Мое оружие - это правда, смелость и решимость
Сегодня, 10 марта 1990 года, мы вспоминаем, что тридцать один год назад тибетский народ восстал против китайской оккупации Тибета. Отмечая это событие как важную веху в истории нашей страны, я приветствую всех тибетцев. Сегодня мы вспоминаем наших самоотверженных соотечественников, которые отдали свои жизни за свободу Тибета. Мы также выражаем наше глубокое восхищение смелостью нашего народа и его решимостью бороться за свободу, пусть и при жесточайшем режиме военного положения.
Сегодня, глядя в будущее, мы не можем не думать и о событиях истекшего года. В Китае народное движение за демократию было варварски подавлено в июне прошлого года. Но я не думаю, что эти выступления были напрасными. Напротив, свободолюбивый дух поселился в сердцах китайского народа, и руководство не может больше игнорировать вольный ветер, который веет над многими странами на всем земном шаре.
В Восточной Европе происходят значительные изменения, которые задают тон социальному и политическому обновлению всего мира. Так, Намибия обрела независимость от Южной Африки, и южноафриканское правительство сделало первые шаги к упразднению апартеида. Радостно видеть, что эти трансформации порождены народными движениями и что они связаны с непреодолимым человеческим стремлением к свободе и справедливости. Эти положительные изменения показывают, что разум, отвага, решимость и необоримая жажда свободы в конце концов победят.
Именно поэтому я призываю китайское руководство не противиться волне изменений, а проанализировать проблемы тибетского и китайских народов. Китайские руководители должны взглянуть на внутренние проблемы Китая свежим взглядом, по-иному. Пока не поздно, надо услышать голос разума, ненасилия, сдержанности, которым с ними говорят тибетский народ и даже китайские студенты.
Несмотря на декларации китайской пропаганды, миллионы некитайцев, живущих на подконтрольных КНР территориях, подвергаются разным формам дискриминации. Сами китайцы признают, что, несмотря на сорокалетний коммунистический режим, эти регионы остались отсталыми и бедными. И самое серьезное последствие китайской политики по отношению к народам этих регионов - это демографические изменения, которые были им навязаны. Практически повсюду новоприбывшие китайские иммигранты составляют теперь большинство населения. Маньчжурия полностью поглощена. Во Внутренней Монголии осталось лишь два миллиона шестьсот тысяч монголов в окружении восемнадцати миллионов китайских переселенцев. Более 50 процентов населения Восточного Туркестана сегодня - китайцы, в то время как в Тибете на шесть миллионов тибетцев приходится семь с половиной миллионов китайских иммигрантов.
Естественно, что некитайское население недовольно. Вполне вероятно, что в будущем возникнут серьезные проблемы, если только китайские власти не примут меры, чтобы усмирить недовольство. Я полагаю, что Китаю надо немедленно усвоить уроки Советского Союза, президент которого Горбачев подает пример, пытаясь разрешить схожие проблемы с помощью диалога и компромиссов. Правительство Китая должно осознать, что эти проблемы некитайских регионов, находящихся под его пятой, не сводятся к чисто экономическим. Они в основе своей политические и как таковые могут быть решены только с помощью политических мер.
Чтобы найти мирный и разумный выход из тибетской ситуации, я изложил свой План из пяти пунктов и страсбургское предложение. Но и после того как в Тибете было введено военное положение, мы предлагали организовать встречи в Гонконге, чтобы обсудить, каким путем снизить напряженность и облегчить переход к непосредственным переговорам. К несчастью, китайские руководители до сих пор не дали положительного ответа на наши искренние усилия.
Недавно китайцы с яростью осудили и отвергли мою позицию по статусу и истории Тибета. Они хотят, чтобы я изменил свое мнение. Но невозможно изменить факты. Проявив узость мысли, китайская сторона не услышала сути моего послания, которую я хотел довести до них через свой План из пяти пунктов, страсбургское предложение и нобелевскую речь относительно будущих отношений между Тибетом и Китаем; я готов их обсуждать в открытом диалоге.
Очень важно, чтобы китайские власти признали, каковы на самом деле устремления тибетского народа, большая часть которого живет в Тибете. Практически все тибетцы желают только одного: полной независимости Тибета. Если китайцы в этом сомневаются, пусть разрешат провести в Тибете референдум под контролем международной комиссии и узнают чаяния тибетского народа.
Любые отношения между Тибетом и Китаем должно основываться на принципах равенства, доверия и взаимного блага. Они должны также базироваться на тех рекомендациях, которые мудрые повелители Тибета и Китая изложили в договоре от 823 года. Согласно условию, выгравированному на каменной колонне в Лхасе, «тибетцы будут счастливо проживать на просторах Тибета, а китайцы - на просторах Китая».
Я с грустью должен констатировать, что китайские власти далеки от того, чтобы рассматривать тибетский вопрос с учетом обновленных перспектив, и продолжают использовать свою превосходящую военную силу, чтобы подавлять многочисленные манифестации тибетцев. В прошлом году в ответ на протесты они вели в Лхасе военное положение. Недавно было отменено такое же военное положение, введенное в Пекине. В Лхасе же, напротив, китайцы продолжают затягивать на шее нашего народа петлю. Из недавних отчетов из Тибета ясно, что там применяют ряд репрессивных мер и проводят обыски, чтобы установить личности участников демонстраций за независимость.
Несмотря на жестокие меры подавления, тибетцы, живущие в Тибете, сохраняют решимость и стойкость. В этом они видят обязанность каждого тибетца - бороться за свободу и права человека. Но наша борьба основана на ненасилии.
