— Вы, юноши, — продолжал король, — останетесь при мне и будете меня забавлять. А девица отправится в дом Менду Соареша помогать Санше по хозяйству. Женщины только на это и годятся.

— Значит, нас разлучают? — тихонько проговорила Мафалда.

Мальчики повесили голову.

— Струсили? Трусов я не выношу! — рявкнул Афонсу.

— Не-ет… Не струсили… Просто Менду Соареш говорил, что мы все втроем будем жить у него, — сказал Вашку, судорожно глотая воздух и борясь с очередным приступом чиханья.

— А я решил по-другому, разрази меня гром! Я приказываю! Выполнять и не рассуждать! Все!

— Ваше счастье, что революция 25 апреля[7] произойдет только через восемьсот лет, а то бы мы показали вашему величеству, стоит ли обсуждать королевские приказы! — крикнул Фернанду.

Вашку в ужасе вытаращил на него глаза, отчетливо представляя себе, как брат гремит цепями во мраке подземелья.

— А-а, это ты, который похвалялся, будто может предугадать будущее! Теперь я вспомнил. Это мне нравится. С этого дня ты обязан предупреждать меня обо всех бедах, которые меня подстерегают.

— Предупреждать? Пожалуйста, я хоть сейчас сяду и расскажу все о вашем правлении до точки. Но менять что-нибудь в ходе истории я не имею права, а то в хрониках все события перепутаются! Кстати, в некоторых хрониках о вас не очень-то вежливо отзываются. Как вас только не ругают! И лживым, и посредственным, и коварным — честное слово, я все это читал! А кончите вы свои дни под властью зятя, в Бадахосе, вот, получайте!

Король вытаращил глаза и весь позеленел от ярости, а Вашку, то и дело толкая брата локтем в бок, шептал:

— Фернанду, перестань! Пойми ты, никому же не известно, что мы здесь, в прошлом восьмисотлетней давности. Попробуй, позови на помощь, никто не услышит! И не узнает никто, что жили когда-то некие Фернанду, Вашку и Мафалда, которые взбунтовались против короля Афонсу Энрикеша и были казнены. Сам знаешь, что в истории остаются только великие люди или герои, и ей дела нет до трех таких не… а-пчхи!.. несчастных человечков, как мы! Молчи, молчи, пожалуйста, а то они нам все кости переломают!

Тут король брякнул кулаком по столу и заорал:

— Гром и молния! Какое мне дело, нравлюсь я кому-то или нет? У меня одна забота: держать этот город в своих руках! Владеть им, как владею я Сантареном, Гимарайншем, Коимброй, Порту, Алмадином и Синтарой. И еще многими другими, которые я завоюю. Ругательные слова? Знать не желаю ни о каких словах, ругательных или хвалебных, пропади они пропадом! Пусть о них заботятся бабы да шуты. А по мне, нет лучше слова, чем «меч». Настоящее слово! Другого не признаю. А что до зятя, про которого ты болтал, то тут ты хватил: у меня нет никаких дочерей, только сын, и ему всего несколько месяцев.

Афонсу перевел дух (и конечно, снова почесал — здесь возможен также глагол «поскреб» — бороду). Потом взглянул на ребят и сказал миролюбиво:

— Да, теперь я вижу, что вы не из робких. Это мне по душе. Так и быть, живите у Менду Соареша. Но завтра, как рассветет, вы должны явиться сюда. И чтобы сложили мне куплеты, да посмешнее. Смотрите, если я не засмеюсь, то позову сей же час дона Бибаша, а уж он посрамит вас полдюжиной стишков о негодном графе! Ступайте. Я должен еще рассчитаться напоследок с крестоносцами — их корабли скоро отплывают.

Мафалда хотела спросить у братьев, как следует прощаться с королем, но спохватилась — вопрос был бы крайне неуместным — и поспешила за ними к выходу: вдруг Афонсу передумает?

— Не было печали… Куплеты! Да я и «Чижика-пыжика» не спою… — жалобно признался Фернанду.

— Что и говорить, ребятки, — вздохнул Вашку, — за всю свою жизнь я сочинил только одно четверостишие, в прошлом году. Мы его читали хором, всем классом, когда прощались с учителем английского. Как же там было?..

