Пулеметчика, так и не сумевшего развернуть ствол орудия, постигла еще более ужасная участь. Еще недавно прекрасная девушка издала демонический вопль и опустила ему на голову двуручный меч. Лезвие поднималось и опускалось, оставляя в воздухе кровавую взвесь, но она не могла остановиться, в ее глазах полыхало адское пламя, а брызги крови обильно орошали безумную гримасу на лице. Тело пулеметчика уже превратилось в фарш, а она не прекращала орать и рубить.

Когда приписанное к ней отделение ворвалось на этаж, она развернулась на месте, и кровь с её клинка брызнула на соседнюю стену. В её глазах полыхали безумие и ярость, и солдаты — ветераны многих битв, отшатнулись и в ужасе обернули против неё стволы своего оружия.

— Она дьявол! — воскликнул один из них.

— Согласен, — поддержал Фрейзер. — Она дьявол…

К их общему с Фрейзером облегчению Наги–Найта, безумный берсеркер, мутант из запретного мира, палач и мясник, не стала атаковать союзников. Опустила меч, отвернулась, потом подошла к выбитой оконной раме и стала рассматривать пылающий город с высоты птичьего полета.

Там неслись куда‑то крохотные фигурки, чадили сгоревшие танки; улицы и перекрестки то и дело озаряли вспышки разрывов, а в воздухе проносились разноцветные росчерки лазерных лучей. Неспешно, в сравнении с ними, протягивая за собой инверсионный след, летели реактивные ракеты, в точке их столкновения с целью они превращались в плазменный вихрь и оставляли выжженную до образования стекла глубокую воронку.

— Как это прекрасно, — сказала красная фурия с глазами, блестевшими, как алмазы. — Как прекрасно…

— Да, — согласился с ней Цельсий. — Война красива, но ты, девочка моя, много — много прекрасней.

Фрейзер посмотрел на своего повелителя с неопределенными чувствами и тут же отвернулся — не хватало только, чтобы он заметил непочтение.

Он уже пытался отговорить повелителя от принятия услуг этой женщины, но тот и слушать не хотел. Фрейзер полагал, что её присутствие опасно, — охрана не сможет спасти, если вдруг коварная женщина ударит повелителя ножом в спину. Тогда он просто не хотел рисковать, но сейчас видел, что его предосторожность была глупа и неоправданна — если бы она захотела убить Цельсия, то просто и без труда смела бы всю его охрану…

Но теперь Фрейзер намеревался вновь отговорить повелителя от использования бойца такого класса — на этот раз просто потому, что сам её боялся. Да что там… Господи, она пугала его до смерти!

— Сэр!!! — закричал один из офицеров Вальзенского. — В системе замечено открытие множества врат гипервременных тоннелей!

Контр–адмирал подскочил к штатным мониторам, но Фрейзер уже видел на проецируемых, целые флоты, проявляющиеся в пустом космическом пространстве.

— Кто это?!

— Корабли ОСА, сэр! Первый и восьмой флоты, сэр… Боже, еще двенадцатый, третий и пятый!

— Так это что, была засада? — спросил очумевший Цельсий.

— Вероятно, повелитель, — сказал растерянный Фрейзер. — Но кто же тогда обороняет Аливрию?

Этому вопросу суждено было повиснуть в воздухе, поскольку с принятиями стратегических решений более тянуть было нельзя. Теоретически шестой флот содружества мог попробовать уклониться от боя и ускользнуть в гипервременной тоннель. Но расчеты прыжка не были проведены, половина флота оставалась у планеты и находилась под воздействием гравитационного поля, что вообще не давало ей возможности для «прыжка». На самой планете сражалась четырехмиллионная армия, но главное, орудийные системы кораблей уже давали первые залпы.

Решение о принятии сражения было сделано в максимально кратчайшие сроки. Но если бы Цельсий знал, что подавляющее численное преимущество и кое–какие модернизации кораблей ОСА сведут на нет запредельное техническое превосходство флота Содружества, он бы предпочел изменить свое решение…

В тот день нашу небольшую делегацию так и не оставили в покое. Вместо того чтобы предложить нам погостить во Дворце правительства, полежать на диване, глядя по ящику программу новостей, нас отправили на турбазу в горах — кататься на лыжах.

