– Стой! Больше не могу! – крикнул я Комину и без сил рухнул на камни.

Комин помог мне снять рюкзак. Мы уселись, упершись спинами. Говорить не хотелось.

Наступившая тишина пугала больше, чем звуки выстрелов, больше, чем разбавленная лунным светом темнота вокруг. Следы на снегу хорошо заметны, они выведут тех, кто стрелял, точно к нам. Сколько еще есть времени? Полчаса? Двадцать минут? Холодно. Ноги не двигаются. Остается сидеть и смотреть на небо, подпертое пепельно-серыми горами. На дымчатые пятна ночных облаков, бриллиантовые пылинки звезд между ними. Если закрыть глаза, бриллиантовые пылинки не исчезнут, будут мерцать и подрагивать. Красиво. Даже не надо открывать глаза. И бежать никуда не надо. Бесполезно, нет сил и нет смысла. Звездное небо со мной. Я медленно скатывался в сон, мешало только покалывание в левом запястье, не сильное, но раздражающее, досадное, как камешек в ботинке. Покалывание тормозило плавное скольжение в бесконечность, что-то я забыл, что-то я должен был сделать, прежде чем раствориться без следа в черной бездне. Что-то... что-то... И вдруг, как вспышка: вспомнил! Северная Гавань, Копенгаген, декабрьский промозглый день, «Список кораблей». Я обещал рассказать дочке о Троянской войне! Одиссей, он же Улисс, долгий путь домой. Мой дом там. Там, где эти смешные косички и глаза, похожие на мои. Я должен быть рядом с ними. Всегда рядом с ними. Покалывание в левом запястье стало сильнее. Я рывком поднял руку. «Открытое сердце». В окошке на циферблате мерцал в лунном свете маленький рубин, и билась пружина: Вставай! Вставай! Вставай!

Я толкнул локтем Комина: Вставай! Он зашевелился, поднялся и помог встать мне. Нога не слушалась, я ступил раз и едва удержался, чтобы не упасть. Комин завел мою руку себе на плечо, так мы поковыляли в сторону леса. На краю леса обнаружилась грузовая канатная дорога. Металлическая опора и дощатая платформа с надписью «перевозка людей категорически запрещена». На таких платформах лесники спускают вниз срубленный сухостой. Металлические канаты круто уходили под склон, нижней опоры не было видно. Я взялся за обод большого колеса и крутанул его. Колесо легко поддалось, механизм был в порядке. Вращая колесо, платформу поднимали наверх, а спускалась вниз она сама, под тяжестью груза. Колесо блокировалось рычагом. Для контроля скорости спуска, оно обжималось резиновыми брусками по принципу велосипедного тормоза.

– Ты, кажется, в космос собирался? Вот тебе и ракета! – я освободил тормоз. – Только летит не вверх, а вниз. Но нам сейчас это без разницы.

– Эта штука работает? – Комин с сомнением тронул колесо.

– В Швейцарии все работает. Залазь в люльку!

Я оглянулся, на дальнем конце поля замелькали темные силуэты.

– Скорее! – поторопил я Комина.

Комин первым влез на платформу, попрыгал на ней, пробуя на прочность, затем втащил меня. Мы распластались на дощатом полу, ухватившись за веревочные петли по краям. Платформа покачивалась на стальном тросе, но никуда не двигалась.

– Не работает! – Комин перевернулся на спину и пнул ногой в низкий борт. – Заело!

Он принялся раскачивать конструкцию. Канаты заскрипели, с верхушки мачты упала снежная шапка, но платформа не тронулась с места.

Ветер донес с дальнего края поля обрывки команд. Нас заметили.

Чертова платформа! Мы метались на ней, подпрыгивали, били кулаками, пинали ногами. И вдруг меня осенило: рычаг! Нужно было не только раскрутить тормоз, но и отжать рычаг стопора. Рычаг находился у основания мачты, с платформы до него не дотянуться. А если спрыгнуть и отжать рычаг, то как обратно?

Вдалеке раздался хлопок, пуля звонко чиркнула по металлическому ободу. Я прыгнул вниз. Вспышка боли от поврежденной ноги ударила в мозг и погасила свет. Пару секунд я полз вслепую, на одних рефлексах, как обезглавленная курица, туда, где должен был быть рычаг. Когда зрение вернулось, металлическая ручка была прямо перед носом. Рванул ее. Покрытый инеем край платформы медленно тронулся. Комин свесился вниз и протянул руку: хватайся!

Нужно был встать и прыгнуть. Сделать шаг и прыгнуть. Сделать два шага и прыгнуть. Три шага. Платформа уплывала в ночь, все дальше и дальше, ее не догнать. Я встал, шагнул, ничего не чувствуя, будто чужими ногами. Из последних сил оттолкнулся и полетел, выставив руки вперед, как ныряют в бассейн, только я нырнул в ночное звездное небо. И время остановилось, превратилось в один упоительно долгий сверкающий миг. Я летел к своей дочке, и не было больше ни страха, ни боли, ни сомнений. Я был счастлив, и счастье мое было огромным, как космос.

Комин ухитрился схватить меня за руку, потом за шиворот и втянул на платформу.

– Ракета, говоришь? – он вытер залепленное снегом лицо и захохотал.

Дощатый ящик с бешеной скоростью несся вниз в колючем снежном вихре.

Цюрих, 2011-2014

Автор выражает искреннюю признательность Игорю Нарижному, Андрею Фатющенко, Роману и Елене Маронам, Сергею Клишису, Ларисе Бернштейн за помощь в работе над книгой.

Бернштейн Всеволод Владимирович

«Базельский мир»

Редактор – Игорь Нарижный

Проект «Swiss made book»

www.baselsky-mir.com

© Бернштейн В.В., 2014