– Ровена? Что ты здесь делаешь в такую рань?

– Пожалуйста… – Слова растягивались, не поспевая за мыслью. – Помоги… мертвый дяденька…

Дверь отворилась шире, пропуская ребенка, и негромко хлопнула за ним.

– Тебе нельзя здесь находиться. – Голос индианки звучал совсем не строго, скорее жалостливо. – Ну ладно, рассказывай, в чем дело.

Ровена не без труда поведала, как Куколка велел спрятать его в пещере, как она вернулась за ним и обнаружила мертвеца. Джейн побледнела, ее темные зрачки расширились от страха.

– Где твоя кукла? – спросила она наконец. Ровена вытащила из кармана Куколку, снова ощутив вибрацию.

– Отдай ее мне. – Индианка старалась говорить ласковым тоном.

– Нет! – Потрясенная, Ровена шагнула назад, прижав к груди свое сокровище.

Джейн протянула руку, чтобы отобрать у ребенка свой подарок, но в последнее мгновение удержалась.

– Ровена… пожалуйста, отдай куклу. Это очень важно. Тишина. Молодая индианка и белая девочка напряженно смотрят друг другу в глаза. Воля против воли.

– Ну хорошо. – Голос Джейн звучал тихо и очень устало. – Я не стану ее отбирать. Пойдем со мной, я хочу тебе кое-что показать.

Ровена проследовала за ней в тесную комнату, вновь охваченная нелегким чувством, подобным тому, что испытала в пещере: присутствие рядом чего-то живого, злобного. На столе и полках рядком стояли деревянные фигурки, смотрели мерцающими глазами – это мерцание можно было принять за блеск свежей краски. У Ровены защемило средне, обмякли ноги. Новая, толще прежней, рука Панча держала над его головой дубинку. Насмерть перепуганная, Джуди повернулась к младенцу в порыве защитить его. Рядом – свирепый, неукротимый конь. Тотемы, разгневанные индейские боги, исполненные решимости нанести смертным нежданный карающий удар. И наконец, недоделанная фигура будущего двойника Куколки. Она тоже смотрела.

И Ровена, девочка, рожденная почти глухой, явственно услышала дикий смех.

– Надеюсь, ты поняла. – Джейн заслонила ее от своих созданий. – Видишь ли… раньше это были просто деревянные статуэтки, во всяком случае, казались такими. Ничего не подозревая, я вырезала одну, затем другую. Теперь их целая армия, и мне не под силу остановить ее. Даже сейчас я служу им – мистер Шэфер требует, чтобы я делала новые фигуры и чинила поврежденные. А эта, которую ты назвала Куколкой, – очень могущественная и коварная. Ей удалось покинуть свое прибежище и разнести зло по всему миру. Верни ее мне, хотя бы для того, чтобы власть этих тварей не простиралась дальше ярмарки.

Ровена протянула ей Куколку. Джейн взяла его и поставила на стол.

– Я не хочу, чтобы ты приходила сюда. – У индианки дрожал подбородок, казалось, она вот-вот разрыдается. – И твой отец. Никогда! Иначе вы разделите мою судьбу, а она… Уезжайте отсюда и забудьте Джейн, которая подарила тебе куклу, а потом потребовала ее обратно. Ровена опустила голову.

– А дяденька в пещере?

– Кто бы он ни был, мы не в силах ему помочь. Слишком поздно. Постарайся забыть и о нем. Завтра вы будете дома, далеко от всех этих ужасов. Вчера ночью я молилась моему Богу, Мудрейшему. Он один может спасти меня, усмирив этих жутких тварей.

Только дождь сумел, напомнить Ровене, что она уже не в фургоне гадалки, что ярмарка осталась у нее за спиной. На Променаде было людно. Курортники спешили купить привычные утренние газеты, чтобы за завтраком прочесть о новых смертях и экономических неурядицах. Поевших уже выманили из-под крыш тарахтенье дизелей и рев динамиков; верноподданные, позвякивая данью в карманах, широким потоком продвигались к фанерному замку.

Приближаясь к “Бьюмонту”, Ровена заметила, что окно спальни родителей по-прежнему зашторено, парадная дверь приотворена. Внезапно ноги подкосились, рука отчаянно ухватилась за перила, но соскользнула, и Ровена, кувыркаясь, полетела в черную бездну, откуда ее звал по имени чей-то голос. Возможно, голос Джейн.

