– Не волнуйся, Даниэль, – успокаивал его я. – Деньги тебе переведут хоть завтра. Рассчитаешься с банком, и еще останется. У тебя есть твое ателье, руки, голова. Запустишь новую марку!

– О, мой «Роже де Барбюс»! Мое дитя! – трагически восклицал Даниэль.

– «Роже де Барбюс» будет блистать на нынешнем Базеле, как ни в чем не бывало. И ты навсегда останешься основателем марки, это будет написано во всех каталогах. Твой ребенок подрос, пора ему начинать самостоятельную жизнь, без родителей. Так всегда бывает с детьми.

– Нет, нет! – замотал головой Даниэль. – Он еще не готов, у меня еще столько идей!

– Даниэль, – вздохнул я, повторяя это в десятый раз. – Ты же сам прекрасно понимаешь, твоим кредиторам не понравится, что ты тратишь кучу денег на участие в выставке. Ты почти банкрот. Когда ты в следующий раз придешь просить об отсрочке выплат, банк заберет у тебя ателье. Тебе невероятно повезло! Серьезные люди заинтересовались твоей маркой! И главное – «Роже де Барбюс» будет на Базеле! Правда, без тебя.

– Но нельзя ли сделать так, чтобы я тоже… – взмолился Даниэль.

– Нет, – решительно покачал я головой. – Я тебе уже сказал, их обязательное условие – ты больше никак не вмешиваешься в дела марки. Никак!

– Я понял!– Даниэля пронзила ужасная догадка. – Я понял! «Роже де Барбюса» покупает русская мафия! – Он схватился за голову и принялся раскачиваться.

Я подождал, пока это маленькое представление закончится, и сказал:

– Мы оба прекрасно знаем, что это не так, но если тебе хочется думать, что «Роже де Барбюса» купила русская мафия – пожалуйста!

– Нет, – произнес Даниэль. Он напустил на себя измученный вид, словно его и вправду ночь напролет пытали. – Я так не могу. Я не знаю, какие намерения у этих людей.

«Еврейское упрямство плюс швейцарская щепетильность – этого мне не одолеть», – подумал я с раздражением. Мой план оказался под угрозой срыва.

– Хорошо, я скажу тебе, какие намерения у этих людей, если ты обещаешь, что это останется между нами, – сказал я.

– Даю слово, – торжественно произнес Шапиро.

– Эти люди намерены взорвать БазельУорлд.

Я ляпнул это больше от раздражения, чтобы встряхнуть старика. Думал, сейчас он скажет «ой!», схватится за сердце, начнет сползать со стула.

Но ничего такого не произошло. Шапиро весь подтянулся, лицо его стало серьезным. Он прочистил горло и переспросил:

– Что?

– Не пугайся! – сказал я. – Взорвать не в буквальном смысле, это метафора. Человеческих жертв не будет, обещаю. Это можно назвать политической акцией, или даже не политической, а гуманистической. Они пустят дым, совершенно безвредный для здоровья, и лазером спроецируют на дымовой стене свои лозунги. Получится световое шоу, как на рок-концерте. Для этого им нужен стенд в первом павильоне, чтобы смонтировать оборудование и все приготовить.

– Они коммунисты?

– Нет.

– А чего же они добиваются? Что за лозунги?

– Они добиваются, чтобы таких глупых мероприятий, как этот БазельУорлд, больше не было. Чтобы интеллектуальные, материальные и финансовые ресурсы человечества распределялись более разумным образом. На большие, высокие цели. На освоение космоса, например.

Даниэль еще раз прочистил горло.

– Ты не поверишь, Владимир! Я сам об этом все время думаю!

– О космосе? – удивился я.

– Нет! О том, что БазельУорлд – это бесполезная, вредная затея. БазельУорлд – это диктат больших компаний, он опасен для часового искусства, мешает свободе творчества. БазельУорлд – это глобальный часовой «мак-дональдс»! Это балаган, уличный цирк для примитивных людей! – Даниэль преобразился, глаза его засверкали, от обычной изможденности не осталось и следа. – Вчера у меня был клиент, он спросил, почему у меня нет видео в интернете! У всех серьезных марок есть десятки видео, а у «Роже де Барбюса» нет ни одного! Я ему ответил, я часовщик, а не голливудский продюсер, я делаю часы и только часы! Если он хочет смотреть кино, пусть идет в кинотеатр! Он ничего у меня не купил, потому что у меня нет видео! Представляешь? Они теперь снимают кино про часы! Спецэффекты, компьютерная графика – и вуаля! Любая дешевая штамповка на экране выглядит, как космический корабль! И этому верят! Этого хотят! Реальность больше никого не интересует! – Даниэль порывисто опустился в кресло. – Я много думал над этим, Владимир! Я понимал, что это мой последний БазельУорлд, и я собирался громко хлопнуть дверью на прощанье. Взорвать БазельУорлд! Это правильно! Я с вами, друзья! Я присоединяюсь!

