Бог и карлик-великан двигались по кругу, их злоба выплескивалась в оглушительном реве. Молниеносный взмах топора, но лезвие пролетело в дюйме от головы Куколки, и тот на выпад противника ответил презрительной усмешкой. Ровена повернулась, словно хотела убежать, но больше не двигалась. “Беги! Прячься!”

Наконец топор угодил в цель, оставив на широкой груди глубокую рану. Она не закрывалась, но и не кровоточила. С ревом, от которого разум Лиз содрогнулся, раненый подскочил к своему недругу. Крутясь, топор полетел прочь, твердые пальцы вонзились в плоть.

Все произошло слишком быстро. Лиз кричала от ужаса, глядя на летящие во все стороны брызги крови и куски человеческого мяса. А может быть, этот вопль, как и все прочие звуки чудовищного леса, раздавался у нее в голове.

За надругательством над трупом врага последовала игра в прятки. Ребенок перебегал от дерева к дереву и затаивался; его преследователь с гневным рыком шел напролом.

Бесконечная погоня. Перепуганное дитя всегда, похоже, найдет новое укрытие. Они удалялись от поезда, и наконец звериный рев почти утих.

Снова дрожь, рывок, ускорение, тьма и висящие в ней тряпки, задевающие лица пассажиров. Лиз вскрикнула, увидев прямо перед собой увеличенную сверх вообразимого голову обезьяньего бога. Красная пещера его пасти быстро приближалась, и вот уже Лиз чувствует жаркое, зловонное дыхание. Безумный страх лишил ее воли и сил; в эту секунду она была способна только закрыть глаза.

Удар. Лязганье, будто железным прутом ведут по чугунной решетчатой изгороди. Неподвижность. Человеческие голоса. Музыка.

Одна в поезде. Лес исчез, словно его и не было, только в мозгу еще бродит эхо воплей. Обнаружив, что может двигаться, Лиз кое-как выбралась на деревянную платформу и поплелась прочь. “Моя девочка осталась там… с этой нечистью. Я должна вернуться за ней”. Лиз оглянулась – ворота медленно затворялись, размалеванный лик загораживал проход в свое сумрачное царство.

Вздрагивая, опустив голову и не глядя по сторонам, Лиз поспешила к выходу. Кругом было полно народу, но и в толпе ее не оставляло чувство, будто за ней следят. На Променаде она прибавила шагу, почти побежала.

Парадная гостиницы “Бьюмонт”. Вестибюль. Лестница. Спальня Ровены. Слава Богу! Девочка все еще в постели, спит.

– Что с тобой?

Лиз подскочила от неожиданности – не заметила, как Рой подошел сзади.

– Я… я… – Лиз тяжело дышала после быстрой ходьбы. – Все в порядке.

– Нет, что-то произошло. – В голосе Роя, как много лет назад, зазвучал металл. Пришло время поговорить начистоту. – Ну-ка, выкладывай. Ведь ты была на ярмарке, правда?

– Да. – Она не сумела сдержать дрожь. – Я… Мне пришлось. Там есть что-то такое… Оно воздействует на всех. Я подумала: если пойду туда и выясню, в чем дело, то сумею забыть и спокойно вернусь домой. Может, все дело только в плохой погоде…

– И ты узнала, что я был прав, не так ли? Это зло, которое следит за тобой, проникает в душу. Ну, ничего, успокойся. Возможно, все уже кончилось. Завтра мы уедем.

– А до завтра… Ты ведь не пойдешь туда, правда. Рой?

– Нет. – Он не дрогнул под ее взглядом. – Не пойду. Никогда.

Все утро с гримасой отвращения на лице и блеском непокорства в глазах Джейн работала по дереву. Она ненавидела каждую борозду на заготовке, каждую стружку, упавшую на пол фургона.

Поглядев, случайно вверх, она заметила, что почти готовая фигурка очень похожа на Ровенину куклу. Скоро она будет закончена. И тогда начнется самое страшное.

Полки вокруг индианки пустовали, починенные фигурки возвратились на свои места. Только эти последние звенья цепи зловещего плана – Окипа и его брат-близнец – остались в фургоне. Джейн ощущала присутствие чуждой жизни, презиравшей ее и повелевавшей ею. Да и не только ею – по-видимому, этим демонам подчинялись и солнце, вновь зашедшее за тучи, и ночь, подступившая раньше срока.

