Кетти на мгновение задумалась над этим и сказала:

– Да, он достаточно молод и глуп, чтобы на него производили впечатление такие вещи.

– Тогда как вы настолько умудрены, что на вас подобные вещи впечатления не производят, – сказал он, поддразнивая ее взглядом. – Что-то я не заметил серебряных нитей в ваших каштановых кудряшках. В каком возрасте молодая леди перерастет такие глупости?

– Мне кажется, это зависит от леди.

– И от ее окружения. Как я понимаю, вы бывали за границей?

– Меня брали за границу, когда я была слишком мала, чтобы оценить это. Сейчас, когда я достаточно взрослая, я… – Она остановилась, удивляясь тому, как легко втянулась в такую личную тему разговора. – Но мы разговаривали о более важных вещах. Я хочу вас заверить, что буду выполнять любую работу, которую вы мне поручите. Мы с Гордоном все обсудили – с глазу на глаз, разумеется. Нам кажется, что самое подходящее место, где можно увидеть нашего налетчика, – это Генеральный штаб, поэтому мы завтра прогуляемся перед ним. Мы не будем заходить внутрь, как вы, наверное, подумали, но так как мы живем близко, то не будет ничего необычного в том, если мы пройдем мимо рано утром, когда собираются служащие, в обеденный час, когда они выходят, и еще раз в конце дня.

Костейн понял, что этой темы нельзя избежать так легко, как он надеялся. Он увидел также, что его помощники преисполнены решимости.

– Возможно, вам будет лучше проехать в экипаже. Налетчик, несомненно, узнает вас, даже если вы не узнаете его. Ему было бы подозрительно видеть вас, слоняющихся вокруг. Достаточно быстро проехать мимо в те часы, которые вы указали. – Он видел, что она не удовлетворена этой скудной ролью, и подбросил кроху утешения: – Разумеется, я буду держать вас в курсе всех значительных происшествий. Мне бы не хотелось занимать весь ваш день.

– Для меня нет ничего более важного, чем помочь вам, лорд Костейн. Умоляю вас, не думайте, что мы навязываемся.

– Вы очень добры.

Он добился успеха, переведя разговор на книги и пьесы, и через полчаса поднялся, чтобы уйти.

– Полчаса. Очень правильный визит, – подвела черту леди Лайман после его ухода. – Когда он снова посетит нас, Кетти?

– Очень скоро, мама.

– Будет ли он в Лондоне на Рождество? Вспомни о званом вечере, который мы планировали. – Так как это затевалось исключительно с целью привлечения Костейна, она, разумеется, стремилась увериться в том, что он придет.

– Я его не спрашивала.

– Простофиля! Спроси в следующий раз. Я не собираюсь связываться со всей этой кутерьмой, если он уедет домой, в Норсландское аббатство.

– Мама, ты не должна думать, что он ухаживает за мной, – сказала Кетти убежденно.

– Конечно, не ухаживает, когда выходит на улицу в такой вечер, как этот, и сидит полчаса, сдвинув свою голову с твоей в секретном разговоре? Мое дорогое дитя, не думай, что я слепа. Лорд Костейн сделает тебе предложение еще до середины зимы. Я должна заглянуть в «Дебретт» и посмотреть, какое имущество выпадает на долю третьего сына. Жалко, что он не оказался старшим сыном – маркизом, но в конце концов нет ничего плохого и в бароне.

Вскоре мать подтащила «Дебретта» к лампе для более внимательного чтения, Родни углубился в свое чтиво, а Кетти присела у раскаленной каминной решетки, ожидая возвращения Гордона.

Гордон вернулся в одиннадцать часов, замерзший, сердитый и отнюдь не уверенный в том, что лорд Костейн настолько проницателен, как ему сперва показалось.

– Нам надо поговорить, – сказал он Кетти, войдя в гостиную, и после этого представил маме краткий отчет о своем выходе.

– Все сидят по домам. Можешь пройти всю Бонд-стрит и не встретить ни души. Я промерз до костей и отправляюсь спать. Всем спокойной ночи. – Его командирский взгляд предложил Кетти также найти предлог, чтобы уйти.

Через несколько минут они встретились на ступеньках холла.

– Он был? – спросил он.

Кетти не надо было объяснять, кто такой «он».

– Да, как и обещал.

– Что он сказал?

