— Что ж, справедливо. Правда и то, что у меня не было большой практики, поэтому хороший ли я адвокат или плохой — вопрос спорный. Но я знаю законы и могу дать вам исчерпывающие ответы на все ваши вопросы, касающиеся совладения шахтой. Если вы мне не доверяете, а судя по вашему выражению лица, такая вероятность существует, я могу пригласить адвоката из Денвера. Пока я его не пригласил, вы можете поговорить с Генри Лонгабахом или Сидни Уокером. Они являются официальными представителями города, решающими все вопросы по городской доле шахты.

— Почему вы пошли на юридический факультет? — наконец спросила она.

Уайатт взял в руки карандаш и откинулся на спинку кресла. Продолжая пристально смотреть на Рейчел, он стал пальцами крутить карандаш.

— Вопрос неожиданный, но я отвечу, — тихо проговорил он. — Мой дед хотел, чтобы я стал адвокатом. И моя мать тоже. По некоторым причинам я считал себя обязанным пойти навстречу их желанию. Но я быстро покончил с этим. Как оказалось, я прежде всего сын своего отца.

— Что ж, — снова заговорила Рейчел, — полагаю, вашей помощи мне будет достаточно. Покажите мне, пожалуйста, бумаги.

Его глаза сузились.

— Вы уверены?

— Вполне.

Уайатт указал карандашом на маленький стол у стены:

— Думаю, там будет удобнее.

Когда они пересели за другой стол, Уайатт передал Рейчел документ, в котором были указаны совладельцы шахты и их доли. Она сразу же узнала почерк Клинтона Мэддокса и его размашистую подпись, проставленную на каждой странице, а также в конце документа. Там же стояли подписи Мэтью Купера, Сидни Уокера и Генри Лонгабаха. На приложении после подписи Мэтью была подпись Уайатта Купера.

— Может, было бы лучше, если бы доли мистера Мэддокса и вашего отца после их смерти отошли городу?

— Генри и Сид хотели, чтобы именно так оно и было, но когда эти документы составлялись и подписывались, они не могли поддерживать шахту в рабочем состоянии без помощи мистера Мэддокса. Если бы мистер Мэддокс умер на несколько лет раньше, возможно, его доля и в самом деле отошла бы городу. Хотя, надо заметить, именно в то время шахта почти не приносила дохода — находившееся на поверхности серебро было практически все вымыто. Нужна была железная дорога и новое оборудование, чтобы дать шахте вторую жизнь. Таким образом, город рассчитывал на то, что наследник Мэддокса проведет ветку до Рейдсвилла, если мистер Мэддокс скончается.

— А как насчет вашего отца? Здесь сказано, что он оставил свою долю Николасу Куперу. Не вам.

— У него были причины, по которым он хотел оставить свою долю семье. Он завещал принадлежащую ему долю шахты моему старшему брату, но Ник умер в Чикамога в тридцать три года. Что же касается двух других моих старших братьев, Джонаса и Эндрю… Отец счел их неподходящими кандидатурами для этого. Таким образом, его доля шахты досталась мне.

Рейчел снова просмотрела бумаги и остановилась на том пункте документа, где говорилось, что доля Мэтью Купера переходит к его сыну Уайатту.

— Таким образом, мистер Мэддокс, составляя документ, просто следовал процедуре и вписал мое имя в графу, в которой должно значиться имя его наследника.

— Да. И он добавил параграф, касающийся железнодорожной ветки, потому что хотел, чтобы вы защищали интересы города.

— И ваши?

— Полагаю, он подумал и об этом. Несмотря на расхождения во взглядах, Мэддокс и мой отец уважали друг друга, и Мэддокс старался обходиться со всеми нами по справедливости. Он не хотел, чтобы мы пострадали из-за того, что его внук должен был унаследовать основной капитал. Все сложилось бы по-другому, останься Бенсон жив. А вот с Фостером…

— …есть, о чем подумать, — договорил за Рейчел шериф, увидев в ее больших темных глазах беспокойство.

— Как долго я могу обдумывать свое решение? В документах на этот счет ничего не сказано. Или я что-то пропустила?

