С древнейших времен в Греции были в ходу все формы гадания как по вдохновению, так и по знамениям. Из доисторического периода выступают имена знаменитых прорицателей: Тиресия, Мелампа, Мопса, Калхаса, Кассандры, Сивиллы. За знамения принимались явления всякого рода; так, еще Феофраст описывает суеверного человека, на которого нагоняют страх появление ласки или грызня мыши. Случайные явления или слова подхватывались и истолковывались; так перед поражением при Эгос-Потамосе дурным предзнаменованием был метеорит; лунное затмение побудило Никия вернуться из Сицилии; десять тысяч во время своего похода были сопровождаемы прорицателями, и полководцы прислушивались к их голосу.

Вообще древние философы много занимались объяснением мантики. Мантика не была изолирована от остальной религии, но стояла в близкой связи с почитанием богов. Знамения, как, например, птицы и пр., посылаются Зевсом; Аполлон дает дар прорицания и истолкования; другие божества, именно хтонические, часто также производят мантические действия. В связи с государственным культом находились мантические учреждения для истолкования знамений. Определенные жрецы или должностные лица были облечены правом исследовать внутренности жертвенных животных; эфоры в Спарте должны были наблюдать знамения на небе; пифайсты в Афинах – молнию.

К первобытной же древности относятся и некоторые мантические учреждения, как, например, оракул Зевса Найя и Дионы в Додоне; новейшими изысканиями там уже открыто много посвятительных таблиц; тем не менее, характер знамений и устройство оракула еще не вполне выяснены. Знаменитые оракулы Аполлона находились близ Милета (оракул бранхидов), в Кларосе близ Колофона, в Абах в Фокиде, самый же главный – в Дельфах; оракул Геракла с гаданием посредством метания жребия был в Буре в Ахайе. В более поздние времена усердно посещались оракулы с гаданием по сновидениям для исцеления больных, именно святилища Асклепия в Эпидавре и Пергаме. Были также оракулы героев, как пещера Трофония, единственное место, относительно которого трудно удержаться, чтобы не подозревать там хитрого обмана со стороны жрецов.

Дельфы (пуп земли, общественная святыня Эллады), имели выдающееся значение для всего духовного развития греков. Прежде там давала прорицания Гея, потом Фемида; но после убиения дракона Пифона этим местом завладел Аполлон. Здесь мантическое вдохновение приходило к Пифии вследствие действия испарений, выходивших из трещины в земле. Относительно той роли, которую играла Пифия в различные времена, подлинности некоторых дошедших до нас ответов, искренности и добросовестности дельфийских жрецов и политической роли оракула мнения сильно расходятся. Курциус полагает, что в течение трех столетий, предшествовавших персидским войнам, дельфийский оракул был главной духовной силой Греции, основой греческого единства; он пробудил в греках сознание своей противоположности варварам и дал направление национального характера "во всех областях духовной жизни, в религии и нравственном мировоззрении, в государственном устройстве, в архитектуре и скульптуре, в музыке и поэзии". В зависимости от дельфийского оракула находилось очень многое: календарь, постройка дорог, дорийская архитектура, правила житейской мудрости, в особенности же колонизация и законодательство. Но против такого взгляда могут быть выставлены убедительные и важные основания.

Храмы и общественные здания города Пергама и его исполинский жертвенник (во II в. до н.э.). Реставрация профессора Фр. Тирша

