Королева первой заметила их компанию, хотя они, чтобы не попасться на глаза гонцам, прогуливались достаточно далеко от дороги. И не то чтобы в них можно было с первого взгляда узнать кого-то, кроме нескольких юных Прендергастов или придворных и их друзей, хотя одна из девушек была одета роскошнее, чем трое ее спутников. И все же, прежде чем кто-либо успел что-то предпринять (угрозы ожидали извне, а никак не со стороны Вудволда), королева послала лошадь вперед, прорвавшись через кольцо свиты. Охрана резко остановила коней, другие всадники врезались в них, и младший из принцев едва не упал со своей лошадки, а королева к этому времени уже спешилась и бежала к молодым людям. Рози не знала, произнесла ли Пеони вслух: «Я не могу… не могу…» – но ощутила, как она застыла и дрожит, совсем как в ту ночь, когда Айкор только появился в Туманной Глуши.

Каллин и ее жених чуть отстранились от пары девушек. Рози знала, что ей тоже следовало бы отойти, но не могла бросить Пеони перед лицом испытания – она и так уже с трудом поддерживала ее на ногах. Зыбкая тяга магии сбивала ее с толку еще сильнее. Она сказала себе, что никто не станет смотреть на фрейлину, когда принцесса встречается с матерью впервые за двадцать один год, и не имеет значения, что она сделает или чего не сделает. Но когда отряд приблизился к ним, она почувствовала дополнительную защиту, которой волшебники и феи окружили королевскую семью: по ощущению это походило на то, как если бы ее завернули в ковер.

Время в этом странном пространстве, где они: Рози, Пеони и приближающаяся королева – находились, как будто замедлилось. Кружащие лошади и размахивающие руками люди застыли живописной картиной. Даже птицы примолкли. Взгляд королевы не отрывался от Пеони, а взгляд Рози – от королевы. Она заметила, как мать вздрогнула и чуть изменилась в лице, однако ноги по-прежнему несли ее вперед. А затем королева перевела взгляд на Рози.

И время двинулось снова. Между парой шагов, в мгновение ока, прежде чем успела улечься небольшая суматоха, которую вызвала вырвавшаяся вперед лошадь королевы, а король и несколько охранников развернули коней, чтобы последовать за ней, прежде чем покинутая лошадь закончила встряхиваться и принялась пастись, Рози с матерью обменялись долгими взглядами.

«Она знает, – внезапно поняла Рози. – Откуда бы ей знать? Но она знает».

Королева одарила ее едва заметной улыбкой, мельчайшим знаком узнавания, и Рози в это мгновение разглядела величайшую любовь и неменьшую тоску, которую долго терпели и снова не смогли утолить.

Затем королева повернулась к Пеони, и та, словно во сне, шагнула в ее распахнутые объятия.

– Все в порядке. – Таковы были первые слова, которые Рози услышала от своей матери. – Все в порядке.

Пеони застыла, отстранилась и заглянула королеве в лицо. Возможно, увиденное там подсказало ей то, что Рози уже прочла в материнском взгляде, поскольку она глубоко вздохнула (дыхание Рози вторило ей эхом) и вернулась в объятия королевы, как будто все было и будет в порядке.

Это, возможно, снова имело какое-то отношение к магии, которая влекла их всех к тому, что непременно произойдет этим днем или ночью, когда бал в честь двадцать первого дня рождения принцессы будет в самом разгаре. Пеони как будто набралась сил после первой встречи с королевой и весь остаток дня держалась царственно, как и подобает принцессе. Она безотчетно угадывала, как ей говорить и что делать, и Рози видела сквозь туман, который будто бы сгущался вокруг нее, что почти все вокруг немедленно ее полюбили. Даже старший из братьев, который не станет королем, и (хотя и против воли) даже младший из них, привыкший находиться в центре внимания и вовсе не обрадованный тем, что ему пришлось уступить это место.

Играя роль фрейлины, Рози слышала, как слуги Прендергастов шепчутся о том, какой доброй, очаровательной и мудрой оказалась Пеони, что, несмотря на напряжение и страхи последних трех месяцев, она не утратила ни капли доброты, очарования и мудрости, а скорее приобрела, словно наконец-то позволила проявиться тому, что скрывалось в ней с самого начала.