Мафалда и Фернанду так дружно расхохотались, что Вашку обиделся.

— А чего смешного? Между прочим, ему очень понравилось. Он даже поставил всем «отлично» и сказал, что у него никогда не было таких прекрасных учеников.

— Может быть… Только я не уверен, что дон Афонсу Энрикеш придет в восторг от твоих поэтических способностей.

— Ну и сочиняйте сами!

— Подумаешь, обиделся…

— Подумаешь! Сами бы попробовали. Я чуть не свихнулся, пока подыскивал рифму…

— Ладно, мальчики, — примирительно сказала Мафалда. — Вашку, конечно, молодец. Но нам от этого не легче. Вряд ли король знает, кто такие «второклашки». Скорее всего, этот стишок ему не понравится, даже если его украсить какими-нибудь «тра-ля-ля» или «э-ге-гей»!

Так они спорили до самого дома. Едва переступив порог, Вашку ухватил со стола горсть маслин и лепешку, и тут ему в голову пришла спасительная идея:

— А что, если попросить помощи у дона Бибаша?

Но старшие отнеслись к этому предложению с явным презрением:

— Ты что, сдурел? Сказал же король, что у него больше не получается ничего хорошего! Напридумывает дон Бибаш нам сатирических стишков про своего графа, а в тюрьме, между прочим, нам придется отсиживать!

— А-а, теперь и вам тюрьмы мерещатся! А я-то думал, один я такой псих!

— Слушайте, давайте наконец займемся делом! В конце концов, может, это не так уж трудно? Если сумасшедший их сочиняет, отчего бы нам, нормальным, не попробовать?

— Да в том-то и дело… — пробормотал Вашку.

— В чем дело?

— Как-то я не уверен, что мы действительно нормальные…

— Перестань идиотничать! Давай придумывай рифмы…

— Рифмы, говоришь… Так, скажем… Сейчас… Думай, головушка, думай… Лепешка — картошка, лимон — бульон, пирожное — мороженое, варенье — печенье, мед — компот, фрукты — продукты…

— С тобой действительно свихнешься! Ты что, ни о чем, кроме еды, и думать не можешь?

— Какой еды? — испугался Вашку. — Честное слово, я не нарочно! Оно само так получилось! Если не нравится, я придумаю другие… Где бы записать?.. А то так трудно… Санша! Са-анша!

Санша появилась так быстро, как будто только и ждала, чтобы ее позвали.

— Саншинья, миленькая, одолжи мне, пожалуйста, карандаш и несколько листочков бумаги! Если есть ручка, давай ручку. Неплохо бы еще ластик.

Санша молча смотрела на ребят широко раскрытыми глазами.

— Ты что, не слышишь? — сердито спросил Вашку.

— Я прекрасно слышу, я не глухая, и не нужно кричать. Только я ничего не поняла. Видит бог, ни словечка. Ты просишь какой-то еды?

Вашку хлопнул себя по лбу.

— Мама родная, ну и влипли! Да ведь в этом несчастном средневековье не знают ни карандашей, ни шариковых ручек, ни… А тратить на нас гусиные перья и пергамент тоже никто не станет. Эти роскошные вещи есть только у сеньоров монахов. Значит, придется сочинять куплеты да еще заучивать их наизусть! Ничего себе работенка! Для этих людей ручка или фломастер все равно что неопознанный летающий объект…

Мафалда так и подпрыгнула.

— Есть! Есть!

— Что у тебя есть, ручка?

— Да нет же, дурачье, есть идея! Мы сочиним куплеты об НЛО! Вот король удивится! А смеху-то будет!

Братья колебались:

— А если ему не понравится?

— Ну придумайте что-нибудь получше! Пожалуйста, я не настаиваю.

Сомнения были недолгими. Времени оставалось мало, а король выразился недвусмысленно: к восходу солнца работа должна быть сделана.

Они сели в уголок и стали перешептываться. Пока Санша ломала голову над непонятными речами гостей, ребята то смеялись, то отчаивались и без устали твердили придуманные стихи, чтобы, не дай бог, ничего не забыть в ответственный момент. А часы текли, и вот уже за плотно закрытыми окнами предрассветный ветерок начал проветривать город, унося за его пределы зачумленный воздух.