— А кого из местных красоток он попробовал, неизвестно?
— Одна здешняя доморощенная ясновидящая намекнула мне на Джессику, это неизбежно. Но когда я слегка нажал на нее, пытаясь получить точный ответ, она прикусила язык.
— Так. Перейдем к Арнольду Полу с братом.
— Пола тут все любят, но ведь такова уж счастливая судьба людей, которые швыряют деньги налево и направо… Но похоже, никто толком не знаком с его братом.
Уайклифф задумался.
— Пожалуй, я поеду к ним, пока ты будешь заниматься Гичами. Можешь на них слегка поднажать, если потребуется.
Люси Лэйн появилась с пачкой маленьких полиэтиленовых пакетиков и с фотоальбомом Джессики под мышкой.
— Это оригиналы анонимных записок, сэр. Конверты и письма сложены по отдельности. Фокс над ними потрудился всласть. Масса самых разных отпечатков на конвертах, но на самих записках — только отпечатки самой убитой. Тот, кто посылал письма, хорошо разбирался в таких делах…
Люси выложила пакетики на стол перед Уайклиффом.
— Вот, все они систематизированы, все записки датированы в промежутке примерно последних полутора месяцев….
Уайклифф с некоторой брезгливостью прищурился на записочки и стал читать вслух:
— Первая гласит: «Не следует тебе заниматься блудом. Осия». Дальше — «Ты занималась блудом со многими. Иеремия». И наконец, последнее: «Ты занималась блудом с ними и все-таки не могла насытиться блудом. Иезекия». М-да, тема развивается вполне последовательно, нечего сказать…
— И в довольно интересном аспекте, — ухмыльнулся Керси. — Вот уж не думал, что Библия навевает этакие мысли.
— Если почитать внимательно, она еще и не такие мысли навеет, — сообщила Люси. — Просто мне трудно понять, кому могло стукнуть в голову посылать такие идиотские письма. Чего аноним хотел добиться?
Керси пожал плечами:
— А чего хотят добиться эти проповедники от Свидетелей Иеговы, когда стучат в мою дверь? Даже моя кислая рожа совершенно не выводит их из равновесия. А что касается этих писем, то, на мой взгляд, их могла посылать кумушка из местного Женского Общества, которая напряженно размышляла над порочной сексуальной практикой своей заблудшей сестры. То есть это своего рода пропаганда здорового образа жизни или моральное предостережение.
Уайклифф кивнул:
— Да. Пропаганда — тут самое точное слово. Заметьте, в письмах не содержится никаких угроз. Если бы автор писем замышлял насилие, следовало бы ожидать более агрессивного тона. Где-нибудь обязателько проскользнул бы гнев, так сказать, святая ярость. Иначе праведнику трудно приступать к экзекуции…
Люси хмыкнула:
— Возможно-возможно, но факт остается фактом — Джессика убита, а до этого ей присылали эти письма.
Тут уже трудно было что-то возразить, и Уайклифф, собрав пакетики вместе, передал их назад своей сотруднице:
— Ну ладно, Люси, пусть пена осядет, а дальше посмотрим, что под ней… Давайте посмотрим фотоальбом.
Он перевернул несколько страниц: вот сестры Добелл еще совсем малышки, потом уже в школьной форме, потом уже вполне зрелые девицы… На первых фото рядом с сестрами фигурировали их родители, которые в дальнейшем уступили место друзьям и подругам. Дома у Хелен был точно такой же альбом с фотографиями их детей…
Люси привлекла внимание шефа к снимку, сделанному на пляже; позади виднелось море. Девушки в бикини и двое парней в плавках. Они, попарно взявшись за руки, смотрели прямо в объектив.
— Не узнаете этих ребят, сэр?
При внимательном рассмотрении Уайклифф смог признать в том парне, что держал за руку Кэтрин, юного Эйба Гича, ныне преуспевающего строительного подрядчика. Такой же нагловатый, напористый.
— Ну ладно, с одним ясно. А вот кто второй?
