Услышав гул прибывающего корабля и плеск волн у свай причала, Алиса шагнула на деревянный настил перед собой.

Вместо того чтобы ждать, она предпочла бы приезжать. И скорее согласилась бы уезжать, чем оставаться, но ее желания никогда не исполнялись. Ей оставалось ждать и нырять вслед уходящему парому.

Паром чем-то напоминал машину времени или космический корабль, который всегда курсировал по одному и тому же маршруту, то и дело подхватывая попутчиков, увешанных парусиновыми сумками.

Когда уродливые прибрежные дома южной оконечности Лонг-Айленда уступили место темной соленой воде, на верхней палубе показался Пол, обдуваемый влажным ветром.

Едва ступив на борт парома, человек начинал ощущать вязкость воздуха. А сейчас Пол стоял на палубе, и волосы его развевались на ветру. Он представлял себе, как Алиса шарит в рюкзачке в поисках резинки для волос. Он вспоминал, как она держала во рту заколку или ленточку, чтобы подвязать волосы. В те времена у самого Пола была короткая стрижка. Хотя раньше он восхищался ее умением подвязывать лентой волосы на ветру — а какого мальчишку не завораживают девчоночьи ленты, — ему это и казалось лишним. Теперь и у него были длинные волосы.

Первым показался обелиск Роберта Моузиса, вслед за ним — «долговязый» маяк, рядом с которым любой другой был бы коротышкой. Любишь то, что хорошо знакомо — Пол это прекрасно понимал.

Она придет. Если она все та же Алиса, то придет. А вот если и Райли не изменилась, то та не придет. Поскольку Пол позвонил заранее, то, если Алиса не придет, это будет что-то значить. Он немного сожалел о том, что позвонил. Его раздражал этот привычный спектакль, но он не мог вот так, вдруг, после долгого отсутствия, предстать перед Алисой.

Пол вполне допускал, что она могла не проверить автоответчик, но помнил о ее внимании к сообщениям. Словно она всегда ждала хороших или плохих вестей.

Но вот перед его глазами появилась старая, более живописная часть острова, которую бухта словно изрыгнула из себя как раз к его прибытию. Он различил широкий извилистый рукав причала. Увидел на нем фигурки людей. Пол знал, что Райли осталась прежней. По тем письмам, что она ему писала, он мог судить, что по виду и манере вести разговор она не изменилась. А вот мысль об Алисе, которой исполнился двадцать один год, его страшила.

Будут ли на причале их родители? Сможет ли он выдержать их натиск на узком клочке суши, выдающемся в океан?

Вот постепенно очертания домов выросли и стали более четкими. Лица людей на причале выжидающе повернулись к кораблю. Поначалу они казались размытыми кругами. Пол оторвался от скамьи, стал разминать ноги. Почувствовал, как вспотели пальцы, сжимающие шнурки вещевого мешка.

Еще не тронувшись с места, он стал вглядываться в лица. Самыми знакомыми были лица людей постарше. Тот ловкий шулер с коком — как же его зовут? Сутулый парень, отвечающий за пожарные машины, загорелая дама с собачкой под мышкой. Клубный профессионал, Дон Ронтано, с поднятым воротничком накрахмаленной рубашки поло, который так умело обходится с одинокими дамочками. Узнать детей было невозможно, а молодых и людей среднего возраста пристально рассматривать Пол опасался. Неужели у нее так сильно потемнели волосы? И фигура превратилась в такую вот?

Нет, конечно, нет. Когда приближаешься с большого расстояния на скорости, то узнаешь человека по манере стоять, по особым, не выразимым словами чертам. А то, что он видел, не имело и не могло иметь к ней никакого отношения. Может быть, она не пришла. Или ее просто нет на острове? Но что могло помешать Алисе прийти?

Была видна еще одна фигура — девушка, как ему показалась, она сидела на скамье, поджав под себя ногу. Но она сидела к нему спиной и, в отличие от прочих, не повернула лица к парому.

Он принялся вновь разглядывать небольшую группу людей, опасаясь, как бы глаза не выскочили из орбит. Что, если она стала совсем другой? Что, если придется отбросить свое прежнее представление о ней?

