Кормили в “Бьюмонте”, как Рой и ожидал, посредственно. Хотя владельцы пансионата называли свою кухню “отменной”. Впрочем, никто не имел к ним претензий. Бывает хуже.

– Дождь еще не кончился? – Прихлебывая кофе, Лиз повернулась в кресле к небольшому окну-”фонарю”.

– И не обещает. – Ее муж видел, как с моря на берег наползает бледно-серая пелена. – Может быть, завтра распогодится.

– Может быть. – Лиз отвернулась от окна, налила Ровене апельсинового сока. – Но сегодня нужно куда-нибудь выбраться, иначе мы спятим от скуки. Сейчас всего-навсего четверть седьмого.

“Это мы можем”, – подумал Рой. Тут же мелькнула мысль, что они могли бы сделать еще очень многое, не будь они мистером и миссис Посредственность из Зауряд-тауна. Впрочем, думать об этом – только душу себе травить.

– Ну, на машине мы уж точно никуда не поедем, – Рой поморщился, вспомнив дороги, заполненные злополучными обывателями, которым еще повезло, что можно вернуться домой. – Давай лучше пройдемся по городу – если будет ливень, переждем где-нибудь под навесом магазина.

– Ялмалка! Ялмалка! – Ровена, пристально следившая за губами родителей, закричала так громко, что привлекла к себе неодобрительные взгляды тех, у кого нет проблем с глухими детьми.

– Тихо, милочка. – Лиз успокаивающе положила руку на запястье ребенка и посмотрела на Роя. – А что? Пожалуй, это мысль. Таким дождливым вечером там ничуть не хуже, чем в любом другом месте. И хулиганы, наверное, уже убрались восвояси.

Рой мысленно застонал. Лиз решила идти на ярмарку – значит, возражать бесполезно.

– Ялмалка! – торжествующе завопила Ровена.

До полудня Джейн вырезала по дереву. Со стороны она казалась абсолютно спокойной, правда, мрачноватой, и вы ни за что бы не догадались, что несколько часов назад ее зверски изнасиловали. Об этом не знали ни полицейские, которые ее расспрашивали, ни Джекоб Шэфер. Проку в том никакого, решила Джейн. К тому же, все они белые. Она не питала ненависти к отдельным белым, только ко всей расе, убивавшей, грабившей, насиловавшей, отнимавшей землю у ее предков. Об этом Джейн слышала от своей матери, та – от бабки, а бабка – от прабабки.

Она вырезала фигурки из дерева – ничего другого ей не оставалось.

– Ужас, что они натворили, – сказал Шэфер, – но нам не впервой. Ты не починишь кукол, а, Джейн? Тех, что сама сделала? В первую очередь Панча и Джуди, не то сорвется сегодняшний спектакль. Сделай одолжение, для тебя ведь это пара пустяков.

В этот день Джейн работала чуть быстрее обычного. Она уже починила Джуди и Полицейского, еще полчаса, и Панч будет готов к представлению. Внезапно она замерла, вскинув голову, чувствуя, что кто-то стоит у входа и глядит на нее. Странно, что только сейчас она ощутила взгляд. Даже страшно, ибо это означает, что ее ощущения притуплены жизнью в чужой среде.

Увидев в проеме входа ребенка, она испытала нечто незнакомое, необъяснимое. Нет, не страх – что-то другое. Больше похожее на понимание без слов.

Несколько секунд она в молчании смотрела на маленькую посетительницу. Дети редко забредали в ее владения. Джейн заметила слуховые аппаратики в ушах девочки, безошибочно определила выражение застенчивости на ее лице, и как будто забыла о своей ненависти к бледнолицым. В это мгновение белый ребенок и краснокожая девушка ощутили связавшую их нить обоюдной симпатии. Взгляд Ровены опустился, но через секунду поднялся и отправился в путешествие по убранству шатра. Внезапно девочка с ужасом попятилась. Панч и Джуди, прислоненные спиной к парусиновой стенке шатра, казалось, смотрят на нее. Они были как живые.

– Не бойся, маленькая. – Джейн проследила за взглядом Ровены и поняла причину ее испуга. – Это всего-навсего деревянные куколки, я сама их сделала. Они были сломаны, и мне пришлось их чинить.

Ровена улыбнулась, но не смогла подавить дрожь. Она знала, что куклы всего-навсего деревяшки, в прошлом году, на пляже она смотрела спектакль с Панчем и Джуди. Но те артисты были так непохожи на этих… Казалось, Ровену обволакивает исходящий от кукол липкий холод. В их глазах были разум и злоба.