Буше-Леклерк, Гольм и др. справедливо указывают, что дельфийский оракул действовал совсем не в национальном направлении. Чужеземные цари, как лидийский Крез и римский Тарквиний, также посылали подарки в Дельфы и получали оттуда прорицания. Как при начале персидских войн, так и во время покорения Греции Филиппом Македонским оракул проявил очень мало национального духа. Хотя ни один грек не мог обратиться в Дельфы с враждебными замыслами против другого грека, тем не менее, оракул постоянно находился в ближайших отношениях к Спарте, где даже существовали определенные должностные лица, – пифии, бывшие посредниками при правильных сношениях государства с оракулом. Идея о том, что почти во всех отраслях культуры побудительный толчок исходит из Дельф, не только гипотетична, но и заставляет нас делать всякого рода невероятные допущения. Немыслимо, чтобы дельфийская жреческая коллегия в течение нескольких столетий постоянно обладала теми духовными силами, которые были необходимы, чтобы руководить почти всеми национальными событиями; столь же необъясним тот факт, что столь могущественная группа жрецов удовольствовалась спокойным влиянием и не стремилась к основанию жреческого господства. Поэтому мы не можем себе представить, чтобы могущество дельфийских жрецов было так велико и роль дельфийского оракула имела столь решающее значение, как это думает Курциус. Хотя оракул и давал свою санкцию при издании законов в различных государствах и при выселении колоний, но это еще не дает права заключить, что он самостоятельно издавал законы, управлявшие отношениями государств, и с географической дальновидностью указывал пути и цели колонизации. Такая активная деятельность обязательно вызвала бы реакцию и конфликты; но мы не замечаем ничего подобного. Руководство и санкция суть две вещи, различные по существу. И Гольм, конечно, был прав, утверждая, что жрецы Аполлона не руководили, но, "как общее правило, умели окружить религиозною святостью именно то, чего желали участники дела".

Эгей и жрица Дельфийского оракула. Рисунок на вазе в Берлинском музее

Однако уже самый факт, что испрашивали эту санкцию оракула, который мог и отказать в своем одобрении, указывает во всяком случае как на большое уважение к дельфийскому учреждению, так и на умеренное, рассудительное поведение жрецов.

Бог, который дал свое одобрение законам Солона и Залевка, бог, под покровительством которого колонисты основали на всех морских берегах города, в которых господствовали греческие нравы и культура, тем самым, конечно, сделался главным богом всех греков. Поэтому если мы и ставим политическое влияние оракула ниже, чем это часто делалось, то мы отнюдь не низко ценим его религиозное и нравственное значение. Хотя дельфийский оракул и не создал никакого учения или особого воззрения, но, давая советы во всех важных случаях, он воздействовал объединяющим и умеряющим образом на религию. Он часто противостоял введению чужих культов. Аполлон в качестве бога меры, порядка, закона, чистоты, возвестителя воли Зевса сделался главной фигурой в греческой вере. Дельфийское святилище оказало благодетельное влияние и на нравственность. Там всякий читал изречения, приписывавшиеся семи мудрецам и в которых находили свое выражение некоторые из самых чистых и самых характерных греческих мыслей: каковы, например, "познай самого себя" и "ничего сверх меры".

Другая сторона деятельности дельфийского Аполлона, которую Гольм считает даже за самую важную, состояла в искуплении убийства. Это искупление имело большое значение при таком нравственном и социальном состоянии, когда народ уже не смотрел на убийство как на нарушение только личного интереса и не предоставлял его мщению частных лиц, а признавал за нравственную вину, которую, с одной стороны, необходимо, а с другой – и возможно искупить. У Гомера этот обычай отчасти утратил силу и искупление заменяется денежным штрафом. В следующий период искупление опять возродилось в первоначальной строгости. Так, афиняне приписывали всякого рода бедствия гневу богов за убийства, совершенные после заговора Килона; и когда обыкновенные искупительные церемонии оказались недостаточны и даже один благородный юноша добровольно, но бесполезно обрек себя на смерть, то они призвали знаменитого критянина Эпименида, который сумел найти действенные средства: он распорядился, чтобы пустили белых и черных овец свободно бежать от святилища Эриний на Ареопаг, и где последние лягут, там должно было воздвигнуть алтари. Таким же образом Эмпедокл путешествовал по Южной Италии со всякими искупительными средствами. Между тем было важно, чтобы искупление не было предоставлено странствующим прорицателям и волшебникам и чтобы оно не сводилось исключительно к рецептам и формулам, но было связано со служением богу. Это и осуществилось в культе Аполлона. Дельфийский оракул давал советы и указывал действительные средства искупления, но только тем, кто раскаивался; случалось, что запятнанные кровью, которые осмеливались приблизиться к богу, в том числе даже такие могущественные города, как Милет и Сибарис, встречали суровый отказ. Благодаря этой связи искупления со служением Аполлону и то и другое поднялось в более высокую этическую сферу. Таким образом Дельфы способствовали объединению и возвышению греческого народа.