Лошадка была старой, низкорослой, со спутанной гривой и усталыми глазами, полными бесконечного терпения. Старой была и телега – скособоченная, потемневшая от времени и, наверное, благодаря одному лишь чуду до сих пор не развалившаяся на части. Крестьянин, сидевший в телеге, настороженно посматривал на нас с Тибо. То, что от встречи с двумя вооруженными людьми на пустой дороге ничего хорошего выйти не может, было написано на его лице большими печатными буквами. Впрочем, лошадку свою он остановил, как только понял, что два всадника желают проявить интерес к его скромной персоне.

– Эй ты! До Чертова Бора далеко? – гаркнул Тибо.

Во взгляде мужичка настороженности чуть поубавилось.

– Не близко, – буркнул крестьянин и, повернувшись, махнул в сторону, откуда приехал. – За холмом тем развилка будет. Вам, знатчица, направо нужно. Как поедете вдоль леса, езжайте все прямо, прямо, и так к селу тому и выедете… А уж за ним и Бор будет.

– К вечеру успеем?

– Успеете, – последовал ответ, – на конях-то…

Мужик так и не тронулся с места, пока мы не проехали мимо него и не пустили лошадей рысью. У холма я придержал Принца и оглянулся. Мужик по-прежнему сидел на телеге и глядел нам вслед. Перехватив мой взгляд, поспешно отвернулся и хлестнул поводьями свою понурую лошадку.

Обогнув холм, мы на минуту остановились: столь впечатляющая развернулась перед нами картина – особенно после влажного заболоченного леса и неровной, состоящей из сплошных ям и ухабов лесной дороги. Перед нами расстилался широкий луг, плавно переходивший в низкие пологие холмы. Слева – густой ельник, справа, поодаль, – темная полоса деревьев. В небе над нами громоздились облака фантастических размеров и очертаний. Я улыбнулся, прищурившись от солнца, на миг проглянувшего между ними. Вон башня, вон парусный корабль, вон невиданный зверь, вон девушка в длинном платье…

Тибо терпеливо ждал, пока я вдоволь налюбуюсь облаками. К моим странностям он уже малость попривык.

Я не знал, что облака могут быть красивыми. Я вообще еще очень многого не знал о мире, который окружал меня. Точнее – не помнил.

Собственно, поэтому мы и ехали в этот Чертов Бор. Говорят, там где-то неподалеку живет весьма уважаемая и опытная в своем ремесле ведьма. Тибо говорит.

– Поедемте, что ли, господин Андрэ… – наконец не выдержал мой спутник. – А то ведь до темноты не успеем.

Я рассеянно кивнул ему и тронул коня с места. Хорошо хоть, что, потеряв память, я не разучился ни править лошадью, ни орудовать мечом. А ведь рыцарю, как ни крути, без этих навыков никуда.

Правда, то, что я – рыцарь, а Тибо – мой слуга и оруженосец в одном лице, я узнал все от того же Тибо. Совсем недавно.

…Первое, что помню: лежу на земле, в висках бешено стучит кровь, и голова… ну не то чтобы болит… звон в ней какой-то странный. Неприятный такой звон.

Так вот, лежал я на земле, и стоял надо мной здоровенный бородатый придурок. Ухмылялся. Только эта улыбка и борода и видны из-под шлема. Шлем – круглый шишак, на лице – металлическая полумаска. В левой руке мужик держал дубину с шипами, а в правой – самый натуральный меч с обоюдоострым лезвием длиной около метра. И нещадно разило от этого бородатого гражданина потом и чесноком.

– Признаешь себя моим пленником? – осведомился он, не переставая ухмыляться. – А?.. Чего молчишь? Язык проглотил?! Отвечай, негодяй, а то, как Бог свят, на куски порежу!

По роже видно – порежет. С большой радостью. С агромаднейшей нелюбовью глядел на меня этот здоровенный бородатый дядя. Было видно – с большим трудом удерживается, чтоб не воткнуть в меня свой ковыряльник.

Но мне отчего-то совсем не хотелось признавать себя чьим-то пленником. Тем более пленником столь некультурного типа. И еще очень мне не нравилось то, что он поставил мне на грудь свою ногу. Уж слишком сильно эта нога воняла.

