Сингалы говорили на индоарийском языке потому, что приплыли прямо из северо-западного приморья Индии. И поскольку установлено, что мальдивцы не происходят от сингалов, некоторые их предки, очевидно, пришли из того же приморья. Стало быть, мальдивцы — двоюродные братья сингалов и потомки жителей северо-западной Индии, причем смешанные с досингальскими выходцами с Шри Ланки, вероятно, говорившими на тамильском языке. Недаром Мэлони обнаружил в мальдивском дивехи много тамильских слов. Он показывает, что большинство терминов, обозначающих родство, тамильского происхождения; это же можно сказать о большинстве мальдивских слов, относящихся к морю, судам и навигации. В частности, «дхони» — тамильское слово.

И что важнее всего: сами мальдивцы в своих древнейших официальных источниках признают, что у них были тамильские предтечи. Первый упоминаемый в источниках король — Коимала, приведший их предков на Мальдивы в домусульманские времена, должен был испросить разрешение обосноваться на Мале у обитателей острова Гиравару в том же атолле. Эти предшественники дивехиязычного населения дожили до наших дней и считают себя потомками тамилов, которых они так и называют — «тамила».

Мало кто знал, что на Мальдивах в прошлом было заведено растягивать мочки ушей, пока нам случайно не показали буддийские и индуистские скульптуры. Первые солнечные символы были обнаружены, когда мы натолкнулись на облицовочные плиты, упавшие с хавитты на Гааф-Гане. И никто не ведал, что на этих островах существовало конкретное понятие о льве, пока мы не нашли полуфигуры льва в заполнявшей ту же хавитту начинке из битого камня, а один островитянин не обнаружил маленькую скульптуру, копая колодец на острове Дхигу-Ра.

Легенды о больших кошках с человеческими чертами, нападавших на острова с моря, навели нас на мысль о «львином народе». А Мэлони услышал на атолле Адду у Экваториального прохода легенду о человеке-звере, которая побудила его сравнить свои записи с древними поверьями, бытовавшими на Шри Ланке и в северо-западном приморье Индии. Мальдивская версия гласила:

«Один из королей Индии увлекался охотой. Однажды, выйдя на охоту с сетью, он увидел существо, которое было похоже на человека, но ходило на четвереньках и вызывало страх у людей. Это же существо уносило охотничьи сети и крало добычу, так что король ничего не мог поймать... Король доставил это существо во дворец, хорошо заботился о нем и научил его говорить, на что ушло много времени... у короля была дочь, которая полюбила это существо (по другой версии — король вынудил дочь выйти замуж за него). Король разгневался, посадил обоих на корабль и отправил в изгнание. Корабль пристал к атоллу Лаам (Хаддумати), где изгнанная пара увидела каркающую ворону. Они посчитали это дурной приметой и не стали высаживаться здесь, а продолжали плыть до Мале».

На атолле Ноону, в северной части архипелага, Мэлони также услышал легенду о правителе одной страны, который научил человека-зверя говорить; подразумевалось, что страна эта — Шри Ланка. Человек-зверь женился на дочери короля и стал причиной политических неурядиц, так что был вынужден покинуть страну. «Он и его принцесса прибыли на Расгетиму и некоторое время жили там. Потом местные жители попросили их править островом». Расгетиму — один из островов мальдивского атолла Ра.

Мэлони показывает, что султанам в Мале была противна версия о происхождении от человека-зверя, и они умышленно утаивали ее, в отличие от буддистов Шри Ланки, гордившихся тотемическим символом — львом.

Мог ли миф о человеке-звере, человеке-льве прийти на Мальдивы с Шри Ланки? Если говорить о прямом заимствовании, то вероятнее противоположное движение. Согласно мальдивской версии человек-зверь, ставший королем мальдивцев, приплыл прямо из Индии. По шриланкийской версии, на Мальдивы, открыв по пути некоторые другие острова, прибыл внук льва. Названия двух из этих островов приводятся древними монахами и могут нам что-то сказать. Мигранты — мужчины, женщины и дети — вышли в море на двух кораблях.

