Рамона Парра, героиня,

Кровь на цветке, цветок в крови,

Подруга наша, сердце боя, —

Клянемся именем твоим...

Было это в 1946 году. Во время демонстрации на площади Бульнес каратели в упор расстреляли молодую коммунистку Рамону Парра С тех пор все самое близкое для Коммунистической молодежи носит ее имя. Нашу бригаду тоже назвали именем Рамоны Парра.

(Помнишь, однажды Гладис Марин, наш генсек, сказала с трибуны: «Рамоновцы, как все чилийцы, должны уметь носить пончо, больно ранить шпорами наших врагов и танцевать куэку не хуже настоящего уасо!»

«Лозунги, лозунги и еще раз лозунги!»— требует партия от нас. В Чили, к сожалению, правая печать до сих пор сильнее левой. Реакционные партии не жалеют денег на пропаганду. Ложь, клевета на правительство Альенде, измышления по поводу политики партий Народного единства каждый день обрушиваются на миллионы чилийцев — со страниц газет, с экранов телевизоров, из репродукторов приемников. Что мы можем противопоставить этому грязному потоку?

Начали с усиления уличной пропаганды. Сначала рисовали в кварталах бедноты, потом стали завоевывать центр города. Постепенно на учет были взяты улицы не только Сантьяго.

Лозунги стали появляться во всех городах страны от Атакамы до Огненной Земли. Бригады имени Рамоны Парра появились всюду, во всех уголках Чили. В них, как правило, проходят закалку комсомольцы, в них куются характер, стойкость, дисциплинированность. Нет, это не красивые слова. Это действительно так. Потому что фашисты у нас невыдуманные, не из книг. Они ждут нас за каждым углом.

Сегодня повезло, обычный день: ни стычки, ни драки, ни пули, ни камня. Рабочий район. Сложнее рисовать на стенах аристократического «баррио альто». Там на наших лозунгах можно встретить не только фашистских пауков. Приглядись, и выбоины от пуль увидишь. Представь себе ситуацию: мы идем цепочкой вдоль стены, работая кистями, и вдруг из проносящегося по дороге автомобиля, как пчелы, впиваются в спины. Так никогда не поднялись с земли Рикардо Гомес, Мария-Эле-на Сапата, Фелипе Васкес. Ты знал их...

Слушая Марселя, я вспомнил, как в прошлый приезд он рассказывал мне об операции «Андальен».

Вечером 21 июля 1970 года в офисе 802 на улице Театинос, 251 раздался звонок. Приоткрывший дверь служащий рекламного агентства не услышал обычного «буэнас ночес» — дверь широко распахнулась, и в помещение конторы агентства влетела группа ребят. В один миг перерезаны телефонные провода, вскрыты шкафы, столы, сейфы. У каждого из участников операции были конкретные задачи. Марселю поручили самое главное: он должен был найти атташе-кейс руководителя агентства, где хранились наиболее важные бумаги.

Ровно через десять минут, как и было запланировано, из подъезда дома вышли ребята с чемоданами документов, фотокопий, расписок. Последним, насвистывая «Ховен гвардия», — Марсель, в руках у него был заветный чемоданчик сеньора Зегерса.

Наутро газеты партий блока Народного единства вышли с сенсационными шапками: «Рекламное агентство «Андальен» — филиал ЦРУ». Документы, рассказывающие о связях невинного агентства с американской разведкой, опубликованные в «Сигло» и «Пуро Чиле», открыли чилийцам глаза на подлинных организаторов кампании террора, которой дирижировал разведчик Зегерс, прикрываясь ширмой «Андальена».

Кампания террора, начавшаяся в Чили накануне президентских выборов 1970 года, напоминала хорошо отлаженный механизм. Правые понимали, что традиции есть традиции. Провал нескольких реакционных мятежей, поддержка народом и армией конституции, ненависть к путчистам заставили «мумий» повернуть к легальным методам- борьбы. Печать, радио, телевидение играют важную роль в стране. Б отличие от неграмотных и забитых боливийцев, эквадорцев, парагвайцев средний чилиец больше чем кто-либо из латиноамериканцев, приобщен к средствам массовой информации. Он внимательно слушает радио и читает газеты. Городские жители обожают смотреть по телевидению не только футбольные матчи, но и политические дискуссии. Хорошее знание чилийской действительности натолкнуло ЦРУ на важную мысль: зачем организовывать перевороты, зачем убийства? Им казалось, что проще сохранить власть при помощи отчаянной антикоммунистической пропаганды. Так появилась мифическая фирма «Андальен», которая вела активную борьбу против партий блока Народного единства в ходе предвыборной борьбы.

