И все это принадлежит ему.

Она переступила через груду одежды, прижалась к Керну и улыбнулась не то соблазняюще, не то застенчиво.

– Ну же, веди меня к кровати!

Словно в забытьи граф уложил ее на простыни. Он не мог больше ждать, его рука нашла путь к горячей, влажной, шелковистой тайне женственности.

Изабелла напряглась, но лишь на секунду, потом рванулась навстречу его руке и, когда он дотронулся до самого чувствительного места, изогнувшись, прошептала:

– Пожалуйста, милый… О Боже! Керн наслаждался ее удовольствием, Изабелла была такой упругой, нежной, просто созданной для любви. Горячая кровь билась в его жилах, шумела в ушах; Керн ощущал ее желание острее Своего и страстно желал полного насыщения.

Нетерпеливые руки тянулись к нему, хватались за распахнутый ворот рубашки.

– О, Керн, да… мне нравится… Я люблю тебя… Эти слова как теплый дождь оросили его опаленную душу. Восторг подхлестнул и так едва сдерживаемое желание. Керн расстегнул бриджи, отбросил их в сторону и погрузился в зовущую колыбель тела девушки. И тогда он проиграл битву за самообладание, нетерпеливая рука повела к чертогам рая, куда он и ворвался сильным рывком, встретил препятствие, преодолел его.

Изабелла вскрикнула от боли, но ее крик захлебнулся на его потной груди. Керн застыл, превозмогая желание двинуться в упругую глубину.

– Изабелла?

Не в силах поверить, он посмотрел ей в лицо. Он был первым. Истина потрясла его и наполнила мужской гордостью.

– Теперь ты моя. Моя.

Голос прозвучал сдавленно, хрипло. Грудь сдавило от чувства, слишком незнакомого, чтобы его описать. Керн сжал ладонями ее лицо и поцеловал с неистовостью безмерной, страсти. Но сдерживаться уже не мог, погружаясь все глубже в ее заветную тайну. Чувственные прикосновения с каждым мгновением приближали его к восхитительному мраку, Керн больше не сопротивлялся налетевшему черному вихрю. Ее тело изгибалось, прижималось к его телу, стоны подхлестывали его и без того бешеную страсть, пока семя не выплеснулось в нее, и Керн оказался не во тьме, а на радостном, слепящем свету.

Потом он крепко обнял Изабеллу, постепенно успокаиваясь, перекатился на спину и положил ее на себя; их осенял красный балдахин, а с каждого угла на них взирали озорные херувимы.

Ему хотелось смеяться от удовлетворения, ком в груди растворился, на его месте возникла необыкновенная теплота, нежность к женщине, которая лежала в его объятиях.

Масса волос упала на него, будто связывая их неразрывными узами. Керн вдохнул их свежесть и мускусный аромат любви. Изабелла прижалась щекой к его плечу, ее руки бродили по телу графа. Кожа у него горела от этих прикосновений; он чувствовал странную легкость, словно парил в воздухе. Как давно он не испытывал такой радости! Я тебя люблю.

Неужели Изабелла действительно любит его? Или произнесла эти слова в угаре страсти? Ведь близость с мужчиной у нее впервые, и она могла принять новые ощущения за более серьезное чувство. Так же, как и он мог ошибочно принять мимолетную нежность за нечто прочное, долговременное. Ладно, сейчас не стоит думать о будущем, следует наслаждаться минутой. Поглаживая Изабеллу по спине, граф понял, что очень доволен поворотом событий. Как он мог ошибаться, решив, что девушка не менее, испорченная, чем ее мать? Но как просить прощения за то, что занимался с ней любовью? Сожалеть о чем-то, когда ощущаешь себя на морщине блаженства? Он был ее первым и единственным любовником.

– Венера-девственница, – пробормотал граф.

Рука Изабеллы замерла, она подняла голову и тревожно посмотрела на Керна. Яркий румянец и растрепанные волосы выдавали в ней глубоко удовлетворенную женщину.

– Я не богиня, – решительно заявила она. – Поэтому я не употребляю этого имени.

– Теперь я знаю. – Керн поцеловал ее в кончик носа. – И очень рад.

– А я теперь поняла, что теряла. Девственность слишком переоценивают.

