И как оказалось, в ходе Столетней войны английские рыцари гораздо раньше, чем французские, осознали, что для успеха в бою нужно не показывать свое превосходство над собственной пехотой, а действовать с ней единым фронтом. Французы же совершенно не доверяли своему ополчению. Даже в самый разгар войны власти, случалось, запрещали горожанам упражняться в стрельбе из лука, а когда однажды парижане предложили было выставить шесть тысяч арбалетчиков, рыцари высокомерно отказались от помощи «лавочников».

Черной датой в историю Франции вошел день 26 августа 1346 года. Именно тогда, в битве при Креси, главная роль в действиях небольшого девятитысячного отряда англичан, которым командовал сам король Эдуард III, впервые отводилась пехоте. Французское войско под командованием короля Филиппа VI состояло из двенадцати тысяч рыцарей, двенадцати тысяч наемной чужеземной пехоты, в которую входили шесть тысяч генуэзских стрелков из арбалетов, и пятидесяти тысяч слабо вооруженных и почти не имеющих военной подготовки горожан.

Поражение французского войска оказалось страшным и вместе с тем поучительным. Противники действовали в битве совершенно по-разному.

Эдуард III впереди своего отряда выстроил длинную цепь английских стрелков из лука, которые славились тем, что с трехсот шагов могли попасть в любую цель. За ними расположились три боевые линии рыцарей вперемежку с пехотой. Лошади спешившихся рыцарей остались в обозе позади войска.

Когда Филипп двинул на англичан свое войско, оно повиновалось очень недружно, последние ряды только собирались выступить, а передние были уже далеко. Но когда французы подошли к англичанам достаточно близко, Филипп решил повременить с битвой, чтобы дать разрозненным отрядам возможность соединиться и отдохнуть за ночь.

Однако французские рыцари, увлекаемые жаждой боя, продолжали двигаться вперед безо всякого порядка, обгоняя и оттесняя один другого. Наконец они подошли к англичанам вплотную. Им казалось величайшим позором оттягивать битву, к этому времени и сам король уже забыл свое первое благоразумное решение и дал приказ к атаке.

По предварительно намеченной диспозиции вперед должны были выдвинуться генуэзские стрелки, и ряды французов расступились, чтобы дать им дорогу. Однако наемники двигались без особой охоты. Они уже устали от перехода, да и щиты их лежали в отставших повозках, потому что, следуя первому королевскому приказу, они рассчитывали сражаться только на следующий день.

Предводители наемников громко кляли на чем свет стоит новое распоряжение. Услышав это, граф Алансонский, как сообщают летописцы, высокомерно молвил: «Вот вам и вся польза от этой сволочи, она годится только на то, чтобы есть, а нам будет скорее помехой, чем подспорьем».

Генуэзцы тем не менее вплотную подошли к англичанам и трижды издали свой дикий военный клич, надеясь навести на противников ужас. Но в ответ те хладнокровно начали стрельбу из луков.

Длинные стрелы с перьями поражали генуэзцев прежде, чем они успевали натянуть тетивы своих арбалетов. Английские луки были настолько мощны, что стрелы насквозь пробивали панцири наемников.

Когда же генуэзцы обратились в бегство, то попали под копыта боевых коней французских рыцарей — наемники мешали им ринуться в атаку. Все боевые построения разрушились, теперь английские лучники расстреливали не только генуэзцев, но и рыцарей, причем главной их целью стали лошади.

Вскоре перед рядами англичан была лишь бесформенная масса из распростертых под упавшими лошадьми всадников и убитых наемников. Теперь на поле боя устремилась английская пехота, хладнокровно добивая поверженных. Уцелевшие французские воины пустились в беспорядочное бегство.

Потери французов были ужасающими. На поле битвы остались одиннадцать герцогов и графов, представителей высшей знати королевства, полторы тысячи рыцарей попроще титулами и десять тысяч пехотинцев…

И еще не раз в ходе Столетней войны английская сторона показывала французской, что значат на поле битвы дисциплина, продуманная тактика и единство действий. 19 сентября 1356 года французское рыцарство потерпело очередное страшное поражение в битве при Пуатье.

Шеститысячный английский отряд, которым командовал принц Уэльский Эдуард, старший сын Эдуарда III, прозванный из-за цвета своих доспехов Черным принцем, занял в окрестностях Пуатье очень выгодную позицию за изгородями и виноградниками, в которых затаились лучники. Французские рыцари двинулись в атаку по узкому проходу между изгородями, но на них обрушился град стрел, а потом по сбившимся в беспорядочную толпу французам ударили английские рыцари. Погибло около пяти тысяч воинов, не считая огромного количества взятых в плен. Сдался на милость победителя и король Иоанн II, сменивший к тому времени на французском престоле Филиппа VI.

Сражение при Азенкуре 25 октября 1415 года оказалось для французов столь же трагическим. Французское войско в пять раз превосходило противника, но английские лучники на этот раз скрывались за специально сооруженным частоколом, который мешал наступлению тяжеловооруженных рыцарей. При Азенкуре французы потеряли шесть тысяч убитыми, среди которых были герцоги Брабантский и Бретонский, и еще две тысячи рыцарей попали в плен, в том числе и ближайший родственник короля герцог Орлеанский…

И все же победителями в Столетней войне стали французы, отвоевавшие огромные территории королевства, которыми долгие годы владели англичане. Усвоив трагические уроки, Франция в войне с захватчиками опиралась уже не только на рыцарство, но и на весь народ. Недаром самые большие успехи в войне оказались связанными с простой деревенской девушкой Жанной д’Арк.

Времена менялись, и рыцарство сходило со сцены, где столь долго играло одну из главных ролей.

О том, что такое рыцарский герб, многие имеют представление по книгам и фильмам. Доблестный рыцарь Уильфред Айвенго из романа Вальтера Скотта, например, выехал на арену турнира в Ашби с нарисованным на щите молодым дубом, вырванным с корнем. Под рисунком была короткая надпись на испанском языке — «Desdishadoo, что означало «лишенный наследства».

У каждого из его противников тоже имелся собственный герб. Рисунки на их щитах были самыми разными: у барона Фрон де Бефа, по свидетельству Вальтера Скотта, черная бычья голова, а у Бриана де Буагильбера — два герба на двух разных Щитах: один представлял собой обычный герб рыцарей ордена Храма, к которому принадлежал де Буагильбер, — два рыцаря, едущих на одном коне, что символизировало бедность и смирение, а на втором щите — ворон, держащий в когтях череп.

Время действия романа «Айвенго» относится к концу XII века. К этому времени рыцарские гербы прочно вошли в обиход. И главной причиной тому стеши Крестовые походы с битвами, невиданными доселе по своим масштабам. Яркие отличительные рисунки на щитах помогали закованным в железо воинам узнавать друг друга на расстоянии, отличать соратников от врагов.

Такой обычай родился не на пустом месте. Еще задолго до Крестовых походов древние народы выбирали себе какие-либо символы как отличительные знаки. У готов таким символом был полумесяц или крест. У франков — крест над кругом. У англов — мифический дракон или крест на фоне птиц, шаров. У датчан — ворон, у саксов — лев или роза.

Однако именно Крестовые походы положили начало созданию особой геральдической символики, все более усложнявшейся и со временем превратившейся в особый, своеобразный язык, который многим был понятнее обыкновенной грамоты, учитывая, что в эпоху Средневековья не каждый знатный сеньор умел читать и писать.

В эпоху Крестовых походов рисунки-символы подбирались с определенным смыслом, связанным с личностью или жизненными вехами каждого носителя герба.