Девочка повернулась, готовая броситься прочь, но осталась. Не зная, почему. Только потому, наверное, что в голосе смуглой леди звучали искренность и доброта.

– Ровена! – В крике, донесшемся снаружи, паника соперничала с истерикой. Девочка услышала и узнала голос матери. Но не отозвалась.

– Тебя зовут Ровена? – улыбнулась Джейн. Ребенок молча кивнул.

– Там твоя мама. Наверное, надо идти.

Ровена отрицательно покачала головой. Она не хотела уходить. В шатре индианки ей нравилось все, кроме трех деревянных кукол. Но их можно не бояться, потому что их хозяйка – добрая, участливая.

– Ровена! – Половинки полога раздвинулись, и в шатер заглянула Лиз Кэтлин. Испуг на ее лице сменился облегчением.

– Боже мой, что ты здесь делаешь? Мы с папой тебя по всей ярмарке ищем. Нельзя же так, в самом деле. Рой! Рой Кэтлин пробрался в тесное обиталище гадалки.

– Слава Богу! – пробормотал он. На его лице блестели капли пота, как после бега. – Ровена, пойдем, тебе пора спать.

– Нет! – решительно воспротивилась девочка.

– Ровена! – Раздраженная, Лиз протянула руку и взяла дочь за запястье.

– Здесь ей не сделают ничего дурного. – Голос Джейн звучал тихо и мягко.

– Ей еще рано интересоваться предсказаниями судьбы, – отрезала Лиз.

– Ей понравились резные фигурки. – Индианка хранила бесстрастный вид, только в глазах угадывалось недовольство. – Разве плохо, когда ребенок с физическим недостатком чем-то интересуется?

Слова “Как ты смеешь?” не сорвались с языка Лиз, но отчетливо читались на ее лице. Она вдруг ощутила суеверный страх, подобный тому, что в детстве испытывала перед директрисой школы.

– Мамочка, смогли! – Пытаясь высвободиться, Ровена взволнованно указывала на деревянных артистов. – Класивые куколки! – Она ухе не боялась.

“Как же, красивые! – подумала Лиз. – Уродины! Не для детей, это ух точно”.

– Резьба по дереву. – Рой улыбнулся и вошел в шатер. – Настоящая ручная работа. Это… Это вы их сделали? – Он смутился. Надо было что-нибудь сказать этой привлекательной девушке, которую Лиз явно невзлюбила, считая виновной в исчезновении Ровены. Вечно она спешит с выводами.

– Да. – Джейн улыбнулась. – Сегодня здесь была большая потасовка, и нашим куклам не поздоровилось. Ничего серьезного, но пришлось повозиться, чтобы не сорвался сегодняшний спектакль. Панчу ухо отломали, поэтому я вырезала новое. Теперь он, конечно, не красавец, но это пустяк. Почему бы вам не сводить Ровену на представление?

– Ей пора в кровать, – зло ответила Лиз. – Причем, давно.

– Ну, я не думаю, что в выходные так уж необходимо вовремя укладывать детей. – Рой говорил беспечно, но в голосе сквозило упрямство. Он инстинктивно ухватился за шанс вывернуться из-под жениного каблука. Ухватился, пожалуй, слишком поздно, но попытка – не пытка. – Решено, идем смотреть Панча и Джуди.

Короткий спор. Муж против жены, подпрыгивающая от возбуждения Ровена на стороне отца. В душе Джейн – подъем. “Наша взяла!”

– Ладно. – Лиз тут же возненавидела себя за уступку. Она хотела сказать, что ребенку надо держаться подальше отсюда. Она могла привести тысячу аргументов. Взять хотя бы эти фигурки – они же просто омерзительны! Чего доброго, из-за них Ровене будут сниться кошмары. А она и так плохо спит. “Проклятая индианка! Я чувствую, что твоя воля сильнее, и не могу противиться!” – Надеюсь, спектакль закончится не слишком поздно.

Рой не слушал ее. Он глядел на Джейн и видел в глазах девушки силу – зовущую, притягивающую. Противостоять ей нельзя, даже вообразить этого невозможно. Она совсем непохожа на Лиз… С непривычным, почти мазохистским наслаждением он покорялся воле гадалки.

– Спасибо, что присмотрели за нашей девочкой, – тихо произнес он старательно подобранные слова. В голове царил сумбур. Это из-за усталости, подумал он.