчел засмеялась.

— На операции присутствовали только Уилл, Трейси и я. В передней, правда, толпилось много народу. Все волновались за вас. Когда вас принесли из тюрьмы, вы были бледны, как Морриси и Спиннакер. А они оба были убиты в перестрелке.

— Это сказал доктор?

— А разве вы не знаете, что уложили обоих?

Уайатт покачал головой:

— Я помню только, что выстрелил в Морриси, а потом стрелял в Спиннакера. Я видел, что вы упали, и выстрелил еще несколько раз. — Его глаза сузились. — Надеюсь, вас не задело?

— Рикошетом. Это мне объяснил Уилл. Спиннакер выстрелил и попал в решетку, пуля отскочила от нее и попала мне в спину. — Рейчел увидела, что лицо Уайатта покрылось смертельной бледностью. — Но со мной все в порядке, — торопливо проговорила она, чтобы успокоить шерифа. — В самом деле. Теперь у меня на спине лишь синяк, а больше ничего. Но на несколько мгновений я все-таки отключилась.

Уайатт снова вооружился ложкой и приступил к печеному яблоку. Потом он опять придвинул к себе суп и макнул в него тост. Рейчел молча смотрела на него какое-то время, потом встала и ушла в другую комнату. Излишняя, по мнению шерифа, опека Рейчел несколько раздражала его, но когда она ушла, он огорчился еще сильнее. Неожиданно на него нахлынули воспоминания детства. Помнится, когда ему было восемь, он заболел гриппом, и его мать заботилась о нем с таким же пылом, с каким сейчас ухаживала за ним Рейчел.

Через некоторое время в спальню вернулась Рейчел, в руках она держала корзинку со швейными принадлежностями и платье. Внезапно остановившись, Рейчел неуверенно посмотрела на него.

— Вы хотите, чтобы я ушла? Я вижу, вы сердитесь.

Уайатт поймал себя на мысли, что замечание Рейчел небезосновательно.

— Мой гнев предназначается не вам.

Она демонстративно огляделась по сторонам:

— Но кажется, здесь больше никого нет.

Продолжая хмуриться, он ткнул ложкой себе в грудь и проворчал:

— Здесь есть еще я.

Лицо Рейчел сделалось сердитым, и на ее щеках проступил легкий румянец. Чтобы скрыть это, она снова склонилась над платьем Эстеллы.

Уайатт засмеялся. К нему вернулась его способность язвить, и это ему нравилось.

— Так за сколькими инвалидами вам пришлось ухаживать? Если не считать меня?

— За двумя.

— Клинтон Мэддокс был в этом списке первым. Я не ошибся?

— Нет, не ошиблись. Могу сказать, что мистера Мэддокса так же, как и вас, сильно раздражала собственная беспомощность. — Рейчел знала, о чем Уайатт собирался спросить дальше, и поэтому упредила его вопрос: — Вторым был мой отец.

— Расскажите мне о нем.

Рейчел заколебалась. Уайатт не требовал, он просил. Возможно, для того, чтобы лишь поддержать разговор. Тем не менее Рейчел ощущала некоторое давление. Неожиданно ей на глаза навернулись слезы, что было и для нее самой неожиданностью. Чтобы скрыть свое состояние от Уайатта, она еще ниже наклонила голову и сжала губы.