— «Андальен» — это просто, — говорит Марсель. — Познакомился с одной смазливой девчонкой — она у них секретарем работала, — изучил распорядок дня, разузнал, где что лежит, какую и где «продукцию» получают, а потом как в детективном романе... Специальная парламентская комиссия, которая занималась расследованием преступных действий агентства, располагала всеми необходимыми документами... Гнездо ЦРУ было ликвидировано.

Гораздо труднее пришлось в другом деле, когда искали склады с оружием фашистов из «Патриа и либертад».

— Нет, подробности не могу. Время не пришло. С фашистами придется еще не раз столкнуться. Если хочешь, то могу тебе рассказать о бывших, которые живут в колонии «Дигнидад». Это память действительно на всю жизнь.

Неужели Марсель знает что-то об этой загадочной колонии, о которой столько писали и говорили не только в Чили, но и во всем мире?

Впервые название колонии «Дигнидад» появилось на страницах чилийских газет в 1966 году. Колонист Вольфганг Мюллер, которому удалось сбежать, из-под бдительной охраны, заявил журналистам в Сантьяго, что в колонии царят порядки лагеря, совсем недавно погибло несколько человек. Группа газетчиков, которая выехала в провинцию Линарес, была враждебно встречена на территории колонии, а одного фоторепортера даже избили.

— После этого инцидента правительство Чили поручило парламентской комиссии расследовать преступления в колонии «Дигнидад», — говорит Марсель. — Но ни документов, ни свидетельских показаний, кроме пресс-конференции Мюллера, не было. Скудные сведения, найденные по различным архивам, ничего объяснить не могли. Вопрос о «Дигнидад» обсуждался на заседании ЦК Коммунистической молодежи. Вспомнили, что я родился в тех местах, где находится колония. Поручение было сверхсекретным. Оперативная группа из трех человек получила строгие инструкции— ни в коем случае никому о наших планах не рассказывать.

Скоро в нашем досье появились первые данные. Руководитель колонии Пауль Шаффер оказался военным преступником, майором «люфтваффе» Полем Шнейдером. Под невинными именами гансов, вернеров, вольфгангов скрывались те, кого давно ждала виселица. На основании некоторых предположений следователь из города Парраля Эрнан Олата предъявил тринадцать мандатов на арест руководителей колонии. Однако мандаты эти оказались простыми бумажками. Вооруженные колонисты не пустили представителей власти даже на территорию «Дигнидад», Тогда и было принято решение действовать.

В наших местах колонисты появились незаметно, — продолжал Марсель. — Мой отец приехал в поселок Сан-Мануэль по найму для работы плотником на строительстве итальянской колонии. Нам дали возможность построить дом, и, чтобы расплатиться с долгами, мы пустили в качестве постояльцев нескольких немцев, работавших вместе с отцом плотниками, каменщиками, штукатурами. Особенно мне запомнился один из них, Фишер. По вечерам, закончив работу, он надевал белую рубашку, галстук, усаживался на веранде с редким по тем временам транзисторным приемником и долго слушал незнакомую речь, красивую грустную музыку. Иногда он произносил незнакомые и ни о чем не говорившие нам имена Баха, Бетховена, Гайдна.

Аристократические манеры постояльца, его изысканная вежливость, даже странный, с акцентом, испанский язык — все это внушало неимоверное уважение, хотя он и носил такую же рабочую спецовку, как и мой отец. Обязательная- утренняя физзарядка, прогулки перед сном и любовь к безукоризненно белым носовым платкам дополняли характеристику необычности Фишера. Мать, благоговевшая перед немцем, всегда приводила его в пример отцу, который неизменно проводил свободное время в деревенском баре. Обычно сдержанный и немногословный, отец после очередного ворчания матери бросил однажды: «Заткнись. У твоего чистюли все руки в крови, вот он и старается их теперь отмыть».