– Он хочет, чтобы мы завтра, когда будем наблюдать за Уайтхоллом, взяли экипаж, чтобы налетчик нас не увидел.

– Отличная идея. А я собирался сбегать в парк сегодня ночью, просто на всякий случай, – заявил он.

– Он же сказал тебе, что берет это на себя.

– А что ты почувствуешь, если его найдут в канаве мертвым? – спросил Гордон, угрожающе покосившись. – Смею сказать, Костейн рассчитывает на это, но ему не хочется вовлекать в опасность штатского постороннего человека. Профессиональная этика, – объяснил он неопределенно.

Кетти представила лорда Костейна, его прекрасные черты, костенеющие в канаве, и в конце концов сказала:

– Я пойду с тобой.

Она до сих пор не определилась окончательно относительно своей влюбленности в Костейна, но вечерний разговор с ним увеличил шансы на положительное решение проблемы. Он даже показался ей менее хвастливым, когда Гордон отсутствовал. Кроме того, когда ей было 14 лет, русская княжна Екатерина учила ее, что сердце девушки не должно разбиваться при первой же влюбленности, чтобы она подготовила себя к будущим стрелам Купидона. Лорд Костейн оказался весьма способен разбивать женские сердца.

– Это мужская работа, – важно произнес Гордон, сосредоточенно глядя на нее.

– Мы пройдем через кабинет, – последовал ответ. – Родни там сегодня не засиживается. Ты возьмешь пистолет, Гордон?

Гордон больше не спорил. Хотя он и мнил себя взрослым мужчиной, но был на пять лет младше Кетти и привык делать так, как она говорит.

– Я оставил свой пистолет в тире Мантона. Нужно будет принести его домой, теперь он понадобится.

– Тогда нам нужно взять какое-нибудь другое оружие. Возьми свою трость, а я возьму трость дяди Родни.

– Ты бы лучше сняла свои изумруды, – это была единственная претензия Гордона. – Встретимся в кабинете в половине двенадцатого.

– До парка всего пять минут ходьбы.

– Кто рано встает, тому Бог подает. Придем пораньше и спрячемся в кустах.

– Хорошая мысль.

Кетти прокралась в свою комнату и сняла не только ожерелье, но и платье. После их первого выхода она немного озябла, и теперь надела теплую кофту, старую мантилью, ботинки, удобные для долгой ходьбы, а на голову накинула большую шерстяную шаль.

Они встретились в кабинете в назначенный час. Гордон пришел первым и зажег лампу. Он взглянул на сестру и сказал:

– Слава Богу, что сейчас темно. Ты выглядишь, как нищенка. Мне стыдно показываться с тобой на люди. Вот, – он протянул ей терновую трость, принадлежащую Родни; они погасили лампу и бесшумно выскользнули на улицу.

– У тебя есть ключ? – спросил Гордон прежде чем закрыть дверь.

– Нет.

– Тогда мы оставим ее на засове, чтобы потом открыть. В кабинете нечего красть, там нет ничего ценного.

Они поспешили по свежевыпавшему снегу, который поскрипывал под ногами. Метель кончилась, и тучи очистили черное бархатное небо, усеянное звездами. Бодрящий холодный ветер раздувал их одежду. В эту холодную декабрьскую ночь вокруг не было ни души, но на снегу виднелись немногочисленные свежие следы. Единственными звуками были шум ветра в ветвях деревьев и шорох их шагов по снегу.

Парк Сент-Джеймс раскинулся перед ними огромной черной таинственной громадой. Голые ветки деревьев выглядели на фоне неба причудливой гравюрой. Нетронутый снег на краю парка указывал на то, что они прибыли первыми.

– Мы не должны оставлять следов. Они могут отпугнуть шпиона, – сказал Гордон.

Они миновали Бонд-стрит, вошли в парк с южной стороны и стали пробираться между скрывающими их деревьями к его юго-западной части. Над озером, раскинувшимся на территории парка, поднимался туман, создавая сырую атмосферу. Гордон не думал, что свидание произойдет где-нибудь в глубине парка, поэтому они обосновались на самом краю, спрятавшись за густыми зарослями малины, и стали ждать.

Время от времени до них доносились голоса ночных животных, вызывая приливы волнения. Казалось, прошла вечность. Гордон непрерывно жаловался, что пальцы у него окоченели, ноги затекли, его определенно ждет смерть от холода, и он еще никогда в жизни так славно не проводил время.