– Да пошел ты … мудак! – искренне ответил я.

Мужик, услышав мои слова, обрадовался. Очевидно, ждал чего-то в этом роде.

Далее события стали разворачиваться очень быстро.

Мужик замахнулся, явно намереваясь выполнить свое обещание порезать меня на куски. Я обеими руками вцепился в его ногу и что было силы дернул. Бородач хотя и не упал, однако потерял равновесие и на мгновенье замешкался. Я ударил его в пах. Не попал. Но, как выяснилось, к моему локтю была прикреплена железная хреновина с шипом посередине… И вот она-то, хреновина, то бишь он – наруч, и решил дело. Мужик шарахнулся – и наткнулся ногой на шип. Я дернул руку на себя, вгоняя шип поглубже. И бородач свалился.

Правда, поразительно быстро поднялся – поразительно быстро для человека, которому проткнули ногу трехдюймовым стальным шипом. Понятное дело, дяде хотелось жить.

И мне тоже.

Поэтому я оказался на ногах еще раньше.

Происходило все это безобразие на небольшой зеленой полянке, словно самим Господом Богом предназначенной для подобных мероприятий.

На полянке мы были не одни. Присутствовало трое зрителей. Двое – слева: один, поджарый, со шрамом поперек физиономии; второй – совсем еще мальчишка. Третий – справа. Толстяк с обрюзгшим лицом. На заднем плане пощипывали травку лошади. Но на помощь рассчитывать не стоило. Если наши зрители не вмешались, когда бородач едва не снес мне голову, то не станут вмешиваться и теперь.

Не успел я толком оглядеться, а бородач уже шел ко мне, выставив меч, хромая и изрыгая ругательства.

И вот тут толстяк неожиданно заорал:

– Меч, ваша милость!.. Справа!

Услышав толстяка, поджарый мужик тоже завопил:

– Гийом, выпусти ему кишки!..

Признаться, я не сразу сообразил, кто кому что кричит и кто тут за кого болеет. Все мое внимание было приковано к бородачу, который направлялся ко мне с очевидно недружелюбными намерениями. Я отступил на шаг…

И увидел лежащий в траве меч. Рядом с моим правым сапогом.

Я быстро нагнулся. Сердитый господин по имени Гийом рванулся вперед и едва не снес мне полголовы. Я нырнул под клинок, схватил лежавший в траве меч и блокировал следующую атаку. И еще одну. А потом Гийом допустил ошибку – попытался ударить меня палицей. Он ведь по-прежнему сжимал палицу в левой руке. И мечом вертеть она ему совершенно не мешала.

Я увернулся и рубанул его по левой руке. Гийом завопил и допустил вторую и последнюю в своей жизни ошибку – бросил взгляд вниз, на искалеченную кисть.

Я совсем не хотел убивать его. Но с того самого мгновения, когда я очнулся и увидел, что надо мною стоит неизвестный человек, собирающийся меня прикончить, я действовал, а не думал.

Когда Гийом посмотрел вниз, мои руки, живя будто своей собственной жизнью, продолжили начатое движение. Меч взметнулся вверх и, описав в воздухе полукруг, вошел точнехонько в пространство между кольчужным капюшоном и густой темно-рыжей бородой сьера Гийома де Боша.

Правда, то, что он сьер и де Бош, я узнал уже потом.

Гийом грузно осел в траву. Я не сразу смог заставить себя подойти к нему: признаться, ситуация меня немного шокировала. А когда все-таки смог и подошел, конвульсии у Гийома уже прекратились и он был стопроцентно мертв.

На полном автомате я стянул латные рукавицы, вытер меч и подумал: «А из-за чего мы подрались-то?..»

И вот тут я понял, что ничего не помню. Вообще. Не помню даже, как меня зовут.

От тихой паники по этому поводу меня уберегли две вещи. Во-первых, во мне отчего-то жила твердая уверенность, что пройдет минута-другая и все встанет на свои места. Я вспомню, кто я такой, вспомню, что я здесь делаю, и тогда станет ясно, что теперь делать с трупом этого большого бородатого парня…

Во-вторых, зрители наконец соизволили покинуть свои зрительские места и, громко переругиваясь, подошли поближе.