Керси вздохнул:
— Тут не надо быть полицейским, сэр… Это Джонни Глинн, хозяин и повелитель наших желудков на ближайшие несколько дней. Только здесь он выглядит постройнее и намного менее самодовольным…
Наконец, вереницу фотографий завершали уже профессиональные снимки, сделанные на свадьбе Кэтрин. Это было, судя по всему, довольно пышное мероприятие, по высшему разряду. Больше фотографий в альбоме не имелось. Судя по всему, именно с этой свадьбой для сестер кончился целый период, эпоха в их жизни.
Последние два-три листа в альбоме были использованы для хранения вырезок из местных газет.
— Последняя вырезка сделана недавно — несколько дней назад, — пояснила Люси.
— Да, а что? Есть в этих статейках что-то любопытное?
— Ну, они все разные. Тут и про свадьбу ее сестры, и про гибель ее родителей.
— Ничего значительного? Странного?
Люси задумчиво протянула:
— Не то чтобы странно, а так… Просто три из последних по времени вырезок относятся к семье Рюз из Трезильена. В январе семьдесят шестого года их пятнадцатилетний сын-подросток погиб в результате автокатастрофы, когда ехал на велосипеде домой. Виновник скрылся. Здесь вот есть описание происшествия и сказано, что было возбуждено уголовное дело об убийстве против неизвестного преступника. А последняя вырезка касается похорон матери того парня, в возрасте пятидесяти пяти лет. Меня удивило, почему эта семья и гибель подростка так интересовали Джессику.
Надо сказать, большую часть своего рабочего времени следователи всегда тратят на погоню за призраками, идя по ложному следу. Но нашумевшее дело «Йоркширского Насильника» всегда напоминало Уайклиффу о том, что именно тот призрак зачастую оказывается облеченным в плоть и кровь, за которым ты не погнался…
— Ну что ж, Люси, постарайся что-нибудь разведать об этом, только не трать много времени. Видимо, по поводу происшествия с мальчиком осталась масса документов в архивах, так что свяжись с инспектором Ридом. Он сможет тебя просветить по этому вопросу.
Уайклифф повернулся к Керси:
— Итак, Дуг, теперь ты отправляйся к Гичам, а я поеду к Полам.
Однако, оставшись в одиночестве, он еще долго сидел за столом, придирчиво обрабатывая свои ногти спичкой — привычка, которую его Хелен очень и очень не одобряла.
Итак, что у нас есть? К зловещему шоу в церкви добавились еще и анонимные письма. Его не могли обмануть все эти зловещие эффекты. Он прекрасно понимал, что подоплекой ужасного убийства была обычная зависть, или ревность, или ненависть, или их сочетание. Сценарий этой драмы, в сущности, мало отличался от сотен подобных. Единственное отличие состояло в чересчур, так сказать, густой оркестровке, слишком много обманных ходов, за которыми не разглядеть ничего. Быть может, это признак сумасшествия убийцы? Но сумасшествие это имело много общего с причудливой логикой Алисиной Страны Чудес…
Уайклифф наконец собрался уходить, как вдруг вошел Поттер.
— Сэр, тут к вам пришел мальчишка, хочет видеть вас. Это младший Винтер.
— Впусти его.
Джильс Винтер вошел в кабинет, с интересом оглядываясь, чуть откинув голову назад, поскольку очки его сползли чуть не на самый кончик носа.
— А вы, молодой человек, успели еще походить в эту школу, когда она действовала?
— Нет. Мне было четырнадцать лет, когда мы переехали сюда, и я сразу пошел в старшие классы — в Труро.
Голубые глаза смотрели задумчиво и пристально, однако — без тени тревоги. Уайклифф пригласил его сесть.
— Ну что, чем могу помочь? Или, скорее, это вы мне решили помочь? Вероятно, вы пришли насчет смерти мисс Добелл?
Но юному Винтеру, судя по всему, не требовались те маневры, которые обычно применяют при общении с малолетними свидетелями. Парень машинально подправил свои очки повыше толчком среднего пальца и сказал:
— Знаете, я ее не особенно любил. И смерть ее меня не особенно расстроила. Просто я не хочу, чтобы вы пошли по ложному следу и подозревали не того, кого надо.
— А вы знаете кого надо?
— Нет, но я могу рассказать кое-что, о чем промолчал при первом опросе. Вечером в субботу ей позвонили, уже после того, как она ушла в церковь.
— Когда примерно?
Джильс задумался.
