— Здорово! — произнес Фредди, с изумлением наблюдавший за ним.

Потом он протянул Юргису бутылку.

— Посмотрим, как вы пьете, — сказал он.

Юргис взял бутылку, прильнул к горлышку, и дивная, неземная влага огненной струей полилась ему в горло, будоража нервы и наполняя его ощущением блаженства. Он выпил все до капли и потом протяжно и облегченно вздохнул:

— А-а-а!

— Неплохая штучка, а? — понимающе заметил Фредди. Он откинулся на массивном стуле, заложив руки за голову, и во все глаза смотрел на Юргиса.

Юргис тоже разглядывал его. Безупречный фрак придавал ему очень изящный вид. Фредди был красивый юноша с белокурыми волосами и головой Антиноя. Он доверчиво улыбнулся Юргису и снова начал беззаботно болтать. На этот раз он говорил десять минут без передышки и изложил Юргису всю семейную хронику. Его старший брат Чарли был влюблен в неприступную красавицу, исполнявшую роль «Синеглазки» в «Халифе Камчатском». Он чуть было не женился на ней, но «старикан» обещал лишить его наследства и снабдил такой суммой, что перед ней не устояла добродетель «Синеглазки». Теперь Чарли временно оставил колледж и, забрав свой автомобиль, укатил в своеобразное «свадебное путешествие». «Старикан» в свое время угрожал лишить наследства и сестру Фредди, Гвендолен, которая вышла за итальянского маркиза с очень длинным титулом и репутацией бретера. Они жили в его замке, пока он не приобрел привычку швырять за завтраком тарелками в свою супругу. Она прислала телеграмму, прося отца о помощи, и старый джентльмен отправился за океан узнавать, каковы условия его светлости. Они все бросили Фредди на произвол судьбы, оставив ему только две тысячи долларов. Фредди был настроен весьма воинственно и решительно: он им покажет! Если не удастся их урезонить, его «киска» пошлет телеграмму, что они собираются пожениться, — и тогда посмотрим!

Жизнерадостный юноша болтал до тех пор, пока его не одолела усталость. Он мило улыбнулся Юргису и сонно закрыл глаза. Затем он снова раскрыл их, улыбнулся еще раз и, закрыв глаза, позабыл их открыть.

Несколько минут Юргис просидел неподвижно, наблюдая за Фредди и отдаваясь новым для него ощущениям от выпитого шампанского. Он шевельнулся, но бульдог тотчас зарычал. После этого Юргис сидел, не смея дохнуть. Вскоре бесшумно открылась дверь, и вошел дворецкий.

Он на цыпочках с нахмуренным лицом приблизился к Юргису; тот встал, тоже нахмурясь, и начал отступать. Наконец, он уперся в стену, и тогда дворецкий указал на дверь.

— Вон отсюда! — прошептал он.

Юргис помедлил, бросив взгляд на мирно похрапывавшего Фредди.

— Если ты, собачий сын… — зашипел дворецкий, — так я тебе всю морду расквашу!

Юргис заколебался, но только на секунду — он увидел, что за дворецким, готовый прийти к нему на помощь, глухо рыча, приближается Адмирал Дьюи. Тогда он сдался и двинулся к выходу.

Они молча вышли, спустились по огромной гулкой лестнице и прошли через темный вестибюль. У входной двери Юргис остановился, и дворецкий вплотную подошел к нему.

— Подними руки, — рявкнул он.

Юргис отступил и сжал здоровую руку в кулак.

— Это зачем? — крикнул он и, поняв, что дворецкий намерен обыскивать его, добавил — Сунься-ка, я тебе покажу!

— В тюрьму захотел, что ли? — угрожающе произнес дворецкий. — Вот я позову полицию…

— И зови! — в бешенстве заревел Юргис. — А до тех пор не касайся меня! Я ничего в вашем проклятом доме не трогал, и ты меня не трогай!

Испугавшись, как бы не проснулся молодой хозяин, дворецкий вдруг шагнул к двери и раскрыл ее.

— Пошел вон! — произнес он и напутствовал Юргиса таким свирепым пинком, что тот слетел с каменных ступенек и очутился на четвереньках в снегу.

Юргис поднялся вне себя от ярости. Но дверь была закрыта; огромный замок высился перед ним, темный и неприступный. Ледяные зубы метели впились в Юргиса, и он бегом пустился прочь.

