Хотя меня и расстроила упущенная возможность обогатить свои знания, я утешался тем, что благодаря периодической таблице наши ученые смогут получить хоть какие-то представления о двухмерной химии. Позже выяснилось, что отсутствие третьего измерения очень сильно ограничивает количество возможных молекул и химических соединений.

В реактологическом корпусе Йендред вскоре почувствовал себя плохо. Застоявшийся воздух, наполненный смесью испарений различных химических реактивов, даже бывалых химиков заставлял время от времени подниматься наружу, чтоб «проветриться».

Так что едва я успел взглянуть изнутри на реактологический корпус, как Йендред, пошатываясь, побрел на поверхность.

Следующий корпус занимали ученые, занимающиеся наукой жизнелогией, они изучали живую природу во всех ее формах и проявлениях. В первой же комнате, куда спустился Йендред, стояли несколько аквариумов с живыми существами, которых мы ни разу еще не видели. В одном замечательном аквариуме у восточной стены обитали очень маленькие нитевидные существа — зархайты. У поверхности плавали похожие на водоросли организмы — хадмишхабы, а на дне росли водяные растения, напоминающие своей формой грибы; эти растения назывались барпралы.

Возможные и невозможные молекулы

Если мы станем изображать молекулы в традиционном схематичном виде, то в Планиверсуме смогут существовать лишь те из них, изображения которых можно разместить на плоскости. С помощью такой схемы мы можем сразу выделить и исключить невозможные варианты. Например, как бы мы ни пытались расположить атомы в нарисованной ниже молекуле, на плоскость она не ляжет: какие-то две линии в этой схеме всегда будут пересекаться, а этого быть не должно, потому что линии в такой схеме означают молекулярные связи.

Но если мы возьмем молекулу, укладывающуюся на плоскости, то чаще всего обнаружим, что такую молекулу можно изобразить в двух вариантах, и один из них будет зеркальным отражением другого.

На плоскости мы не сможем преобразовать один зеркальный вариант в другой, как бы мы эту молекулу ни вращали, и по идее два таких зеркальных варианта должны обладать различными химическими свойствами.

И наконец, ионизированные атомы и молекулы в Планиверсуме или не смогут существовать вообще, или должны встречаться очень редко.

Многие ученые, занимающиеся жизнелогией, изучают определенные виды животных или растений, но ученый Тба Хляк, похоже, не специализировался на чем-то одном. Именно он рассказал Йендреду о жизни на Арде в целом. Мы вовсе не удивились, узнав, что на Арде едва насчитывается тысяча видов живых существ — и животных, и растений. На Земле их многие миллионы.

Гораздо меньшее разнообразие видов на Арде в первую очередь объясняется недостатком жизненного пространства в самом что ни на есть буквальном смысле. Каждому живому организму требуется какое-то минимальное количество свободного места, и не важно, измеряется ли это количество в кубических метрах, как на Земле, или в квадратных, как на Арде. С другой стороны, каждый биологический вид должен включать в себя какое-то минимальное число особей, а иначе он просто вымрет. Но чем больше будет особей, тем более яростная борьба за выживание будет вестись внутри этого вида, особенно на Арде с ее ограниченным пространством.

В жизнелогическом корпусе Йендред заметно воспрянул духом, и мы уговорили его расспросить Тба Хляка об эволюции. Отличаются ли современные растения и животные от тех, которые жили много миллионов лет назад?

И снова ответ оказался для нас неожиданным. А откуда ему знать, как выглядели животные в древности?

Разве в почве не сохранились останки древних живых существ?

Конечно, нет. Ведь рано или поздно все, что погребено под слоем почвы, будет смыто в море.

Пока все были в замешательстве, вызванном вопросами Йендреда, он пожаловался нам, что мы снова выставили его глупцом. И тут, как будто между прочим, Тба Хляк упомянул, что, судя по древним записям из «Рыбацкого города» в старой Пуницле, когда-то очень давно плавники арахутов включали в себя дополнительную костную пластину. И это, и другие свидетельства навели пуницланских ученых на мысль, что ардийские животные и растения изменяются с ходом времени.

Мы с самого начала понимали, что на Арде тоже должна идти эволюция. Разве можно, к примеру, не заметить сходства между ардийцами и ранифидами? И мало того, что жизнь на Арде тоже эволюционирует — здесь процесс эволюции должен протекать гораздо быстрее, чем на Земле. Ведь чем меньше популяция, тем больше в ней должно накапливаться генетических отклонений.

Продолжают ли ардийцы эволюционировать, или они сами остановили эволюционный процесс, добившись такого уровня жизни, при котором практически все их потомство выживает?

Вскоре после того, как Йендред вышел из корпуса жизнелогии, мы прервали сеанс связи. Мы обещали Йендреду вернуться в полдень следующего ардийского дня. У нас в это время будет уже поздний вечер.

10 июля, четверг, 21:00

В главе «Подземный город» я упоминал, что на сталелитейном заводе при раскатывании заготовок использовался паровой двигатель. В то время он работал, его детали очень быстро двигались, и поэтому мы не сумели сохранить для себя схему его внутреннего устройства или понять принцип действия.

Но теперь в Пуницланском институте нам представилась возможность хоть и незримо пообщаться с его изобретателем, старым инженером Тба Гролапом. Возле машинологического корпуса была вырыта яма для испытаний, в которой тестировался новейший двухцилиндровый паровой двигатель. Всего на Арде работало что-то около двадцати паровых двигателей, но объяснялось это вовсе не отсутствием спроса на такие машины. Просто численность ардийского населения настолько невелика, что для его обслуживания хватает совсем небольшого количества техники. Подумайте сами — сколько паровых двигателей могло быть в английском промышленном городе с сорока тысячами населения в 1900 году?

Одноцилиндровая модель, которая использовалась на сталелитейном заводе, показывает, каких вершин достигли пуницланские инженеры. Чтобы оценить по достоинству их технический гений, читателю достаточно вспомнить, что ардийцы видят мир в виде одномерной линии. А теперь попытайтесь представить себе внутреннее устройство двигателя таким, каким видит его ардиец, то есть в виде последовательности внутренних камер, скрытых за гладкой и цельной внешней поверхностью. Мало кто из земных инженеров сумел бы спроектировать более удачный двухмерный механизм!

Двигатель состоит из камеры, в которой движется поршень: в западную сторону его толкает пружина, а в восточную — давление пара. Поршень приводит в движение привод, соединенный с помощью шарниров с поршнем и со стеной камеры. Пар вырабатывается в котле, под которым разведен огонь. Когда крышка клапана под поршнем сдвигается к востоку, поток пара врывается в цилиндр и толкает поршень в восточную сторону, преодолевая сопротивление пружины. Но как только движущийся поршень открывает вход в резервуар, расположенный над цилиндром, пар устремляется в резервуар, и давление в цилиндре резко падает. Непосредственно перед этим поршень, двигаясь в восточном направлении, приводит в действие пару передвижных кулачков, второй из которых толкает крышку клапана в сторону запада, закрывая клапан. В следующую секунду пружина толкает поршень в обратном направлении. При своем движении он снова открывает вход в резервуар, и теперь излишки пара выходят из резервуара наружу. Одновременно пружина на втором кулачке снова сдвигает крышку с парового клапана. Вырывается поток пара, толкает поршень в восточном направлении, и все повторяется заново.