Важным событием стало присуждение мне Нобелевской премии. Хотя от этого мой статус простого монаха не изменился, я счастлив за тибетский народ, потому что эта премия свидетельствует о заслуженном признании его борьбы за свободу и справедливость. Эта премия укрепляет нашу убежденность, что мы сможем освободить нашу страну силой правды, смелости, решимости.
Поскольку мы добиваемся свободы и будущего благополучия для шести миллионов тибетцев, мы должны усилить наши демократические институты и ускорить процесс демократизации. Как я уже много раз говорил, главное для развития современного Тибета - это уважение свободы и демократии. В 1963 году я обнародовал демократическую Конституцию Тибета, и мы имеем значимый опыт функционирования демократических институтов. Но предстоит еще демократизировать и дальше Ассамблею депутатов тибетского народа, тибетскую администрацию. Именно поэтому я провел опрос мнений и изучил предложения нашего народа. Я убежден, что обязанностью каждого тибетца является создание за пределами родины нашей общины, абсолютно свободной и демократичной.
В заключение я хотел бы поблагодарить всех, кто морально и политически поддержал нашу борьбу за свободу и справедливость.[108]
В марте 1990 года, несмотря на то что «над миром веет вольный ветер», что в Европе рушится Берлинская стена, что распадается Советский Союз, а в Китае проходят демонстрации на площади Тяньаньмэнь, в Тибете по-прежнему сохраняется военное положение. Его отменят лишь на несколько месяцев позже, в мае. Но эта мера тем не менее не означала, что пришел конец китайскому гнету, наоборот, его размах только усилился, как то отмечается в отчете правозащитной организации «Эмнести интернешнл» в 1991 году.
Начиная с 1992 года Пекин издал ряд указов, призванных искоренить тибетскую оппозицию. Третий Рабочий форум по Тибету предписывал «защитить единство родины-матери и бороться против сепаратизма». В пропагандистской риторике кампаний «анти-Далай Лама» и «антисепаратизм» употребляется выражение «борьба не на жизнь, а на смерть»; содержатся рекомендации «не останавливаясь, биться за общую безопасность». Затем последовала нарастающая волна насилия во всем Тибете, напомнившая худшие моменты «культурной революции»: в 1996 году Коммунистическая партия Китая инициировала три грандиозные политические кампании под названиями «Патриотическое воспитание», «Духовная цивилизация» и «Ударить сильнее». Две первые пропагандистские инициативы имели целью искоренить религию, культуру и язык тибетцев: «Мы должны обучить буддистов самореформированию и адаптации к социалистической модели развития, так как Тибет нуждается в стабильности». Чтобы контролировать монахов и монахинь, считавшихся опасными элементами, ведущими подрывную сепаратистскую деятельность во имя Далай Ламы, во всех монастырях организовали комитеты демократической администрации и ячейки патриотического труда. В 1988 году подобная политика привела к изгнанию из монастырей примерно десяти тысяч монахов и монахинь, а заместитель секретаря КПК провозгласил об успехе кампании по патриотическому перевоспитанию тридцати пяти тысяч священников.
Проводя кампанию «Ударить сильнее», власти старались подавить малейшие попытки «тибетского политического экстремизма». Под это определение попадали различные наказуемые властью действия, например, разговоры с иностранцами, хранение публикаций правительства в изгнании или фотографий Далай Ламы, участие в мирных демонстрациях. Тибетцев заставляли доносить на соседей, родственников, коллег под угрозой потери работы, даже лишения дома. Подозреваемых бросали в тюрьму и пытками добывали признания. От подобного обращения многие тибетцы погибли. В 1999 году врачебная комиссия по правам человека установила, что пытки в Тибете все чаще использовались как замена смертной казни. Люди от таких действий или медленно умирали, или становились инвалидами на всю жизнь.
За десятилетие, прошедшее с 1990 по 2000 год, повсюду в Тибете были построены новые учреждения для допросов и содержания заключенных. Благодаря свидетельствам некоторых политических узников, которые сумели выкупить у своих палачей их инструменты, мир узнал о новых техниках пытки; они представлены в реестрах специальных организаций при ООН, таких как Международная комиссия юристов, Рабочая группа по незаконному лишению свободы, а также в реестре специального представителя ООН по проблемам пыток.
Кроме попрания прав человека, китайские власти проводят политику массового переселения в Тибет национальности хань, предусмотренного программой под названием «Развитие западных территорий». Она только усилилась на пороге тысячелетия с вводом в эксплуатацию новых инфраструктур, облегчающих переезд новых поселенцев, таких как железнодорожная ветка, соединяющая Пекин и Лхасу, торжественно открытая 1 июля 2006 года.
Эту политику Далай Лама квалифицировал как «демографическая агрессия», так как она делает тибетцев, проживающих на своих исконных землях, национальным меньшинством и имеет целью окончательно закрепить Тибет за Китаем: «Происходит настоящая демографическая агрессия, это чрезвычайно серьезная проблема. Сегодня население Лхасы, судя по последней переписи, на две трети состоит из китайцев. Та же ситуация сложилась во всех крупных городах Тибета, где тибетцы составляют меньшинство. Тибетцы в Индии в большей степени тибетцы, чем тибетцы в Тибете».
В апреле 2000 года Европейский парламент проголосовал за резолюцию, в которой высказана серьезная озабоченность угрозой, которая нависла над «культурным и духовным наследием Тибета из-за массового переселения китайского населения в Тибет». Депутаты настойчиво предложили Китаю начать без предварительных условий диалог с Далай Ламой, отталкиваясь от Плана из пяти пунктов, и положить конец «непрекращающемуся и усиливающемуся нарушению фундаментальных прав тибетского народа».