Неторопливые шаги за дверью, скрип петель. Кто-то вошел. Даже не оборачиваясь, Джейн поняла, что это Шэфер. Она ждала его целый час.

– Ты неплохо поработала. – В гортанном голосе звучало удовлетворение. – Все, как и. было до понедельника. Теперь иди в шатер и гадай… Говори этим олухам то, чего они от тебя ждут.

– Ты не знаешь, – с горечью произнесла она, – даже не представляешь, что я тебе дала.

– Может, так, а может, и нет, – рассмеялся он. – Только в один прекрасный день моя ярмарка станет самой нарядной в Европе. Потому что у меня есть ты. Даже швейцарские резчики гордились бы такой работой.

– Неужели ты ничего не чувствуешь?

– Чувствую, – перешел он на хриплый шепот. – Но нам с тобой они не опасны. Это их дом, мы о них заботимся, чиним…

– Ошибаешься… – Джейн повернулась и посмотрела в морщинистое лицо, заросшее жидкой седой бородой. – Ты заставил меня помогать злобным демонам, но теперь мы не нужны им. Теперь мы – их куклы.

У Шэфера отвисла нижняя челюсть, окурок едва не выпал.

– Этого не может быть!

– Это так. – Во взгляде Джейн сквозили страх и отчаяние. – Ярмарка – их царство, еще в начале недели они могли убить на ней любого. А сегодня они обрели полную силу.

– Тогда нам надо сниматься.

– Поздно. От них уже не скроешься.

– Ну, так убей их! – Голос Шэфера сорвался на визг.

– Если не сумею, их месть будет в тысячу раз страшнее.

Шэфер не сводил глаз с кукол-тотемов. Они смотрели на него, и не просто смотрели – прожигали взглядом. От лица хозяина ярмарки отлила кровь, на лбу набрякли синие вены. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Затем повернулся и, шаркая, вышел из фургона.

Джейн осталась за столом, ее лицо ничего не выражало. Шэфер прав – она создала этих тварей, и она должна их уничтожить. Если только это возможно.

Откуда-то издалека донесся взрыв пронзительного хохота.

Без четверти шесть, когда Рой и Лиз заглянули в спальню дочери, Ровена еще спала.

– Что скажешь? – озабоченно спросила Лиз.

– Она проспала весь день напролет. Но температуры нет. Похоже на нервное истощение.

– Мне это не нравится. Она такая вялая… и дышит неровно. Может, врача вызовем?

– Ты же знаешь, как не любят врачи ездить на вызовы, особенно к незнакомым. К тому же большинство из них – настоящие садисты. Давай сначала поужинаем, а после решим, как быть.

Лиз кивнула. Впервые в жизни ей было приятно собирать чемоданы к возвращению домой. Быть может, им даже удастся сегодня получить машину. Скорей бы убраться из этого мерзкого городишка!

Почувствовав, как затворилась дверь, Ровена открыла глаза. Родителей в спальне не было. Она села, потянулась – крепкий сон освежил ее, возвратил силы. Но нельзя сидеть сложа руки! Недавно она ощутила, а теперь знала наверняка, что Джейн снова в опасности. Скорее к ней!

Она быстро оделась, бесшумно приотворила дверь и выглянула на лестничную площадку. Никого не видать, но из столовой доносятся невнятные голоса. Небо за окном затянуто тучами, снова моросит упрямый дождь.

Ровена спустилась по ступенькам, бегом пересекла вестибюль и задержалась на крыльце.

Ярмарочная музыка звучала громче обычного – похоже, Джекоб Шэфер не жалел динамиков для привлечения публики в свои сырые владения.

– …Don't go out tonight…[8]

Ровена затесалась в толпу. Похоже, этим вечером на ярмарке собрались все курортники города. Последнее гулянье перед долгим возвращением. А дома ждет работа – нудная и утомительная, потому что отдохнуть как следует не удалось.

Ближе всего от Ровены был вход через зверинец, поэтому она пошла длинным грязным переулком, то и дело обходя широкие лужи. Здесь девочке сразу стало не по себе, тревога за Джейн переросла в головную боль, которая усиливалась с каждым шагом. Но Ровена должна найти Джейн прежде, чем родители бросятся на поиски.