— И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?

Я воздержалась от колких слов.

— Не знаю. Ты можешь поговорить с ней? Объяснить, что сверхъестественные не являются ее врагами?

— Она не станет меня слушать, Мерит.

Я почувствовала, как надежда угасает.

— Ты в этом точно уверен?

— Вполне. Она думает, что я преступник. И даже если бы она выслушала меня, она не кажется склонной использовать аргументы или логику.

— Я просто прошу тебя попробовать.

Он отвел взгляд, покусывая внутреннюю сторону щеки.

— Я не могу вернуться к той жизни, Мерит. Не тогда, когда здесь куча дел. Так много хорошего, что я мог бы сделать. Так много хорошего, что я делаю.

— Хорошие дела можно творить повсюду, — сказала я. — Но помочь Чикаго можешь только ты. Я не знаю, к кому еще обратиться.

— Чикаго больше не мой дом. Тем не менее, было приятно увидеть тебя. А не хотела бы ты остаться? Поработать какое-то время? Я думаю, ты убедишься, что это питает душу.

Я посмотрела на него, озадачившись простодушным оживлением в его голосе. Он не мог не услышать панику и страх в моем.

— Это не мой город, — напомнила я. — И в действительности не твой.

Его взор резко вперился в меня, и я увидела искру в его холодных голубых глазах. Он не был в неведении относительно моей паники.

Он отказывался признавать ее.

— Чикаго неблагополучный, — сказал он.

— Он не идеален. Но он движется вперед, и борется. Его люди и вампиры борются.

Он издал саркастический звук.

— Ради чего? Всегда будет еще какой-нибудь монстр за углом, Мерит. Я то знаю. Я был одним из них. Люди всегда будут бояться монстра. И этот страх будет побеждать каждый раз.

— Храбрость не имеет ничего общего с победой, — сказала я спокойно. — Храбрость имеет отношение к борьбе за правое дело. Двигаться вперед, даже когда это самый хреновый из всех возможных вариантов.

Я посмотрела на Джеффа, увидела положительную оценку в его глазах и улыбнулась.

— Мне потребовалось много времени, чтобы понять это, — сказала я. — Но теперь я понимаю.

Я взглянула на людей, которые двигались позади нас, передвигая поддоны, просматривая планшеты и подготавливая партии товаров.

Я оглянулась на Тэйта, на его лбу выступили морщинки, пока он смотрел на них, я заметила отдаленность между ними. Он хотел быть частью того, чем были они — их жизней, которые были более простыми, чем его собственная. Я понимала его точку зрения; у меня было несколько таких ночей в качестве вампира. Но как и я, он знал, что такого не должно было быть. Он просто пока не был готов признать это.

— Я не выражаю недовольства по поводу чьего-либо излечения, — сказала я, думая о Мэллори. — Но для искупления нужно что-то делать. И прямо сейчас у тебя есть прекрасна возможность.

Я продолжала пристально смотреть ему в глаза, вопреки всему надеясь, что он передумает, поднимется и поедет с нами в Чикаго.

Но он не сказал ни слова, и мою грудь сжало от страха и разочарования.

— Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти. — Я повернулась к нему спиной и зашагала с Джеффом в сторону стоянки.

— Мерит, — позвал Тэйт, наполняя меня надеждой.

Но когда я оглянулась назад, на его лице не было ничего, кроме сожаления.

— Мне жаль.

Это извинение заставило меня почувствовать себя еще хуже.

***

Я не стала писать Дому, что мне не повезло. Я не была готова признать, насколько бесполезной была наша поездка или как Тэйт не захотел помочь нам. Я была не готова столкнуться со степенью его отрицания того, каким он сформировал город, помогая превратить его в то, чем он был сейчас, к лучшему или к худшему.

Конечно же, я все еще надеялась, что он одумается и появится около Дома Кадогана, держа над головой радио, с раскаянием в глазах и с матерными словами о Диане Ковальчук на губах.