– Как и безбрачие. – Видя, что она еще встревожена, граф признался: – Изабелла, хоть ты плохо думаешь о джентльменах, до тебя у меня была только одна женщина. Подарок на четырнадцатилетние, великая любезность отца.

– Подарок? – нахмурилась Изабелла.

– Да. – В сердце Керна вспыхнула прежняя ярость и боль. Но если это поможет Изабелле, он должен ей рассказать. – С детства я ненавидел распутный образ жизни отца. И он об этом знал. Мать часто плакала из-за его неверности. Для него она была только самкой, вынашивающей детенышей. Но и материнство не приносило ей утешения, поскольку я остался единственным выжившим ребенком. Она умерла, когда мне было десять лет, от лихорадки после очередного выкидыша.

– О, Керн, я не знала! Прости. От ее жалости он почувствовал неловкость и пожал плечами.

– Как только я начал превращаться в мужчину, Линвуд задался целью меня развратить, звал на пьяные оргии, предлагал своих многочисленных любовниц. Но мне претили эти излишества, я противостоял всем его попыткам до торжества в честь моего четырнадцатилетия.

Керн замолчал. Набежало черное облако воспоминаний о том, как разбились светлые мечты вступающего во взрослую жизнь мальчика. Тогда он страстно верил в победу любви над злом.

– Расскажи, что случилось дальше, – тихо попросила Изабелла.

– Отец пригласил свою постоянную любовницу, герцогиню, которая привезла дочь примерно моего возраста. Поскольку других подростков не было, мы почти всю неделю провели с Сарой, очень симпатичной, милой, и я чувствовал, что влюбился в нее без ума.

Керн вспомнил погожие летние дни, смех девочки на качелях. При каждом взлете его взгляду открывались ее стройные белые ножки.

– Как ей повезло, что ты обратил на нее внимание! – Изабелла потрепала графа по щеке, и сочувственный жест подтолкнул его излить душу, поведать о самом сокровенном.

– На второй день я сорвал у нее поцелуй, а дальше последовали еще более восхитительные ласки. И вот ночью Сара пришла ко мне в спальню якобы пожелать спокойной ночи. Можешь представить, что произошло. Даже поняв, насколько она опытна, я пребывал в ослеплении, верил в нее, доверял ей. – Вспомнив, как признавался в любви, Керн поморщился, но заставил себя продолжать: – Утром пришел отец, поздравил меня с днем рождения и подарил Саре за оказанные услуги браслет с бриллиантами. А она вылезла из моей постели и пошла к нему.

Отголосок ее смеха преследовал Керна долгие годы, по теперь стих. Исповедь, как ни странно, освободила его от тяжелой ноши, будто с него сняли темный груз гнева и стыда.

– Ужасно! Как твой отец мог такое задумать? И почему та девушка предпочла Линвуда тебе?

Граф нежно погладил Изабеллу по щеке.

– Все это не важно. Я больше не встречал Сару и с того момента поклялся вести праведную жизнь. Дал обещание любить единственную женщину – мою жену.

«До сегодняшнего дня. До тебя».

Невысказанные слова повисли в воздухе. Соблазнив Изабеллу, он осложнил себе жизнь. Но сейчас он хотел только сжимать Изабеллу в объятиях, запечатляя в памяти ее нежность и теплоту. Одна ночь страсти не превратит его в распутника.

Карие глаза беспокойно смотрели на него.

– Ты считал… я такая же, как Сара?

Керн не мог этого отрицать и, желая искупить вину, поцеловал ее в лоб.

– Я ошибался. Видел лишь то, что привык видеть.

– А что видишь теперь? – Настороженность в ее голосе вызвала у него улыбку.

– Я вижу прекрасную женщину. – Он провел ладонью по спине девушки, завороженный ее изящными формами. – Женщину, которая знает себе цену. Которая сохранила себя для меня.

– А я вижу перед собой гордеца, который тоже вел себя подобным образом. – Погладив его по груди, Изабелла томно потянулась. – Надеюсь, ты не будешь теперь ждать столько времени?

Игривая улыбка моментально возбудила его, и девушка поняла, насколько она желанна.

– Ты права.

И пока заходящее солнце золотило комнату, они познавали сокровенные тайны своих тел.

– О… Керн… это нехорошо… только не останавливайся…