Йендред увлекался биологией и очень много знал о моллюсках. Он рассказал, как балатсрары растут, каждый год наращивая новый слой на створках раковин. Взрослые самцы в определенное время года выбрасывают в воду сперму. Оказавшиеся поблизости самки принимаются ритмично открывать и закрывать створки раковин, чтобы сперма попала в мантийную полость, где хранятся неоплодотворенные яйца. Происходит оплодотворение, и из яиц начинают развиваться личинки. Затем личинки отделяются и выбрасываются в воды океана Фиддиб-Хар. Большинство личинок будут сожраны хищниками, но часть из них выживет.

Позже мы смогли гораздо больше узнать о личинках, когда Йендред во время своего путешествия оказался в биологической лаборатории и побеседовал с пуницланским ученым. Как оказалось, запирающая мышца начинает действовать с первых мгновений жизни личинки. Масса этой мышцы составляет восемьдесят процентов от массы тела, и за счет нее и еще одной более мелкой мышцы, расположенной в головной части, личинка может плавать, продвигаясь вперед реактивными скачками. Одновременно она питается мельчайшими организмами, попадающими в полость тела вместе с водой.

Личинка балатсрара всасывает пищу точно так же, как и взрослая особь, и пища проникает в ее тело благодаря любопытному механизму, о котором мы расскажем в приложении. На определенной стадии развития личинка перестает плавать, опускается на дно и выращивает две твердые створки раковины, которые закручиваются по мере роста — сначала сильно, а потом все меньше. У основания раковины образуется замок, который, однако, позволяет раковине открываться.

Пока мы разговаривали о моллюсках, ветер все нарастал, и очень скоро Йендреду пришлось прерваться и предупредить отца, что они слишком близко подошли к лодке, идущей впереди. Скоро их мачта заберет весь ветер, и лодки столкнутся. Нужно ли убрать штифт, удерживающий мачту, или развернуть переднее весло, чтобы замедлить ход?

(Хадд — это кусок ардийского металла).

За все время плавания им пришлось повторять этот маневр еще дважды. Ветер крепчал, и отцу Йендреда время от времени приходилось отходить дальше на корму и натягивать веревку, чтобы уменьшить сопротивление ветра и сбавить скорость. Ветер был опасен тем, что его неожиданные порывы могли сломать мачту или перевернуть лодку. Пока лодка шла по морю, перед ее носом скапливалась огромная масса воды. Время от времени впереди появлялись плавающие в воде растения. Их захлестывала идущая перед лодкой волна, и они некоторое время кружили в воде, а затем проскальзывали под днищем. Мы сфокусировали изображение на одном их таких растений. Нетрудно было представить, как оно должно выглядеть в спокойной воде.

У илмакабоша, как назвал это растение Йендред, не было стебля, зато имелось что-то вроде корня, торчащего прямо из симметричного пучка листьев — по четыре листа с каждой стороны. Корень покрыт множеством мельчайших волосков, и с их помощью он поглощает из морской воды минеральные и питательные вещества. Нижняя пара листьев выделяет особый газ, который заполняет плавучие камеры, образованные второй парой листьев. Эти листья загибаются книзу и приклеиваются к нижней поверхности первой пары. Третья пара листьев лежит на плавучих камерах. Эти листья содержат клетки с хадрашаром — веществом, которое, по словам Йендреда, позволяет растению под воздействием света синтезировать сложные питательные вещества из простых, которые поступают через корневую систему. Четвертая пара листьев выполняет ту же функцию, но кроме этого они могут подниматься вертикально и служить парусами. На верхушке растения, в самом центре розетки из листьев, находится орган размножения — яйценожка, окруженная двумя опылителями.

Наконец, ветер начал стихать и к раннему утру улегся настолько, что можно было начинать рыбачить. Йендред опустил мачту, уложив ее на воду, и передал отцу леску, которую достал из ящика у основания мачты. Отец привязал к леске несколько ловушек довольно устрашающего вида и выбросил леску за борт.

Ловушка состояла из двух зажимов, похожих на челюсти и усеянных острыми зубьями. Эти «челюсти» удерживались в открытом виде благодаря воткнутому в центр штырю. Куска наживки, приколотого к этому штырю, было достаточно, чтоб заманить добычу. Пока рыбаки готовили ловушки и выбрасывали их за борт одну за другой, мы пытались угадать, что за тварей они надеялись поймать.

Часы на стене лаборатории вот-вот должны были пробить полночь, а Йендред и его отец в своем мире наслаждались утренним затишьем. Алиса сидела за монитором. Ламберт предложил ей сместить фокус вниз, чтобы увидеть, кто же заглотнет наживку.

Со вздохом Алиса ввела с клавиатуры нужные параметры, и изображение поползло вниз. Через каждый метр или около того к леске были прикреплены специальные кисточки. Отец Йендреда пользовался ими, чтобы держаться за леску, потому что в двухмерном мире он не мог брать леску так, как это делали бы мы.

Алиса остановилась у первой ловушки. Мы не могли смещать фокус изображения слишком далеко от Йендреда, чтобы не разорвать связь между Землей и Арде. Но пока мы следили за верхней ловушкой, она начала подергиваться, как будто в ловушку под ней что-то попало.

— Ниже, ниже спустись! — воскликнул Ламберт.

— Спокойно. Я знаю…

Но не успела Алиса закончить фразу, как на экране появилась пугающего вида тварь, которая явно заинтересовалась ловушкой. К счастью, и не только для нас, она оказалась с нужной стороны от лески. Выглядела она как гибрид сороконожки и рыбы. Ткнувшись носом в ловушку, она ухватила наживку и принялась ее трепать, вытягивая штифт. Как только штифт выскочил, зажимы резко захлопнулись, вытолкнув воду и чуть было не выбросив рыбину вместе с водой. Но зубья ловушки крепко впились в плавники трепыхающейся твари. Странные ощущения мы испытали при виде этого проворного создания и ужасной реальности, с которой ему пришлось столкнуться. Нечто похожее мы чувствовали в детстве при виде смерти беззащитного животного. Я видел это существо впервые и поэтому не мог воспринимать его гибель как нечто обыденное.

Неожиданно леска поползла вверх, и в поле зрения начали появляться остальные ловушки. Большинство из них оказались с добычей, и пойманная рыба в основном относилась к двум разным видам. Йендред сказал, что они называются арахут и коборхут.

Из этих двух рыб арахут — та, что мельче. Ее тело со стоит из четырех — восьми сегментов, каждый из которых включает в себя пару внешних костяных пластин, поперечную мышцу с центральной застежкой и пищеварительную дыхательную ткань. На голове расположена пара твердых прозрачных глаз, челюсти, органы вкуса и осязания, а внутри — довольно примитивный мозг, состоящий из двух долей. Доли мозга соединяются друг с другом через нервный узел, расположенный прямо над замыкающим краем челюстной мышцы, и это значит, что, когда рыба глотает пищу, связь между долями ее мозга на время прерывается. Нервные стволы тянутся от мозга к хвосту: они проходят и вдоль внутренней поверхности костей, и внутри мышечной ткани. По всей видимости, нервная ткань служит не только для передачи нервных импульсов, но и для придания дополнительной прочности телу.

Пища, которую съедает арахут, измельчается челюстями и передается в полость первого сегмента. Здесь и в следующих сегментах пищеварительная ткань активно всасывает питательные вещества точно так же, как это делает пищеварительная ткань в теле балатсрара. В итоге все непереваренные частицы пищи и отходы жизнедеятельности проходят через последний сегмент и выбрасываются в отверстие между двумя хвостовыми костями, которые служат рулем.