— Не я, — дайонка покачала головой. — Они. Как же вы, чужаки, туго соображаете. Я бы сама ничего не смогла сделать с этим странным говорящим ящиком, если бы они не захотели.

— А ведь верно, — протянул Тревер. — Тогда попроси их простить меня за недоверие. Боюсь, их поддержка мне теперь ох как понадобится!

Пока Тревер изучал материалы Фрэнка, Рейнольдс тоже не терял даром времени, направившись к Джошу. Сейчас тот действительно был в его полной власти. На обычного человека введенный Тревером транквилизатор подействовал бы более сильно, но уникальный организм Джошуа существенно отличался от всех прочих, а потому двойник очнулся значительно раньше — Фрэнк это предвидел.

— Привет, — ухмыльнулся он, разглядывая Джоша. — Неужели ты действительно полагал, что сумеешь обыграть меня?

— Я только хотел уйти. Ты знаешь.

— Я знаю, что ты попер не на того парня, приятель, — вздохнул Фрэнк с деланным сочувствием. — Напрасно. Я считаю, что настало время прекратить этот не слишком удачный эксперимент. Во всяком деле бывают досадные промахи. Ты мне больше не нужен. С учетом допущенных ошибок я создам более совершенную модель.

— Ты хочешь меня уничтожить?..

— Да, как отработанный материал. Без раотана ты и сам умрешь через… если я не ошибаюсь во времени, час — полтора.

— Фрэнк, ты не можешь…

— А ты можешь. Орать, звать на помощь, пытаться освободиться. На остаток жизни у тебя море перспектив. Только едва ли все это тебя спасет. В Центре идеальная звукоизоляция, и тебя не услышит ни одна живая душа. Едва ли мы с тобой еще увидимся.

Первым его чувством после ухода Фрэнка была паника, ужасный, невыносимый страх долгой мучительной агонии и неминуемой смерти, на которую Рейнольдс обрекал его. Джошуа поднял голову и взглянул на свое тело. Его запястья и ноги были прикованы довольно прочно, а физической силы на то, чтобы разорвать эти путы, не хватило бы у человека, оглушенного транквилизатором. Ни единой мысли по поводу того, как спасти себя, у Джоша не возникало. Прислушиваясь к себе, он ощущал нарастающий жар — предвестник всех остальных, неизбежно обязанных вскоре проявиться, симптомов разрушения и гибели. Страх оказывался сильнее воли к жизни. Дрожь прошла по его телу, мышцы свело судорогой. На грани яви и бреда ему показалось, что кто‑то зовет его по имени, но Джош не мог понять даже, принадлежит голос женщине или мужчине, или это вообще не один, а множество голосов, негромких, но настойчивых, и звучат они извне или в его собственной голове. Это было похоже на посылаемые издалека и прорывающиеся сквозь помехи сигналы, но так или иначе, кому‑то или чему‑то было не все равно, что с ним происходит, и этот кто‑то активно не желал его смерти. Угасающее сознание Джоша лихорадочно цеплялось за тонкую нить, непонятно как возникшую и протянувшуюся между ним и неведомыми созданиями, которые сочувствовали ему и старались помочь. Их язык был Джошуа не знаком, и поначалу он не разбирал слов, кроме своего имени, но потом словно рухнула невидимая преграда, и он стал их понимать, больше того, обнаружил, что и сам может говорить на этом странном певучем языке, смысловые оттенки которого передавались в основном интонациями, изменением тембра голоса и еще чем‑то неуловимым и необъяснимым… Страха больше не было, а вместе с ним отступила и угроза гибели, сменившись ощущением легкости и свободы.

— Тревер, что здесь делает эта дайонка? — недовольно спросил Рейнольдс. — Как она оказалась в рабочих помещениях?

— Просто пришла, — Тревер отвел глаза — смотреть на Фрэнка он не мог.

— Сюда невозможно «просто прийти», это не городской парк!.. Ты закончил работу? Понял, что к чему?

— Да, очень интересно было почитать…

— Сможешь доложить о последних результатах во время ближайшего сеанса связи с Землей? Там обычные выкладки, ничего сложного. Перебросишь данные координаторам, и свободен.

— Конечно. Переброшу.

— Хорошо, а пока будь любезен, проводи ребенка в один из свободных боксов. Ты знаешь правила. Дайоны, которые проходят обследование на наличие поврежденного гена, должны находиться в блоке Зэт, и она не исключение.

— Исключение. Одо — мой друг и останется со мной, — сдерживаясь из последних сил, но пока еще спокойно, возразил Тревер. — Я готов нести за нее полную ответственность.

