Кид жаждал мести. Он был готов убить Слейда и знал, что не остановится ни перед чем, пока этого не сделает. Однако он понимал, что в словах Зика есть здравый смысл. И Кид огромным усилием воли сумел обуздать свою ярость.
— Ладно, — сдался он. — Но долго ждать я не намерен. И потом, нужно как-то дать знать Паттерсону, что к нему подбираются ищейки. Пусть уходит, пока его еще не схватили.
Бандиты продолжили молча наблюдать за тем, что происходит в доме.
— Как только я узнаю еще что-нибудь новенькое, я тотчас же вам сообщу, — пообещал Кен и встал, собираясь уходить. — В любом случае, если я вам понадоблюсь, найдете меня в конторе шерифа.
И он взглянул на Эмили. Однако строптивая красотка разговаривала со своей матерью и не обращала на него никакого внимания. Кен рассчитывал, что Эмили выйдет с ним за дверь, но она даже не смотрела в его сторону. С ума можно сойти от этой девицы!
— Спасибо, что пришел рассказать нам последние новости, — поблагодарил Слейд Кена, провожая его до двери. Они уже подошли к двери, как Кен внезапно помрачнел.
— Что-то у меня сегодня тревожно на душе, — озабоченно проговорил он.
— У меня тоже, — признался Слейд.
— Знаешь, будь денек-другой особенно осторожен. Не может то спокойствие, в котором мы пребываем, длиться вечно. Нужно быть готовыми ко всему. — Кен взглянул в сторону, где сидели женщины. Может, Эмили все-таки сменит гнев на милость и выйдет с ним попрощаться. — Ну, я пошел.
— Ты тоже будь поосторожнее.
— Буду.
И Кен вышел за дверь.
После его ухода Эмили и Лоретта попрощались со Слейдом и отправились наверх, чтобы лечь спать. А Слейд еще собирался зайти в столовую и поговорить с Алисой.
— Что-то ты сегодня, Эмили, и двух слов Кену не сказала, — укоризненно проговорила Лоретта.
— Он не обращал на меня никакого внимания, и я решила поступить с ним точно так же. Лоретта призадумалась.
— Знаешь, — наконец сказала она, — бывают мужчины, которых постоянно требуется подстегивать, но Кен, как мне кажется, к таким не относится. Он из тех, что сами берут инициативу в свои руки.
— Я знаю, — просто сказала Эмили.
Когда они дошли до двери комнаты Эмили, девушка поцеловала мать в щеку и вскоре легла в постель. Но она долго не могла заснуть, сон все не шел. Мысли о Кене не давали Эмили покоя. Воспоминания терзали душу… Вот Кен стоит во дворе почтовой станции в лунном свете и говорит, что хочет защитить ее, Эмили, от самого себя… Вот он выбегает из дома, опасаясь, что Верной станет покушаться на ее честь, а убедившись, что все в порядке, спускается по ступенькам и не думая поцеловать ее, Эмили, на прощание… А вот совсем свежее, сегодняшнее воспоминание. Кен смотрит на нее, Эмили, однако не делает никаких попыток остаться и поговорить с ней…
Так как же ей пробиться сквозь железное самообладание этого неподдающегося человека, размышляла Эмили. Оставалось только надеяться на то, что ее новый план — план полного игнорирования Кена — даст какие-то результаты.
Тяжело вздохнув, Эмили повернулась на бок и закрыла глаза.
Кид и Зик молча смотрели, как в комнату, где осталась одна Алиса, вошел Слейд. Поговорив с ней о чем-то, он вдруг, к огромному удивлению бандитов, обнял ее и поцеловал. Алиса с готовностью ответила на поцелуй.
— Так-так… — задумчиво проговорил Кид, немного придя в себя. Он понял, как ему следует действовать. — Мы сделаем вот что…
— Что? — нетерпеливо спросил Зик.
— Используем ее, чтобы избавиться от него.
— Мне это нравится.
— То-то, — ухмыльнулся Кид. — Ну и повеселимся же мы! Брэкстон принес нам много несчастья, но заплатит сполна. Зик моментально сообразил, что задумал Кид.
— Каждое утро шериф заходит за ней и ведет ее на работу. Там-то мы ее и схватим, а когда Брэкстон узнает, что случилось, мы будем уже далеко. А потом используем ее в качестве приманки.
— Верно. И я хочу, чтобы эта приманка оставалась жива, пока мы не схватим Брэкстона. После того как я до него доберусь, делай с ней что хочешь.