Через некоторое время он остановился, заметив, что навстречу ему все чаще попадаются прохожие. Он не хотел привлекать к себе внимание. Несмотря на только что перенесенное унижение, сердце его радостно билось. Он вышел из этой переделки с барышом! То и дело он засовывал руку в карман, чтобы убедиться в сохранности драгоценной сотенной бумажки.

Но постепенно Юргис сообразил, что попал в затруднительное и даже опасное положение: у него не было ни единого цента, кроме этой бумажки! Чтобы обеспечить себе ночлег, ему нужно ее разменять! Юргис полчаса ходил, думая, что ему делать. Ему не к кому было обратиться за помощью, он должен был устроить это один. Разменять такие деньги в ночлежном доме значило бы рисковать жизнью — его непременно обобрали бы, а может быть, и убили. Он мог пойти в какой-нибудь отель или на вокзал; но что подумают при виде «босяка», который держит в руках стодолларовую бумажку? Его сразу арестуют, и как он объяснит, откуда он ее взял? Утром Фредди Джонс обнаружит пропажу, Юргиса начнут искать, и он лишится этих денег. Наконец, он решил зайти в пивную; в крайнем случае он заплатит за размен.

Он шел по улице и заглядывал в пивные, но ему всякий раз казалось, что там слишком людно. Наконец, он увидел пивную, где буфетчик был совершенно один. Юргис собрался с духом и вошел.

— Не можете ли вы разменять мне бумажку в сто долларов? — спросил он.

Буфетчик был жилистый здоровяк, с челюстью профессионального боксера, поросшей густой щетиной. Он уставился на Юргиса.

— Что? — переспросил он.

— Я спрашиваю, не разменяете ли вы мне бумажку в сто долларов?

— А откуда она у вас? — недоверчиво спросил тот.

— Это вас не касается. Я получил ее и хочу разменять. Заплачу вам за беспокойство.

Буфетчик в упор взглянул на него.

— Дайте-ка поглядеть, — сказал он.

— Так вы разменяете? — спросил Юргис, крепко сжимая бумажку в кармане.

— Откуда же мне знать, черт возьми, настоящая она или нет? — возразил буфетчик. — За кого вы меня принимаете?

Тогда Юргис медленной осторожно подошел к нему. Он достал бумажку и повертел ее в руках. Буфетчик враждебно смотрел на него из-за стойки. Наконец, Юргис протянул деньги.

Человек за стойкой взял банкноту и начал рассматривать. Он разгладил ее между пальцами и подержал против света. Он вертел ее и разглядывал со всех сторон. Бумажка была новая, немного жесткая, и это возбуждало в нем сомнение. Юргис следил за его движениями, как кошка за мышью.

— Гм, — сказал, наконец, буфетчик и взглянул на незнакомца, оценивая взглядом оборванного, дурно пахнущего бродягу, без пальто, с рукой на перевязи и… с бумажкой в сто долларов!

— Выпьете что-нибудь? — спросил он.

— Да, — сказал Юргис. — Дайте стакан пива.

— Ладно, — сказал буфетчик, — я ваши деньги разменяю.

Он сунул стодолларовую бумажку в карман, налил Юргису стакан пива и поставил его на стойку, потом повернулся к кассе, выбил чек на пять центов и начал доставать деньги из ящика. Наконец, он положил перед Юргисом сдачу: две монеты по десять центов, одну в двадцать пять и одну в пятьдесят.

— Получите, — сказал он.

Секунду Юргис ждал, предполагая, что буфетчик достанет из ящика еще.

— А где же мои девяносто девять долларов? — спросил он.

— Какие девяносто девять долларов? — удивленно спросил буфетчик.

— Сдача! — закричал Юргис. — Остаток со ста!

— Да ты что, свихнулся? — отозвался буфетчик.

Юргис уставился на него безумным взглядом. На миг ужас овладел им — черный, парализующий, сжимающий сердце ужас. Потом его сменила ярость. Она нахлынула на Юргиса, ослепила его. Он взревел, схватил стакан и запустил его в голову буфетчику. Тот пригнулся, и стакан пролетел мимо. Тогда буфетчик выпрямился и, прежде чем Юргис успел опомниться, нанес ему через стойку такой удар в лицо, что он пошатнулся и упал на пол. Когда же он с трудом поднялся на ноги и попытался обойти стойку, буфетчик заорал не своим голосом: