Итак, меня, Теофила Бакера из группы «Блэк из уайт» теперешние владельцы — по случаю нового открытия заведения — пригласили д ля того, чтобы я вгонял гостей в восторг и эйфорию моими песнями и гитарным соло, причём за гораздо более высокий гонорар, чем у Рихарда Гржибовского. Мой друг Чак рекомендовал меня как самого талантливого рок-гитариста индейского квартала всех времён, даже не спросив меня, как сам я оцениваю себя, и это мне очень не понравилось: ну кто я такой? Ведь у меня никогда даже случая не было помериться силами с кем-нибудь из суперзвёзд на музыкальной сцене Виннипега

— Ах! Но это же и так ясно! — сказал Чак. — Тео, ты в порядке!

— Без сопровождения я никуда не гожусь, — возразил я. — Надо, чтобы со мной выступил дядя. Поговори с твоими дружками, этими контрабандистами и дилерами!

Чак ответил:

— Считай, что уже поговорил!

Он повис на телефоне, и до меня донёсся голос из трубки.

— Дядя Джимми! — возмутился Биг Эппл.

Чак на глазах усыхал и сжимался.

— На фиг нам сдался этот старый жирный мешок из Бухареста! — кричал Биг Эппл. — Этот румын, который упёр у нас однажды целую коробку «Бурбона»! Ну ладно, хорошо! Я не такой злопамятный! Лишь бы только без капризов и норова!

Разговор быстро закончился — о коробке «Бурбона» я слышал впервые, но это меня не интересовало, потому что до моего выступления в «Бер дэнс» оставалось всего два часа: всё было спонтанно и срочно — как всегда, когда Чак брался что - нибудь организовать. А мне ещё нужно было вымыться, приласкать Джанис, съесть мою пиццу по - гавайски, испробовать диско-шар, уговорить дядю Джимми играть со мной, но под мою дудку, а главное — мне нужно было поспать хотя бы четверть часа, чтобы сбросить с себя усталость минувшего дня, а потом полчасика порепетировать перед выступлением. Когда, скажите пожалуйста, я должен был всё это успеть? Ведь у меня нет ни двойника, ни слуги на побегушках — никого, кто мог бы за меня что-то сделать.

Мы с Чаком договорились о времени. Он со своей кореянкой должен был заехать за нами и отвезти нас в «Бер дэнс». До этого у него было ещё одно дело в городе, и он усвистал. А я разделся, прыгнул на массажную кушетку, вытянулся на животе, устроился поудобнее и сказал Джанис:

— Наверное, это единственное, что может сейчас мне помочь: прошу тебя!

Всё-таки мне здорово повезло, что я, Тео, встретил эту божественную медсестру, и я только спрашиваю себя — просто из осторожности, — когда же ей это надоест: исцелять моё измученное стрессами тело, мою спину паркетчика и плиточника. Ведь когда-нибудь им всем это становится в тягость, и они просто говорят: «Морочься со всем этим сам!»

Но нам было далеко до этого, я не сомневался, — ведь мы пребывали, так сказать, ещё в стадии медового месяца.

После того как я, благодаря массажу Джанис, снова немного подзарядил мои батарейки, уничтожил пиццу и принял душ, я почувствовал себя достаточно сильным, чтобы провести переговоры с Джимми: он был давно на мели. В его положении приветствовалась любая, даже маленькая работа — по крайней мере я исходил именно из этого, когда отправился к нему в комнату и сказал:

— Сегодня вечером ты можешь запросто заработать две сотни, если сыграешь то, что я скажу. Пойдёт?

Приманка сработала. Мой дядя сразу клюнул.

— Так точно! — сказал он. — Только куда для этого нужно идти? На улицу?

— Ты в своём уме? — сказал я. — Укладывай пока мистера Ямаху в футляр. Сейчас увидишь. Через десять минут выпархиваем. Только, пожалуйста, не напяливай на себя дурацкие ковбойские причиндалы со всей этой иллюминацией — ты только людей распугиваешь! Сегодня мы играем перед настоящей публикой, а не перед пьяными придурками в польском клубе.

— Так точно!

Когда дверь за мной закрылась, я услышал, как он вслух ругался по-белорусски:

— Вот гад! Дирижёр нашёлся грёбаный из японского дома престарелых! Кто из нас руководитель группы «Блэк из уайт» — он или я?

А я оправился назад к Джанис, которая в это время как раз сушила волосы феном, и сказал ей:

— Вот видишь! Джимми пришлось проглотить, что он сегодня всего лишь вторая скрипка.

— Ты к нему очень суров, — сказала она — Не забывай, в конце концов, что это он научил тебя музыке.

У двери позвонили. Это были Чак и Арихуа.

— Хай! — сказал мой друг. — Извините нас за опоздание! Мы прокололись и меняли колесо. И это в самоновейшем автомобиле, только вчера купленном!

— Замечательная придумка для оправдания, но это неважно. Время ещё есть — пока мы там всё установим и немножко сыграемся. Раньше девяти рок-н-ролл не начнётся.

— Сердечные поздравления, Тео! — сказала Арихуа. — Ты у нас рок-звезда!

— Это неплохо кормит, — соврал я.

Кореянка регулярно поджаривалась в солярии, но у неё был писклявый голосок, который я терпеть не мог и свихнулся бы, если бы мне пришлось слышать его постоянно.

Она работала в эксклюзивном отеле «Четыре сезона» на ресепшен и в свои двадцать четыре года, судя по всему, имела только одну проблему: как бы ей ещё похорошеть.

Новый экипаж Чака был фургоном. В нём хватило места для наших боксов, усилителя и инструментов.

Бэбифейс решил отправиться пешком, а дядя Джимми расположился со своими кабелями на заднем сиденье и потел всеми порами. Он жестоко страдал оттого, что в этот вечер ничего не решает. Я, наверное, садист, но мне и впрямь доставляло удовольствие, что на сей раз лидер группы — я.

— А где же сядем мы с Джанис? — спросил я у него. — Подвинься немного, старый!

Через несколько минут мы припарковались перед «Бер дэнс», где нас уже поджидали Биг Эппл и Джинджер.

— Вовремя приехали! — сказали они.

— Да, да, — подтвердил я. — А что с моим гонораром?

Когда мы с Джимми начали устанавливать свою аппаратуру, бар был уже наполовину заполнен. Время от времени я подходил к стойке, целовал Джанис, заказывал для моего дяди новое пиво и слушал, как Арихуа безостановочно болтает про свою работу в отеле. Насколько во всей этой суматохе я успел заметить, Джанис слушала её во все уши. Чак сидел со своим напитком немного в стороне и молча пялился на грудастую барменшу. Да, думал я, намечается хорошенький вечерок.

Сразу после девяти, когда притащился Бэбифейс и уселся за стол перед самой сценой, я ещё раз напомнил моему дяде:

— Ты лишь аккомпанируешь мне, и держись как можно дальше от твоих польских ритмов. Играй только что-то вменяемое — на органе! Тапа-тапа-тап! Понятно?

После этого я сделал короткое вступление от имени новых владельцев бара и крикнул в микрофон:

— Люди! А мы — «Вонючие ноги»! Да!

Яка-така… Яка-така… Яка-така… Яка-така….

Яка-така…. Яка-така…

Я начал и выдал всё, что имел в запасе: «Road Ladies» Заппы, Уильяма Кларка, «Когда я был мальчишкой» Брейкаута и свои собственные песни. Дядя Джимми немного отставал, хотя всё больше и больше подчинялся моему блюзу: рот его был широко раскрыт, как в «Принцессе Манор». Я улыбался ему, беззаботно продолжал петь, на десерт сервировал соло, и лишь заметив, как Бэбифейс ритмично покачивает ногой, я вдруг обнаружил, что люди в полном экстазе. Они неистовствовали и вопили:

— Эй! Даёшь «Месть Чанги!» Хотим «Месть Чанги»!

Колоссальный подъём в «Бер дэнс» повлёк за собой некоторые последствия: Биг Эппл и Джинджер наняли нас как группу «Вонючие ноги» в качестве постоянного банда. Они ангажировали нас на два раза в месяц — всегда по средам. Мой дядя смог наконец снова немного надстроить свой пивной бюджет.

Но и Джанис не ушла оттуда с пустыми руками. Она подружилась с мисс Корея и благодаря её рекомендации получила работу в интернациональной команде уборщиц отеля «Четыре сезона» на полставки, и в мае она уже приступила к работе.

После своего первого рабочего дня Джанис убеждала меня вечером в постели:

— Это только для начала, правда. Чтобы у меня хоть что-то было. Да ведь? Наверняка найдутся постояльцы, которые, может быть, захотят побаловать себя массажем.