Такой бурной реакции я не ожидал, и уже не знал, радоваться мне или расстраиваться.

– Даниэль, ты можешь быть с нами только мысленно, я же предупреждал!

– Да, да, я понимаю, – спохватился Шапиро. – Я не могу участвовать, но я могу быть зрителем, не правда ли? Я приду как посетитель, куплю билет, разве это запрещено? Я буду аплодировать этим смелым людям!

– Это сколько угодно, – согласился я.

Через два дня часть денег, необходимых для покупки «Роже де Барбюса», перевел Томас из своего новоиспеченного фонда.

Уговорить Томаса опустошить фонд оказалось совсем несложно. Я устроил их встречу с Коминым. Мое присутствие было лишним, я знал, что обаяние Комина действует на всех, кроме меня, поэтому лучше, если они с Томасом встретятся наедине.

Чтобы соблюсти шпионские традиции, я отправил их в круговой круиз по Цюрихскому озеру на колесном пароходе «Штадт Цюрих». Согласно моему плану, Комин сел на пароход на Бурклиплац, а Томас поднялся на борт в Талвиле. Погода была отвратительной, шел снег с дождем, обычно забитый туристами до отказа пароход оказался почти пустым. Четыре часа, пока длился круиз, я провел в большом волнении. В положенное время «Штадт Цюрих», мощно подрабатывая колесами, ткнулся в причал Бурклиплац. Вместе с группой китайских туристов на берег сошел Комин. Выглядел он расстроенным. Он направился к уличному киоску и заказал себе кофе. Я встал рядом.

– Как все прошло? – спросил я, не поворачивая головы.

– Хреново! – ответил Комин, у меня похолодело внутри.

– Что?

– Туманом все заволокло! Замок в Рапперсвиле вообще не увидели!

– А что Томас?

– Томас сказал, чтобы я не расстраивался, в Рапперсвиль на поезде можно съездить, это близко.

– А деньги, деньги для Шапиро он переведет? – прошипел я.

– Конечно, переведет! – пожал плечами Комин.

– Прекрасно! – я огляделся по сторонам. – Теперь уходим по одному, сначала я, минуты через три ты, но не раньше!

Денег фонда немного не хватило. Недостающую часть добавил Толик. Тот самый, который увез в Сургут шапировское «Открытое сердце». Толик позвонил мне сразу после возвращения из Сургута и предложил встретиться в ресторане «Хильтль».

– В «Хильтле»? – встревожился я. – Что случилось, Толик? Ты здоров? Что-то с часами?

«Хильтль» – знаменитый цюрихский вегетарианский ресторан, считается, что самый старый в мире. Спиртное там подают в гомеопатических дозах, пива не держат, так что встречаться в «Хильтле» с Толиком – это все равно, что справлять День Десантника в кондитерской.

– Я в порядке, и часы в порядке, – успокоил меня Толик. – Приходи, все расскажу.

До ресторана я добрался с небольшим опозданием. Толик уже сидел за столиком и ковырял вилкой капустный шницель с сельдереем. Перед ним стоял стакан свежевыжатого сока. Выглядел Толик изменившимся. Пьющий человек часто выглядит изменившимся, особенно если пьет не все время, а с перерывами. Судя по прямой спине, гладковыбритым щекам и соку на столе, у Толика был такой перерыв.

– С Сургута не пью! – подтвердил мою догадку Толик. – Ем кроличий корм, – он кивнул на шницель. – Пью сок и воду. И все благодаря тебе!

– Вот как!

– Спас ты меня, Володька! Просто спас!

Я удивился еще больше.

– Точнее не ты сам, часы твои спасли! Вот эти самые! – Толик вскинул запястье и продемонстрировал шапировские часы, в целости и сохранности. Я облегченно перевел дух.