В летописи «Махавамса» говорится, что мужчины высадились на острове Наггадипа, а женщины — на острове Махиладипака. Причем мужчины сначала совершили набег на свое родное приморье и ограбили при этом Суппараку (или Суппару) и Бхарукаччу (Бхаруч) — два порта в Камбейском заливе на северо-западе Индии.

Естественно предположить, что Наггадипа — то же, что Нагадипа, остров Нага, составляющий северную оконечность Шри Ланки. Тогда королевство Махила, или Махиладипака, где высадились женщины, скорее всего — Маладипа, то есть, Мальдивы.

Может быть, принцесса-мореплавательница, якобы прибывшая с человеком-зверем, так и осталась в островном королевстве Махила, где, если верить источникам, она высадилась? И не отсюда ли пошел древний мальдивский обычай сажать на престол королев?

Мэлони обнаружил в древних индийских текстах «Джатака» упоминания о плаваниях той поры.

«Джатака» № 360 говорит о некой королеве Суссонди, увезенной на остров Серума, который принадлежал племени нагов. Король отправил на корабле своего посланца по имени Сагга, чтобы тот «обследовал все земли и моря» и отыскал королеву. Сагга вышел в плавание вместе с купцами из Бхаруча, направлявшимися в Золотую Страну (Юго-Восточная Азия). Однако судно потерпело крушение, столкнувшись с морским чудовищем, при этом королевский посланец спасся, держась за доску, и его прибило к острову, где жил похитивший королеву правитель нагов. Вполне возможно, что эта королева из Бхаруча — та же самая принцесса, которая согласно королевским летописям Шри Ланки покинула Бхаруч вместе с другими женщинами на корабле, отбившемся от корабля мужчин.

Еще одна «Джатака» (№ 463) повествует о слепом моряке, родившемся в семье капитана торгового судна, опять-таки в Бхаруче. Местные купцы охотно брали его на свои корабли, веря, что он приносит счастье. Однажды, руководимый неким «Верховным существом», он благополучно провел корабль с 700 пассажирами. Вернувшись после четырех месяцев плавания в штормовом океане, он рассказал, что посетил мифические моря Кхурамала, Аггимала, Дадхимала, Даламала и Нилаваннакуса, а также море Валабхамукху, где «вода отступает».

Здесь намек содержится в названиях морей. У четырех из них есть окончание «мала». Где еще в открытом океане по выходе из Бхаруча можно найти такое множество морей, как не в Маладипе, Мальдивском архипелаге? А описание последнего из перечисленных морей вполне подходит к мелководному заливу Маннар, куда 700 странников могли войти через пролив Палк, если они, как утверждают шриланкийские источники, высадились на острове Нагадипа, в крайней северной точке Шри Ланки. Известно, что здесь во время отлива отступающая вода обнажает рифы и отмели.

Бхаруч играл важнейшую роль в этих древних источниках, как в летописях Шри Ланки, так и в индийских «Джатаках». Я должен был посетить Бхаруч.

Длинный судоходный Камбейский залив врезается, подобно фьорду, в северо-западный угол Индии, деля штат Гуджарат на две части, и древний порт Лотхал расположен к западу, а Бхаруч — к востоку от залива. В поисках ключей к морской загадке я внимательно слушал все рассказы и всматривался в лица местных жителей, каменные блоки на обочинах, растительность, храмовые скульптуры. Но мы живем в другую эпоху. Фасады храмов кое-где украшал лик бога Макары с изогнутым хоботом, однако эти скульптуры были изваяны относительно недавно и уступали найденной нами на мальдивском острове Кондаи, которая походила на характерные, более древние непальские образцы. Многих местных жителей можно было принять за мальдивцев. Но ведь население Мальдивов являет собой такую смесь физических типов, что иного и нельзя было ожидать. Иногда мой взгляд останавливался на мужчинах с золотыми затычками в мочках ушей, а у одного зияли большие пустые отверстия. И все же их нельзя было назвать длинноухими, хотя предки их, возможно, были таковыми, ибо в университете профессор Р. Н. Мехта показал мне полный ящик ушных затычек, найденных в Лотхале по ту сторону залива.