Резюмируя, можно сделать вывод, что СМИ— это инструмент формирования массового сознания, который находится в руках господствующих финансово–политических групп. Не обладая самостоятельностью, пресса, радио и телевидение вынуждены подавать информацию так, как это выгодно тем, на чьи деньги они существуют. Именно поэтому можно констатировать, что на Западе свобода слова — призрачный миф, а цензура — очевидная реальность.
Обнаружив большую значимость отбора цензорами информации, Липпманн делает вывод, что многое зависит оттого, что из многообразия действительности не показано на «картинке», которую получает общественность. Таким образом, то, какие упрощенные картины действительности возникают в результате фильтрации, и есть действительность людей, «картинки в нашей голове» и есть наша реальность. Его вывод подтверждает и Теодор Уайт, констатируя, что «реальность — это то, что вданный момент происходит на экране, а не то, что на улице» [82, с. 413]. Какова действительность на самом деле, для западного мегаобщества не имеет никакого значения, так как массовое сознание существует в рамках представления о действительности, лишь оно определяет ожидания, надежды, устремления, чувства, поступки людей.
Целенаправленный отбор информации, в свою очередь, создает своеобразное информационное пространство стереотипов, в которое погружается сознание масс, теряя связь с реальной действительностью. Это обусловлено тем, что (как установила гештальтпсихология) человек сначала формирует представление об объекте, а лишь затем «видит» его. Именно поэтому процесс социального восприятия в большей степени зависит от имеющихся прообразов, «картинок в голове» — стереотипов. Это же, в свою очередь, ведет к отождествлению наличествующей в опыте реальности и априорных по отношению к нему стереотипов, — создается своеобразная виртуальная реальность, где в качестве «сущностей» выступают феномены воображения. Привычки, надежды, устремления, ценности и идеалы людей перемещаются в сферу виртуальных объектов, порождающих свои эмпирические проявления. Последние — не более чем стимулы, но эти стимулы сами являются продуктом заданных стереотипов.
Целенаправленное формирование массового сознания позволяет определять поступки людей, их ежедневное поведение, а оно, в свою очередь, будучи реальным, создает по заданным параметрам действительность. То, что она может принимать самые фантастические и невероятные формы и при этом непрерывно сопровождается убедительной иллюзией подлинности, объясняется прежде всего соответствующим уровнем образования и интеллектуального развития западного обывателя. Чтобы манипуляция сознанием достигала необходимой эффективности, основная часть населения должна утратить доступ к знаниям, которые могут дать ей возможность самостоятельно мыслить, анализируя социально–политическую и экономическую реальность, а само мышление человека должно быть заблокировано на начальных фазах своего развития.
В отношении интеллектуального распада личности Запад за последние пятьдесят лет достиг поразительных успехов. «Средний американец встречает свое двадцатипятилетие, запирая на замок кладовую своего мозга и отказываясь от ее дальнейшего пополнения, — констатируют американские социологи К.М. Гуд и Г. Пауэлл. — Его духовное содержание в этот момент находится на уровне четырнадцатилетнего подростка. В письме он употребляет около тысячи слов, при чтении понимает около шести тысяч. При возбуждении коллективных реакций интеллектуальный элемент играет достаточно второстепенную роль» [82, с. 218].
Подобной ситуации удалось достичь прежде всего благодаря западной системе образования. В 1993 году Министерство образования США провело исследование, результаты которого потрясли американскую общественность. Каждый пятый взрослый американец, как оказалось, справляется с огромным трудом или не справляется вообще с самыми примитивными тестами по арифметике, чтению и письму. Сорок миллионов взрослых американцев не в состоянии проверить выданную им сдачу, прочитать способ применения лекарства, а в общественных местах ориентируются только по разъяснительным картинкам. Иначе говоря, 25% населения США функционально неграмотны (functionally illiterate)[212].
Несмотря на это, американские власти продолжают сокращать финансовые средства, выделяемые на школьное образование. Газета «El Mundo» 22 мая 2003 года сообщила о том, что в некоторых нью–йоркских школах отменили все внеклассные занятия и практически полностью перестали задавать домашнее задание, чтобы сэкономить на ксероксах. При этом большинство школьных автобусов в стране не выезжают на маршруты, чтобы развозить учеников. Школам урезали финансирование, им приходится экономить на бензине, и теперь сами родители организуют дежурства и развозят учеников по школам. Сегодня родители в США вынуждены устраивать вещевые лотереи, конкурсы, продажи сладостей и всего чего угодно, лишь бы хоть как–то прикрыть брешь, образовавшуюся в школьном бюджете, и иметь возможность покупать учебники и оплачивать труд преподавателей. Некоторые учебные учреждения вынуждены давать разрешение на установку в коридорах автоматов с кока–колой и чипсами. Очевидно, именно в связи с вышеприведенными фактами, в Вашингтоне 11 января 2001 года, Дж. Буш–младший изрек мысль поразительной глубины (цитата приводится дословно): «Я хочу, чтобы об администрации Буша говорили, что она ориентируется на результат, потому что я верю в результат, направленный на тотальную концентрацию внимания и энергии на обучение наших детей чтению, потому как наша образовательная система с вниманием относится к детям и их родителям, достаточно лишь взглянуть на эту систему, которая сделает из Америки такую страну, которую мы хотели бы видеть: страну, где люди умеют читать и ждать»[213].
Кризис в американской системе образования заставляет многих родителей игнорировать школу и самостоятельно заниматься со своими детьми. Для этого в США приняты законы, позволяющие детям учиться дома. Данный вариант образования был назван «домашняя школа» (home schooling). По поводу американской системы образования Мартин Гросс написал весьма откровенную книгу под названием «Конспирация незнания. Провал в американских государственных школах»[214].
Несмотря на то что в Соединенных Штатах действует механизм жесткого контроля за посещаемостью детьми школ, а их родители несут за это юридическую ответственность, миллионы тинэйджеров заканчивают свое начальное образование неграмотными. Кроме того, в стране существует насущная потребность в учителях–добровольцах, которые бы на общественных началах учили элементарным навыкам чтения, письма и счета тех взрослых, которые не освоили их в свое время в школе.
Очень важной особенностью западного образования является то, что обучение в школах США и Европы направлено на подавление удетей абстрактного мышления, с одновременным усилением предметного (прикладного), что максимально сужает интеллект, ограничивая способность к нешаблонному восприятию мира. Это связано с тем, что личность, способная самостоятельно мыслить, всегда представляет опасность для власти. Торможение же интеллектуального развития человека позволяет сделать его максимально управляемым, безотказно действующим в рамках заданной социальной или профессиональной программы. Жесткая привязанность разума к предметному миру и неспособность к абстрактному мышлению превращают индивида в функционально эффективный элемент существующей системы отношений. Он делает всю свою жизнь то, что должен делать, и не задает вопросов о смысле и предназначении своей деятельности. Он хочет то, него хотят все, он живет так, как живут все в рамках Системы, как это принято. Он не способен выйти за ее пределы и увидеть несвойственные ей ценности, тем более усомниться в целесообразности существования тех порядков, которым он бездумно и беспрекословно подчиняется. Человек, неспособный к абстрактному мышлению, чей интеллект жестко привязан к предметному миру, является идеальным объектом для манипуляций и не представляет никакой угрозы для той Системы, в которой существует, так как воспринимает ее как единственно возможную реальность.
