С этими словами, он открыл дверь и исчез в ночи.
— Ну, они просто очаровательны, — подытожил Этан.
Я фыркнула, затем подошла и заперла дверь. В конце концов, я несла ответственность за безопасность Этана. Не то, чтобы дверной засов мог хорошо сработать против длительных атак. Я не думала, что группы захвата, паранормальные или другие, набросились бы на нас при свете дня, но полагала, что нам не стоило идти на риск.
— Майкл всегда был таким агрессивным?
Я оглянулась на Этана, который снял свой пиджак и повесил его на спинку ближайшего стула.
— Вообще-то, да. Когда мы были моложе, и я проводила здесь лето, мы с Ником, иногда и с Финном, играли вместе в лесу. Майкл никогда ни во что не играл. Я имею в виду, он занимался футболом, но для него это не было игрой. Это было борьбой. Он всегда себя вел очень серьезно. И не похоже, что он расслабился с возрастом.
— Трудные времена бывают у всех, — сказал Этан. — Но у некоторых сверхъестественных занимает больше времени, чем у других, чтобы осознать и принять это. Им проще, я думаю, назвать нас врагами, а не рассмотреть возможность того, что они окружены миллионами людей, которые бы с легкостью пожелали им смерти.
Я поморщилась.
— Это не совсем утешительная мысль. Тем более, что это, несомненно, правда.
Я не сомневалась, что у нас были человеческие союзники — те, кто не судили, те, кто были очарованы нашим различием, те, кто жаждал нашей славы. Но недавно мы сталкивались лицом к лицу в основном с ненавистниками.
Этан оглядел жилище, махнул рукой в сторону открытой двери.
— Спальня?
— Я на самом деле без понятия.
Ребенком я провела много времени в поместье Бреков, но никогда не осмеливалась посетить домик для гостей. Зачем, когда для исследований был целый особняк?
Я последовала за ним через дверь, и обнаружила, что он был прав. Это была небольшая спальня, с высокими, кирпичными стенами. Кровать, застеленная белым постельным бельем с горкой подушек в оттенках голубого и зеленого, стояла по центру комнаты, изголовье завешено балдахином из тонкого тюля, который романтично ниспадал по краям.
— Как самая странная в мире гостиница, — пробормотала я, опуская сумку на кровать.
На прикроватной тумбочке был старомодный будильник и экземпляр Космо[6]. Я надеялась, что он был оставлен бывшим постояльцем, а не членом семьи Бреков, который надеялся устроить нам с Этаном особенно увлекательный вечер.
С другой стороны комнаты была небольшая ванная. Умывальник, черно-белый клетчатый пол и душ, достаточно большой для троих. Все очень красивое, вплоть до украшенных монограммой полотенец для гостей.
Когда я заглянула обратно в спальню, Этан стоял, держа одну руку на бедре, в другой держал телефон, пока просматривал сообщения с прищуренным взглядом. Он больше походил на главу компании Fortune 500[7], чем на Мастера вампиров в бегах, но я не жаловалась. Этан мог быть хитрым, храбрым и благородным... но также он, несомненно, был усладой для глаз.
Высокий, стройный и властный, он был моим врагом, и был противоположностью мужчины, которого, как я думала, смогу полюбить. Я ожидала влюбиться в романтика, философа, деятеля культуры. Кого-то, кого я встречу в кофейне на выходных с сумкой, полной книг, в паре хипстерских[8] очков и тенденцией цитировать Фицджеральда[9].
Этан предпочитал итальянские костюмы, марочные вина и дорогие машины. Он также умел орудовать мечом, или двумя сразу. Он был Мастером Дома, и убивал вампиров собственной рукой. Он был бесконечно более сложным и упрямым, чем кто-либо, кого я могла себе представить.
И я была влюблена в него больше, чем могла себе представить. Не простое увлечение. Не только похоть. А любовь — запутанная, внушающая благоговейный ужас и совершенно выводящая из равновесия.
Почти год назад, я думала, что моя жизнь закончилась. В действительности, это было только начало.
Этан поднял взгляд на меня, расстройство сменило любопытство.
— Страж? — спросил он.
Я улыбнулась ему.
— Возвращайся к своему доминированию. Я просто думаю.
