13 августа всех арестованных освободили, а здания, находившиеся во власти «анархистского правительства», перешли в распоряжение комитета Народного фронта.

Прието ненавидел анархистов, но не меньше ненавидел и коммунистов. В отношении перспектив исхода войны он был пораженцем. Если бы его арагонский план удался, он одним выстрелом убил бы двух зайцев: вызвал новую гражданскую войну между коммунистами и сенетистами. Прието сделал бы все возможное, чтобы обе организации уничтожили друг друга и таким образом, по его представлению, был бы положен конец войне. В сущности, Прието был предшественником Касадо и компании. Если бы его план восторжествовал, единственное, чего бы он добился, был бы разгром Республики на два года раньше, чем этого добились касадисты. Прието полагал, что лучшим инструментом для осуществления его плана могла стать 11-я дивизия во главе со мною. Но этот план сорвался.

Вернемся, однако, к Арагонскому совету, его созданию и деятельности. Сразу же, как только начался фашистский мятеж, анархисты создали комитет, именуемый «Комитетом нового социального устройства Арагона, Риохи и Наварры», и провозгласили в этих районах «анархистский коммунизм». Комитеты СНТ превратились в органы власти «анархистской коммуны», наделенные «законодательной» и «исполнительной» властью, включая право выпуска денежных знаков в каждой местности с печатью комитетов СНТ. На первом этапе конфедеральные «деньги» — обязательные для всех — появились в виде сертификатов в одну, две, три, десять песет. Такой «операцией» анархисты обделали кругленькое дельце, выменяв у населения на свои «сертификаты» республиканские деньги, обращение которых запретили, и присвоив их: это был попросту грабеж.

На своей региональной конференции 12 августа 1936 года СНТ одобрил все, что сделали его комитеты в первый месяц «революции», то есть мероприятия этого первого «анархистского правительства»: общую коллективизацию, роспуск комитетов Народного Фронта, запрещение политических партий, объявленных вне закона, террористические преследования их активистов.

После полного провала первого анархистского «государства» ФАИ и СНТ решили усовершенствовать формы «правления» и органы власти и создали Арагонский совет под председательством известного фаиста Хоакина Аскасо. Это «правительство» было признано Ларго Кабальеро законным. В нем имелись министерства («консехериас»): обороны, общественного порядка, снабжения, финансов, общественных работ, транспорта, коллективизации, сельского хозяйства, здравоохранения, социального обеспечения, культуры и юстиции. Всего в Арагонском совете было двенадцать министров. Жалование они получали такое же, как министры Басконии и Каталонии.; Когда совет был распущен, у Аскасо оказался заранее подготовленный декрет о создании, в рамках совета, «президентской палаты», которая должна была присвоить ему ранг президента Республики. Эти «враги» почестей и различий между людьми насаждали в Арагоне наиболее зверские различия между правителями и управляемыми. Аскасо и его министры жили и разъезжали с большим аппаратом и большей пышностью, чем древние арагонские короли. Каждая поездка Аскасо в Барселону, Валенсию или Мадрид представляла впечатляющее зрелище: десятки роскошных автомобилей, банкеты. Все было в изобилии… за исключением достоинства. Богатства, похищенные в Арагоне и проданные за границей, как, например, шафран, давали средства для такой жизни. На личных счетах этих людей в зарубежных банках накапливались огромные суммы.

Когда 11-я дивизия прибыла в Арагон, рабочий люд там жил в условиях нечеловеческой тирании. Во время «Анархистской республики» народ Арагона пережил террор, организованные преступления, грабежи и другие действия, направленные против рабочих и крестьян. «Враги» всякой диктатуры установили в Арагоне режим, которому могли позавидовать самые реакционные правительства. «Министерство общественного порядка» Арагона, скрывавшееся под названием «консехерия по расследованиям», широко применяло истязания и расстрелы «при попытке к бегству».