— Вы ничего не пропустили, — сказал Уайатт. — То, что вам потребуется время на обдумывание своего решения, предполагалось изначально. Но так или иначе, половина шахты уже ваша. Подпишете вы документы сейчас или через три месяца, вы уже владеете половиной шахты.

— Я поняла, — сказала она. — Большое вам спасибо. Все прояснилось. — С растерянным видом она подняла руку и прикоснулась пальцами к ложбинке у основания горла. Слегка помассировала ее.

— С вами все в порядке? — спросил Уайатт. — Может, открыть окно?

— Что? Да, пожалуйста, если вам не трудно. Немного свежего воздуха не помешает.

Уайатт поднялся и прошел к окну. Раздвинул занавески и открыл форточку.

— Пройдите сюда, здесь вам будет удобнее.

Рейчел на мгновение показалось, что она не сможет сделать и шагу. Ее ноги вдруг сделались ватными. Подумав, она чуть пододвинула свой стул к окну и повернулась так, чтобы ворвавшийся в комнату ветерок овевал ей лицо.

— Мне тут хорошо. Все в порядке.

Вернувшись на свое место, Уайатт произнес:

— У вас есть время на раздумья. Но как только контрольный пакет «К. и К.» перейдет к Фостеру, железнодорожная ветка до Рейдсвилла, а это включает в себя также и землю, станцию в городе, два главных локомотива, шесть вспомогательных поездов и двенадцать зафрахтованных товарных вагонов, — все станет частью его состояния. Для оформления всех бумаг потребуется довольно много времени. Как минимум три недели. А после этого официальная информация будет предана гласности.

— Значит, у меня всего три недели? — Рейчел выдохнула. — Получается, времени нет совсем.

— Совершенно верно, если смотреть с вашей точки зрения. А вот для Фостера этот срок покажется вечностью. Но так хотел его дед. В своем завещании он оговорил некоторые условия, которые замедлят процесс получения Фостером наследства. Например, Фостер должен показать, что он заручился поддержкой трех из пяти самых крупных финансовых организаций в Калифорнии. И эта поддержка будет оказана ему только в том случае, если он даст согласие и деньги на строительство новой северо-восточной ветки «К. и К.».

— Это его вряд ли обрадует.

— Разумеется, но если он хочет стать полноправным владельцем состояния мистера Мэддокса, ему придется пойти на такие условия. Иначе Фостеру придется разделить свой контрольный пакет акций между директорами совета.

— Да, видимо, ему придется покрутиться.

Рейчел вернула документы Уайатту.

— У меня в банке имеются кое-какие сбережения. Это все деньги мистера Мэддокса. И мне бы хотелось быть уверенной в том, что они по-прежнему будут находиться под моим контролем.

— Разумеется. Эти деньги — часть вашего наследства. И они останутся вашими.

Рейчел на мгновение задумалась.

— Таким образом, если подвести итог… То, что принадлежит мне, будет принадлежать мне и после того, как я выйду замуж?

— Да. И все соответствующие документы будут у вас на руках.

— И соответственно вы тоже сохраните принадлежащую вам собственность?

Уайатт ничего на это не ответил. У него вдруг возникло ощущение, что сейчас Рейчел повернет разговор в неожиданное русло. Он насторожился, чувствуя, как его затылку и шее забегали мурашки.

— Да, — медленно проговорил он. — Я подготовлю все бумаги, подтверждающие мое право собственности на принадлежащее мне имущество.

— Как и я, — сказала она. — Таким образом, мы избежим имущественных споров и претензий друг к другу.

— Да, но… — Он замолчал, так как Рейчел вдруг энергично наклонилась к нему, чтобы придать вес тому, что она собиралась сказать.

— Послушайте меня, — быстро проговорила она. — Наш брак будет основываться на партнерских отношениях. Официально наш союз будет называться браком, но на деле это будет товарищество. При этом мы можем жить раздельно. Думаю, это вполне удовлетворит требованиям, выдвинутым мистером Мэддоксом. Боюсь, что пока мне будет трудно перенести больший контроль над своей жизнью.

Ее глаза подозрительно заблестели, и, похоже, лишь усилием воли она смогла сдержать уже готовые пролиться слезы.