— Я едва ли доминирую.
— Ты прожил несколько веков в доминировании.
Я махнула рукой в сторону его телефона.
— Есть какие-нибудь новости из Чикаго?
— На восточном фронте все спокойно, — ответил он. — Будем надеяться, что все останется так же.
Мы могли надеяться на все, что хотели. К сожалению, надежда редко останавливает людей со злобой на вампиров.
***
Так же, как на остальную часть здания, Папа Брек не пожалел денег на спальню. Кровать была мягкой и, несомненно, дорогой. Белье было мягким шелком — и, вероятно, таким же дорогим. Не то, чтобы двуспальная кровать в холодной комнате была плоха, когда ты засыпаешь рядом с очень сексуальным блондином вампиром.
Мы распаковались, разделись и приготовились к наступающему дню. Я проверила, чтобы окна были закрыты и написала сообщение Катчеру, чтобы проверить состояние дедушки.
СПИТ, — ответил Катчер. — О НЕМ ХОРОШО ЗАБОТЯТСЯ. ТВОЙ ОТЕЦ НЕ ЖАЛЕЕТ ДЕНЕГ.
Он редко так поступал. Если я не могла быть со своим дедушкой, по крайней мере, знала, что он получал уход, в котором нуждался.
Я также написала Джонаху, моему партнеру по КГ, чтобы дать ему знать, что мы благополучно добрались до дома Брексов.
ТЫ ПОРТИШЬ ВСЕ НАШЕ КГШНОЕ ВЕСЕЛЬЕ, ПОСТУПАЯ ТАК.
ЭТО НЕ ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ, — заверила я его. — ДРАМА НАСТИГЛА ДОМ КАДОГАНА.
ДА Я ПОНЯЛ.
Я взяла с него обещание оповестить меня, если возникнут проблемы.
ТЫ БУДЕШЬ В ПЕРВОЙ ПЯТЕРКЕ, — нахально пообещал он.
— Дела? — спросил Этан, когда я присела на край кровати, подогнула под себя ногу, с телефоном в руке.
— Джонах, — ответила я, печатая пальцами в равной степени колкое прощание.
Этан зарычал, мужская демонстрация, предназначенная напомнить мне, что он по-прежнему был не в восторге от моей связи с высоким, красивым капитаном охраны с каштановыми волосами.
— Он мой напарник, — напомнила я ему. — И ты уже согласился на это.
— Я знаю кто он, Страж. Так же, как знаю кто ты для меня.
Солнце выглянуло над горизонтом всего за несколько секунд до того, как руки Этана оказались на мне, лишая меня одежды и разжигая пламя в моем теле. Его рот обрушился на мой, затем на мою шею, на мою грудь, на мой оголенный живот, прежде чем он растянул длину своего тела поверх моего и приковал мои запястья своими руками над моей головой.
— Ты моя, — заявил он с грешной искрой в глазах, которая послала нервную дрожь по моему позвоночнику.
— Ты не владеешь мной, — напомнила я ему, выгибая свое тело достаточно, чтобы доказать это.
— Нет, — согласился он, его губы были настолько мягкими, играя с моей грудью. — Мы принадлежим друг другу. Я твой Мастер. А ты мой Страж.
Он не тратил времени даром; мне и не нужно было больше.
— Моя, — произнес он, врываясь в меня, завладевая моим телом, требуя все, что я могла предложить, а затем еще больше.
— Моя, — прорычал он, когда удовольствие расцвело в моем теле, как живое существо, такое же холодное, как лед и такое же горячее, как огонь, осушая мои разум и душу от всего, кроме Этана. Его разума, его души, его тела и слов, которые он нашептывал снова и снова.
— Моя, — повторил он, каждое слово — обещание, заявление, напор. — Моя, — сказал он сквозь стиснутые зубы, страсть охватила его, так же, как и меня.
— Моя, — заявил он, целую меня с такой дикостью, что я почувствовала кровь, магия возросла между нами, когда он неистово вонзился и застонал как животное, когда его затопило удовольствие.
— Моя, — произнес он, на этот раз более мягко, и потянул мое тело на свое. Взошло солнце, и там, в темноте заимствованной комнаты, мы уснули.