Слаще этих слов Зик никогда ничего не слышал. Быстрей бы уж настал завтрашний день!
— Нужно обязательно послать телеграмму Паттерсону, — сказал Кид. — Как ты думаешь, телеграфист откроет нам свое заведение в такой поздний час?
— Если мы его как следует попросим, — ухмыльнулся Зик, вытаскивая нож. Острое лезвие зловеще сверкнуло в лунном свете.
Бандиты двинулись к телеграфу под покровом ночи, никем не замеченные. Когда они добрались до него, он был уже закрыт, однако Ральф Уайт, телеграфист, жил тут же, в задней комнате, и бандитам было об этом известно. Кпд спрятался в тени дома, а Зик принялся барабанить в дверь. Наконец дверь открылась. На пороге стоял недовольный мужчина с маленьким фонарем в руке.
— Не видите, телеграф закрыт! Что вы тут стучите? — недовольно произнес Ральф, холодно глядя на Зика.
— Мне нужно срочно послать телеграмму брату в Шайенн.
— Приходите утром, тогда и отправите, — буркнул телеграфист и начал закрывать дверь прямо перед носом у Зика, который не внушал ему никакого доверия.
Однако бедняга телеграфист не учел, с кем имеет дело. Молниеносным движением выхватив нож, Зик приставил его к горлу ошарашенного мужчины.
— Похоже, ты не понял, приятель, что для меня исключительно важно послать эту телеграмму моему брату! Ну что, будешь мне помогать или нет?
От испуга Ральф был не в состоянии вымолвить ни слова. Он только кивнул.
— Вот и хорошо, — проговорил Зик. — Люблю тех, с кем легко можно договориться. Пошли. — И он втолкнул несчастного телеграфиста в комнату и, обернувшись, сказал через плечо: — Все чисто, Кид.
Телеграфист, увидев входящего в дверь Дакоту Кида, позеленел от страха.
— Это ты! — дрогнувшим голосом пролепетал он, узнав матерого бандита, портреты которого были расклеены по всему городу.
— Только пикни — прикончу! — пригрозил ему Кид. Ральф поспешно сел за стол перед телеграфом и, взяв в руку карандаш, приготовился записать сообщение.
— Диктуйте.
— Ничего записывать не нужно! Передавай то, что я скажу, — приказал Кид и принялся диктовать: — «Харлану Паттерсону, железнодорожная компания Шайенна, штат Вайоминг». Телеграфист принялся набирать сообщение.
— «Немедленно убирайся из города. Ты засветился».
Ральф поморгал и судорожно сглотнул.
— Что-нибудь еще? Подпись?
— Больше ничего.
И Кид с Зиком обменялись многозначительными взглядами.
— Сколько я тебе должен? — спросил Зик, встав за спиной Ральфа.
— Э… Ничего. За мой счет. Рад, что смог вам помочь, — пробормотал Ральф, мечтая лишь о том, чтобы бандиты поскорее убрались.
— Ты нам поможешь еще больше, если не будешь раскрывать свой рот.
— Я никому ничего не скажу, — пообещал телеграфист, лихорадочно думая, как ему спасти свою жизнь.
Однако придумать он так ничего и не успел.
Зик ударил его сзади ножом в спину. Ральф упал лицом на стол. Подскочив к нему, Кид выбил из-под него стул, и несчастный телеграфист упал на пол. Кид несколько минут наблюдал за ним. Когда лежавший в луже крови Ральф перестал шевелиться, Кид удовлетворенно кивнул.
— Пошли отсюда.
Погасив лампу, Кид с Зиком вышли из дома и, оглянувшись, посмотрели на окна. Убедившись, что снаружи все выглядит как обычно, бандиты убрались восвояси.
А в это время в темной комнате Ральф, которого они сочли мертвым, зашевелился, чувствуя, как вместе с кровью уходит из его тела жизнь. Он понимал, что жить ему осталось недолго, однако он должен был сообщить шерифу, кто его убил и почему.
Собрав все свои силы, которых осталось очень мало, Ральф с трудом сел. Ухватившись за край стола, он, шатаясь, поднялся и нащупал на столе то, что ему было нужно: лист бумаги и карандаш. Слабеющими пальцами, пачкая все, к чему прикасался, своей кровью, Ральф написал: «Кид», потом «Паттерсон», «Железнодорожная компания» и, наконец, «Шайенн», после чего карандаш выпал из его руки навсегда.