— Ты за собственную задницу отвечать не можешь…

— Фрэнки, не советую спорить, в этом вопросе я тебе все равно не уступлю.

Сеанс связи, лихорадочно соображал Тревер. На ловца и зверь бежит! Координаторы сегодня же узнают то, что стало известно ему самому. А потом…

— Тревер, мы с тобой упустили одну деталь. Ты два месяца провел в лесах, возможно, став носителем скрытых местных инфекций. Не мешает это проверить, ты же понимаешь, чтобы исключить вероятность заражения…

Ах вот как. Фрэнк, похоже, хочет и ему под невинным и благовидным предлогом ввести свою проклятую сыворотку. Тревер в этот момент до конца осознал исходящую от Рейнольдса опасность. Чистая, прозрачная, все на своем пути сметающая ярость захлестнула Тревера. Он с перекошенным лицом шагнул к Фрэнку, готовый удавить его на месте.

— Ну вот что, ты, Иуда. Я тебе покажу «проверку»! А ну к стене, и не вздумай сопротивляться — с одной рукой ты мне не соперник!

— Ты что, спятил?! Тревер!

Одним прыжком меркурианец очутился с ним рядом и сбил с ног. Ответный удар Фрэнка, кажется, сломал ему нос, но в своем нынешнем состоянии Тревер даже не почувствовал боли. Он сражался как зверь и бил на поражение, не в силах остановиться, бил, даже когда Рейнольдс уже прекратил оказывать сопротивление…

— Нет, Тревер, не смей!..

Он повернул голову и увидел свое жуткое, мало общего имеющее с человеческим, отражение в расширенных от ужаса и отвращения зрачках Одо, делавших глаза дайонки почти черными. Это отрезвило Тревера. Он подхватил обмякшее тело Фрэнка и оттащил его в один из свободных боксов, заблокировав выход с помощью электронного замка. Одо бежала за ним.

— Не надо так, пожалуйста… Фридрих…

— Пошли отсюда, — Тревер схватил ее за руку. — Нашла кого защищать.

— Я останусь с ним!

— Нет, черт тебя раздери, ты будешь делать то, что я тебе приказываю! Живо марш к себе и не путайся под ногами!

— Пусти, — дайонка вырвалась. — Ты еще хуже него! Ты злой!

— Да, как сто собак, и не беси меня еще больше!..

Кровь хлестала у него из разбитого носа, сплошным алым потоком заливая низ лица и рубашку. Первый шок прошел, и теперь Тревер отлично ощущал нарастающую боль. Он опомнился и присел перед Одо на корточки.

— Прости. Я напугал тебя. Клянусь, мне жаль, что такое случилось у тебя на глазах. Наверное, этому трудно найти оправдание.

— Я помогу тебе остановить кровь, — вызвалась дайонка.

— Это все ерунда, просто нос у меня вообще слабое место.

Это было чистой правдой, но объяснять, почему, Тревер бы ей не стал. Одно время после разрыва с Джун он увлекался кокаином, и хотя продолжалось это недолго, носовую перегородку успел серьезно повредить. Тревер зашел в туалет, открыл кран, выбросивший пенистую струю холодной воды, и частично смыл кровь. Его все еще трясло от напряжения после короткой схватки с Фрэнком, а физическая боль была совершеннейшим пустяком по сравнению с куда более страшной — душевной. Все‑таки не каждый день тебя предает тот, кого считаешь лучшим другом.

Глядя на свое отражающееся в зеркале растерянное лицо, он вспомнил о Джоше. Ну тысяча дьяволов, он же бросил бедного парня спящим и намертво прикованным к постели, а к этому времени тот уже должен был очухаться от действия транквилизатора. Тревер направился к нему с твердым намерением для начала извиниться перед Джошем за то, что не сразу разобрался в ситуации и встал на сторону Фрэнка.

— Эй, малыш, — с порога начал он, — как ты? Джош? Ладно, кончай придуриваться, я же знаю, что ты не спишь. Не хочешь говорить со мной, точно? Понимаю, — Тревер подошел ближе и отстегнул один из ремней, притягивающих запястья его двойника к постели. Что‑то было явно не так. Джошуа даже не шелохнулся. — Э, брат, да ты горишь, — протянул Тревер, коснувшись его пылающей кожи, приподнял веки и увидел багровые белки закатившихся глаз. — Проклятье, это еще что за напасть? Одо, крошка, — позвал он, — кажется, мне понадобится твоя помощь. Не знаю, что с ним творится, но мне это не нравится.