Пока паром причаливал, сидящая девушка встала. Развевающиеся на ветру волосы спрятали от него ее лицо. Может быть, именно поэтому даже вблизи Пол продолжал считать ее незнакомкой.

В течение нескольких секунд он, то волнуясь, то успокаиваясь, внимательно рассматривал девушку, чувствуя, как в нем начинают звучать давно умолкнувшие струны. Он словно ощущал бешеный ток нейронов в том отделе мозга, что отвечает за восприятие настоящего, но также и в той его части, что связана с памятью.

Не исключено, что именно по этой причине в тот момент, когда он ее узнал и в то же время не мог узнать, и произошла эта странная перегрузка. На него нахлынули мысли и чувства, которым он не должен был поддаваться.

— Привет, — сказал он ей.

Она обняла его, прижавшись щекой к его плечу и повернув лицо к маяку. Таких вещей они раньше не делали. Сделала она это не из желания приласкаться, а просто потому, что была не в силах на него смотреть.

На самом деле она не испытывала к нему ничего. Тело онемело, и все расплывалось перед глазами. В какой-то момент Алиса испугалась, что сердце выскочит у нее из груди, и отстранилась от Пола.

Наклонив голову, она указала на его сумку.

— Это все? — спросила она у сумки.

— Да, все.

Его слова прозвучали почти с сожалением. Ей захотелось заглянуть ему в лицо, но, поскольку он смотрел на нее, она этого не сделала.

Что с ней происходит? Ведь это всего лишь он. Тот же старина Пол. И все-таки не тот. Это самый незнакомый из всех незнакомцев — притом, что самый старый ее друг.

— Тяжелая? — услышала она свой голос.

— Нет. Все в порядке, — ответил он.

В его голосе ей послышались насмешливые нотки. Неужели он над ней смеется? Бывало, он этим грешил. Безжалостно смеялся и подтрунивал над ней. Но если он станет делать это сейчас, она просто умрет.

Она заранее решила, что на этот раз будет держаться с ним холодно. За то, что надолго уехал и забыл ее. «Ты забыл меня?» Ей хорошо удавалось злиться на него, когда он был далеко, но в его присутствии ничего не выходило.

Она решительно пошла вперед, он двинулся за ней следом. Миссис Маккей открывала свой фургон, а Конни, их бывший тренер по плаванию, стояла неподалеку. Стоит ей поднять голову, она увидит находящихся поблизости людей. Все они знали Пола. Узнают ли они его с этими длинными спутанными волосами и заросшим щетиной лицом?

Где же ее придуманные чувства, то, как она собиралась на него смотреть, как держаться? Где все те правильные слова, которые она хотела произнести? Ничего у нее не вышло.

— Пойдем поищем Райли, — сказала она помимо собственного желания.

Сердце радостно забилось. Вот чем они могут заняться. В таком случае во всем этом есть смысл.

Она предложила ему велосипед матери, а сама села на свой. Уложив вещевой мешок в корзину, Пол с ловкостью истинного островитянина завихлял впереди нее вверх по узкому дощатому настилу. Бывало, он ездил одновременно на трех велосипедах. Умел управлять рулем без рук. Он был тогда ее героем-байкером.

Они поехали прямо к берегу океана. Почти не снижая скорости, он снял на ходу ботинки и носки. Потом остановился на лестнице у подножия дюны, а она, немного помедлив, с волнением оглядывала тот пляж, каким он стал сегодня.

В детстве они придумывали для пляжей десятки названий, как эскимосы для снежных пустынь, и все же хотелось придумывать еще и еще. Широкий пляж с белоснежным песком, поблескивающим бирюзой, дети прозвали Тортолой, по имени острова в Карибском море, куда Пол ездил с мамой. На такой пляж они смотрели свысока. Пляж Райли, известный также под именем «Берега борьбы», был таким местом, где песчинки кололи кожу, как стекло, а рваные волны прибоя яростно накатывали на берег. Пляж Алисы попадался очень редко; на нем бывали маленькие запруды.

Сегодня Алисе хотелось увидеть тот берег, который всегда нравился Полу, то есть пляж Пола — хрустящий песок, приносимый низкой приливной волной, крутой откос к воде и подходящий к самому берегу легион упругих зеленых волн. Каким привычным ей казалось хотеть то же, что и он. Это по крайней мере не изменилось.