К сожалению, и огромной досаде Люка, жизнь не кино, и Сет Тэйт не был заинтересован в наших проблемах. Я сочувствовала ему. Было, несомненно, проще компенсировать свои прошлые дурные поступки на чистом, оживленном складе, который располагался далеко от беспорядка, который сам же и учинил, чем на территории Чикаго и в центре неприятностей. В Чикаго он был отстраненным от должности мэром, человеком со скверным прошлым. В Портвилле он был Отцом Полом. Человеком с миссией помогать другим.

Возможно, именно это раздражало меня больше всего — что он начал все с чистого листа, свободный и чистый. Тэйт не остался в Чикаго, чтобы столкнуться с последствиями, рассказать свою историю или собрать все по кусочкам. Мне пришлось отдать Мэллори должное за то, что осталась, во всем созналась и пыталась поступить правильно.

— Что ты теперь собираешься делать? — спросил Джефф, когда я сосредоточилась на дороге перед нами, на которой мелькали рекламные щиты торговых центров, костоправов и юристов.

— Не знаю. И это меня раздражает.

— Жаль, что мне нечего предложить, — сказал он, глядя в окно. — Или потянуть за какие-нибудь ниточки.

— Ага. Мне тоже.

Запищал мой телефон. Я была осторожным водителем, поэтому после моего кивка, Джефф проверил экран.

— Так, так, так, — проговорил он.

— Этана освободили? — было легко сказать то, что было у меня на уме.

— Я в этом сомневаюсь, потому что перед Центром Дэйли пикетирует сотня сверхъестественных, требуя его освобождения.

Я высадила Джеффа у его машины и помчалась обратно к Дому Кадогана. Ключи от машины все еще были у меня в руке, когда я присоединилась к Малику, Люку и дюжине других вампиров Кадогана в передней гостиной, где телевизор вновь был включен на драме, что разворачивалась у Центра Дэйли.

За то время, что мне понадобилось, чтобы добраться до Дома, толпа протестующих возросла на несколько сотен, многие из них держали баннеры «ОСВОБОДИТЕ ЭТАНА!» и «ПРАВОСУДИЕ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫМ». Я не видела никого знакомого, но большинство из них были укутаны из-за морозного ночного воздуха.

— Есть успехи? — спросил Люк, когда я бочком протиснулась к нему через толпу вампиров, взгляды которых были обращены к экрану.

— Я нашла его, да. Но что касается убедить его поговорить с мэром, то нет. Он начал новую жизнь и хочет придерживаться этого курса. Он работает в благотворительном продовольственном фонде. Благородный труд, но не совсем полезен здесь. Есть новости от Эндрю?

Вопрос заставил его брови нахмуриться, отчего в животе у меня что-то неприятно перевернулось. Люк обычно был невозмутим. Если теперь он выглядел обеспокоенным, значит у нас были проблемы.

— Они не освободили Этана и не позволили Эндрю поговорить с ним. Он не получал кровь с тех пор, как приехал туда. Только воду. Они говорят, что считают, кровь превратит его в какого-то супервампира.

— Это смешно. — Но это также и беспокоило. Дефицит крови ослабит его, и в конечном счете эта потребность заставит его искать кровь где угодно — и как угодно.

— Это бюрократия. И не важно, что ты можешь купить «Кровь для Вас» в каждом супермаркете города.

— Что насчет федералов? Эндрю считал, что может попытать удачу с ними.

— Они заявили, что это не их юрисдикция, — насмешливо произнес он. — Они перенаправят все это военным, если будет «законная» угроза общественной безопасности, но они не считывают, что подобное уже случилось. — Он повернулся к экрану. — Все может измениться теперь, когда фан-клуб Этана появился на сцене.

— Видишь кого-то знакомого? — спросила я у Люка, который косился на экран.

— Не могу сказать.

— Как все это началось?

— Мы не совсем уверены. Вампиры Бродяги были бы лучшим вариантом, но мы не слышали ничего от Ноя, который мог бы намекнуть о чем-то подобном или попросить нас присоединиться.

Ной был неофициальным лидером Вампиров Бродяг Чикаго.

— А что насчет нашего участия? — спросила я.