– Ума не приложу, что она могла делать на улице в такой час, – вымолвила Лиз после героической попытки проглотить кусок жесткой, как подметка, селедки. Злость в душе почти улеглась, но Лиз не могла скрыть озабоченности – Ровена совершенно не в себе, измучена… – Пусть сегодня она полежит в постели. Слава Богу, что завтра – домой. Но если у нее хоть чуть-чуть поднимется температура, я вызову врача.

– Кому-нибудь из нас надо побыть с ней. – Рой не поднимал глаз, но чувствовал, как в жене просыпаются подозрения. “Конечно, мне – это гарантия, что я не удеру на ярмарку”.

– Мне сегодня надо кое-что купить, – поспешно заявила Лиз. – Еды в дорогу, два-три сувенира. Возможно, к обеду Ровене полегчает, тогда мы пойдем куда-нибудь все вместе… – “Одного тебя никуда больше не пущу!” – Синоптики говорят, область низкого давления уходит. Дождь скоро кончится.

“Ну так и знал! – мысленно простонал Рой. – Снова адская жара, как минимум на две недели. Ну и черт с ней. Назад, к Бэлфуру и Врену. Там хорошо. Спокойно и скучно”.

– Как себя чувствует ваша малютка? – Миссис Хьюджес вышла из кухни, намекая тем самым, что после десяти тридцати постояльцам нечего делать в столовой.

– Все обойдется. – Лиз заставила себя улыбнуться. – Ей эта неделя не пошла на пользу. Да и погода…

– Говорят, скоро распогодится. И слава Богу. А то очень жалко отдыхающих в кемпинге. – “Еще бы – мокнут под дождем вместо того, чтобы оказать финансовую поддержку трудолюбивым владельцам пансионатов!”

Миссис Хьюджес перешла к соседнему столу, а Лиз сказала вполголоса:

– Рой, посиди-ка ты с Ровеной. Я вернусь через час-другой. Рой кивнул. Именно этого он и ожидал. Ничего, пятницу он как-нибудь продержится, а завтра – конец мучениям. Однако эта мысль принесла ощущение неудовлетворенности, даже вины. Возможно, ему никогда не узнать, чем закончится разыгравшаяся здесь драма.

Инспектор Ленденнинг не любил побережье. В юности он мечтал патрулировать у моря: голубые небеса, мерцающая синяя гладь, жаркое солнце и изредка пустяковые преступления, вроде карманных краж на Променаде или пляже. Но все оказалось иначе. Дождь, дождь и снова дождь. Туманы, наползающие с моря. И убийства – столь зверские, что Улица Морг покажется по сравнению с ними воскресным лагерем.

Он повернулся к морю и, пытаясь успокоиться, набрал полную грудь сырого зловонного воздуха. Здесь всегда было полно чаек, куда они подевались? Берег пуст, если не считать Ленденнинга и четверых офицеров Отдела уголовного розыска, уже осмотревших труп на камнях и вошедших в грот. Последнее инспектор сделал против воли – в памяти еще свеж был кошмар “пещеры призраков”.

Где-то поблизости бродит опасный преступник. Он убивает беспричинно и расчленяет трупы своих жертв. Теперь ничего не поделаешь – надо обращаться в Скотланд-Ярд. В глубине души Ленденнинг был рад пригласить несколько лондонских сыщиков, потому что маньяк наверняка нанесет новый удар. Всегда так бывает.

– Инспектор, пожалуй, надо позвать на помощь местных спелеотуристов, если они здесь есть.

Инспектор вздрогнул от неожиданности – он не слышал приближения молодого сержанта. Нервы.

– А в чем дело, сержант?

– В глубине пещеры, в узкой норе, застряла женщина. Черт его знает, как ей удалось туда забраться. Мы светили фонариком – видны только ноги.

“Нет! Хватит! Не хочу ничего видеть!”

– Какого дьявола она там делала?

– Не могу знать, сэр. Возможно, скандал на любовной почве. Прикончила парня и решила, что сможет спрятаться. Свихнулась, наверное. Между прочим, в пещере побывал и ребенок. Приходил и уходил… дважды!

“Скоре бы рассеялся проклятый туман”, – мысленно взмолился Ленденнинг, опять поворачиваясь к морю. Происходящее казалось дурным сном. Может быть, протерев глаза, он очнется и увидит, что все эти ужасы ему только почудились.

– Сержант, остаетесь за меня. – По правде говоря, измотанному Ленденнингу было уже все равно, поймают они негодяя или нет. – Я еду в управление, вызову лондонских специалистов. Как пить дать, им у нас понравится.