Трудно сказать, какой из населенных пунктов Арагона страдал больше: всюду свирепствовал террор, преследовали тех, кто не покорялся диктатуре анархистов. При режиме «анархистского коммунизма» крестьяне жили неизмеримо хуже, чем до «анархистской революции». Для крестьян не существовало ни малейшей гарантии личной безопасности; достаточно было, чтобы комитет решил «убрать» того или иного крестьянина или целую семью, как они внезапно исчезали, а комитет заявлял об их «переходе» к противнику, тогда как в действительности все они были убиты. Не один труп таких крестьян, «перешедших к противнику», был выкопан после роспуска Арагонского совета. Большая часть руководителей коммун не были ни арагонцами, ни крестьянами: они были грабителями, обычными наемными убийцами — «пистолеро». Многие из них скрывались в Арагоне после провала майского контрреволюционного путча в Барселоне. Их метод «руководства» заключался в «убеждении» пистолетом, тюрьмой, концентрационным лагерем, где работали по 10–12 часов в день, не получая ни сантима. А «переход к противнику» означал просто выстрел в затылок. В Арагоне существовало «анархистское государство», диктатура ФАИ, со всеми «государственными» и политическими средствами и методами, присущими наиболее свирепому буржуазному государству: собственными тюрьмами, концлагерями, каторжными работами и т. п.

Анархисты в Арагоне, как, впрочем, и в других местах, под видом коллективизации конфисковывали все: землю, орудия производства, скот (включая кур и кроликов), деньги, кольца, медали, продукты и вино для семейного потребления, все — до кастрюль и сковородок! Во время обыска в помещении организации анархистской молодежи в Альканьисе мы обнаружили в замурованной комнате 294 окорока, украденные у крестьян этого района. Мы передали их алькальду для возвращения владельцам. В другом месте было найдено множество продуктов, художественных произведений большой ценности, таких, как известный крест Вальдероблес стоимостью более миллиона песет, который также был похищен.

На наших фронтах мы всегда испытывали недостаток в оружии и боеприпасах. Но в Альканьисе обнаружили миномет, два станковых пулемета, 12 легких пулеметов, 51 винтовку, 3 автомата, 9 пистолетов разных калибров, все с соответствующим количеством патронов, и 93 ящика с ручными гранатами. Миномет и два станковых пулемета со множеством патронов и 1000 ручных гранат нашли в том же помещении, где и 294 окорока. Что касается остального оружия, то оно было закопано в огородах и укрыто в домах анархистов.

Эти факты, как и многие другие, мы обнародовали в самом Альканьисе и опубликовали в августовской и сентябрьской печати в 1937 году. В газетах того времени можно было прочесть выдвинутые нами обвинения, например: «В то время как на всех фронтах, в том числе и на Восточном фронте, не хватало оружия, в его тылу имелось много оружия повсюду в руках тех, у кого не хватило смелости и отваги стрелять из него на фронте в захватчиков нашей родины; но зато они храбро стреляли в тех, кто не был согласен с их диктатурой…»

«Любое оружие, которое прячут в тылу, не оправдывает своего назначения, оно способствует предателю Франко и интервентам в нашей стране. Тот, кто прячет оружие, доверенное ему народом, и не использует его на фронте против врагов Испании, тот предатель и заслуживает, чтобы с ним обращались как с врагом. Оружие должно служить фронтам. В тылу нужны трудолюбивые руки, обрабатывающие землю, изготовляющие на фабриках и заводах продукцию, нужную тем, кто сидит в окопах. Только так ведется война. Так она ведется в Центре, на Севере и на Юге, но не так она велась в Арагоне. Здесь она была частным предприятием нескольких врагов трудового и антифашистского народа Арагона. Она была делом, из которого извлекали необычайные прибыли. Поэтому этот фронт не наступал, не боролся в унисон с другими фронтами, не проявлял того же беспокойства, той же смелости. Борьбы не было потому, что несколько верховодов не хотели менять сладкую и постыдную жизнь на жизнь в, героических окопах, полную достоинства!»