Перед глазами так и стоит постное лицо секретаря премьер–министра, заявляющего приторным тоном, что ожидание пройдет гораздо быстрей на отдыхе. Тьфу ты. Они вправду считают, что меня интересует лыжный спорт?

Тем не менее, мы с Эльвой и пятком телохранителей заночевали в домике на склоне живописной горы. А утром бывший адмирал флота корсаров, ныне премьер–министр Федерации был уже здесь.

Его боевой вертолет двумя своими кольцами, в которых вращались невидимые лопасти, поднимали вихри снежной пыли, а охрана хоть и не слишком многочисленная, состояла сплошь из военных, что само по себе было странно — ни один вояка не заменит толкового телохранителя.

Впрочем, седой «адмирал» сразу поспешил развеять все мои сомнения:

— Простите, что заманил вас в эту холодную дыру, но я не хотел привлекать внимание ко второму раунду переговоров, и поэтому мы оба находимся здесь инкогнито.

— Дыру? — удивился я, подчеркнуто игнорируя остальную фразу. — Тут довольно мило.

Поглядев на Эльву, задумчиво добавил:

— И ей здесь нравится.

Эльва, разумеется, не пошла ни на какую горнолыжную трассу. Будто бы боясь, что однажды я её брошу, все время держалась поблизости. Вот и сейчас, веселилась от души, запуская снежок в опешившего от подобного натиска пилота вертолета.

На этот раз к морозу она подготовилась получше: вместо платья на ней пальто, вместо шлема — массивные наушники, прячущие нежные ушки от мороза, а снег загребают пальцы в термоперчатках. Чистые эмоции, искренний смех и неподдельное удивление, с каким маленькие дети смотрят на мир, похоже заразили даже вояк–ветеранов… По–крайней мере, пилот вертолета забылся и, зачерпнув пригоршню снега, мгновенно его утрамбовал ладонями и замахнулся им на Эльву. Та с воплем ужаса, перемешанным с громким смехом, ринулась прочь…

— Я полагаю, нам стоит оставить охрану здесь и пройти в дом, — высказал пожелание глава правительства.

Я кивнул, и через минуту мы с ним сидели за кухонным столом и пили водку из мини–бара.

— Твое здоровье, — сказал он, прежде чем закусить малосольным огурчиком и перейти к делу: — В общем, президент и половина кабинета министров дискутировала по нашему вопросу весь вечер и половину ночи.

— Чем же окончилась эта «дискуссия»?

— Сразу двумя неожиданными для меня вещами. Во–первых, мы готовимся к войне. Во–вторых, мы не станем заключать с тобой альянс.

— Что‑что? Я не ослышался?..

Он сузил зрачки:

— А ты что, был стопроцентно уверен в другом исходе?

Я встал и подошел к окну. Там были снежные пики гор, яркие ленты трасс и подъемников прорезающих хвойные леса. Все это блестело в лучах утреннего солнца, и я на мгновение позволил себе расслабиться.

— Именно так, — уронил я. — Я был уверен в другом исходе. Что‑то надвигается, Федор. Я еще не разобрался что именно, но это способно разрушить едва установившийся баланс во Вселенной.

— Установленный тобою, как я полагаю, — заметил он.

— Верно, я приложил недюжинные усилия, чтобы установить этот мир.

— Говорят человека можно понять, зная его цель, — философски протянул Федор. — Если это так, то с тех пор, как ты захватил Лилис, я перестал тебя понимать. Вначале, когда СНИЖ «Сердца Эльвы» вытащила твое бездыханное тело из криокамеры и оживил для сиюминутной нужды, ты хотел только выжить. Потом, когда ты отверг предложения Великих и сбежал с Аливрии, то задался целью остановить начавшуюся войну. Чего ты добиваешься сейчас? Власти? Трона на Аливрии? Или ты просто остепенился? Погряз в насущных проблемках и обеими руками вцепился в корону правителя своего собственного мира?

— Должно быть, со стороны это и выглядит так, — сказал я размеренно, — но мой боевой флот и планета Лилис являются для меня лишь инструментом.

— Инструментом для какой цели?