«Она станет для нас великолепной королевой», – шептались повсюду.

У Рози закружилась голова. Она пошарила рукой за спиной, нащупывая стул, на который можно было бы опереться. День перевалил за полдень, решила она, глядя на лучи солнечного света, косо падающие в окна большого зала. Почему-то она не могла отчетливо припомнить многого из того, что происходило, с тех пор как прибыла королевская семья со свитой, и успокаивала себя, что дело просто в шуме и суете. Даже меррел отдалился от нее. Но пока она искала стул, или стол, или любой устойчивый, неволшебный предмет обстановки, за который можно было бы ухватиться, кто-то взял ее за руку. Она отчаянно заморгала, и ей удалось сфокусировать взгляд: Айкор.

Рози не позволяла себе замечать – возможно, он прятался под чарами, которые сегодня сбросил, – каким изнуренным он выглядел. Его кожа стала серой, щеки запали, глаза, обведенные глубокими тенями, смотрели на нее будто откуда-то издалека, но взгляд их оставался неизменно острым.

– Прошу прощения, – слабо выговорила Рози. – Я слишком далеко отошла от Пеони?

Она оглянулась проверить, но Айкор покачал головой и пробормотал пару слов. Туман слегка рассеялся. Рози снова могла стоять, но ощущала, как он выжидает, чтобы снова окутать ее, и понимала: что бы ни удерживало его на расстоянии сейчас, долго оно не продержится.

Айкор кивнул и отстранился. На миг-другой Рози потеряла его из виду, затем кто-то шевельнулся, и она увидела его склоняющимся к Пеони и шепчущим ей что-то на ухо. Пеони, как всегда любезная и покладистая, улыбнулась и кивнула, и Айкор покинул зал. Но вскоре Пеони прижала ладонь ко лбу, взяла себя в руки, потом обмякла на стуле и оправилась уже медленнее, а затем любимая фрейлина оказалась рядом и спрашивала, что она может для нее сделать. А король заметил, что волнение оказалось чересчур сильным для нее, и в этом нет ничего удивительного, ей стоит подняться наверх и отдохнуть до вечера. И он ласково привлек ее к себе и поцеловал в лоб. Королева тоже ее поцеловала, но взгляд ее снова скользнул к фрейлине, которая замерла рядом с принцессой, готовая помочь ей взойти по лестнице.

Конечно, они пошли не одни, и Рози боролась с возвращающимся туманом, чтобы Пеони могла на нее опереться. Когда они наконец вошли в свою комнату, ей удалось достаточно твердым голосом отпустить всех остальных, заявив, что она сама присмотрит за Пеони. Все разошлись, хотя Рози знала, что за их дверью встанет на страже больше воинов и магов, чем обычно. Ей было интересно, знает ли кто из них, зачем они там поставлены, или они считают, что просто выражают почтение принцессе, которую король этим вечером объявит наследницей. Она подумала об Эскве над дверью и впервые ощутила признательность за его присутствие.

«Эсква умеет рубить и связывать. Если у вас появится нужда в том или другом, он подчинится вашей руке».

Если предположить, что она сумеет обхватить ладонью рукоять, если предположить, что она знает, как обращаться с саблей, пусть даже тяжелой и своевольной благодаря магии. Едва она начала расшнуровывать юбку Пеони, чтобы та могла прилечь, как ее пальцы сделались неуклюжими от оглушающего, удушливого тумана. Пеони обернулась, подхватила подругу и подставила ей плечо, чтобы Рози могла опереться, пока она ведет ее к постели.

– Со мной все в полном порядке, – сообщила Пеони. – Ну… возможно, не совсем в полном. Это ужасный день, и мне хотелось бы, чтобы он поскорее закончился. Но Айкор сказал мне, что тебе нужно уйти, поэтому я притворилась, будто падаю в обморок. И я не жалею, что мне представился повод. Мы обе приляжем, на случай если кто-нибудь зайдет нас проведать Но если тебе что-нибудь понадобится, только скажи. Я буду здесь же, – пообещала она и сухо хихикнула. – Я буду здесь, как и была все эти последние три месяца. О, Рози, это ужасный день, но ты только подумай: ночью все закончится. Все-все закончится.