так и не мог завершить постановку. Яркий пример - ситуация с постановкой оперы

«Пиковая дама» в Париже в конце 1970-х гг.

В 1977 г. Юрий Любимов был приглашен театром «Гранд опера» для постановки

оперы П. И. Чайковского «Пиковая дама». В рамках проекта сложился творческий

коллектив деятелей культуры, востребованных за рубежом, в числе которых, помимо

самого Любимова, были дирижер Геннадий Рождественский, композитор Альфред

Шнитке. Следует сказать, что перед началом работы постановочная труппа

представила измененный клавир оперы на экспертизу в репертуарно-редакционную

коллегию министерства культуры СССР. Режиссер, по его словам, хотел освободиться

от ряда неудачных мест либретто, написанного Модестом Чайковским под влиянием

вмешательства дирекции императорских театров в 1890 г., и приблизиться к

содержанию повести А. С. Пушкина. Однако поправками либретто постановщики не

ограничились, и опера приобрела еще и новое звучание, что не только компетентными

органами, но и некоторыми деятелями культуры в Советском Союзе было расценено

как недопустимое вмешательство в произведение П. И. Чайковского. Вслед за этим

начался процесс, который сами постановщики оценили как специально ор-

ганизованную кампанию по дискредитации творческого коллектива.

В марте 1979 г. в «Правде» было опубликовано открытое письмо дирижера Большого

театра СССР Альгиса Жюрайтиса под названием «В защиту «Пиковой дамы», в

котором авторам будущего спектакля были предъявлены серьезные обвинения в

искажении шедевра гения русской музыки: «Мог ли думать Петр Ильич., что его

любимое детище, вершина оперного жанра, как мы справедливо считаем, будет

превращено в американизированный мюзикл?.. Разве пристойно предавать нашу

святыню ради мелких интересов дешевой заграничной рекла-мы»204. Надо сказать, что

в «Правде» были опубликованы многочисленные отклики на письмо Жюрайтиса,

поддержавшие мнение дирижера. Со своей стороны Любимов, Рождественский и

Шнитке также написали в «Правду» ответное возмущенное письмо, привели серьезные

аргументы в свою защиту. Более того, Любимов, как всегда в таких случаях, написал

письма Брежневу и Черненко, обвиняя коллег в «специально организованной травле».

Была ли это организованная кампания или эстетический спор о возможности и

пределах интерпретации классики, в данном случае не так важно. Интересно другое, а

именно указание на просчет министерства культуры СССР, пропустившего

идеологически ошибочную редакцию: «Не проявили ли соответствующие органы

попустительство этому издевательству над русской классикой?» - задавался вопросом

автор письма205. В создавшихся условиях министерству культуры не оставалось

ничего иного, как сообщить дирекции «Гранд опера» о невозможности продолжения

работы и о расторжении контракта. В итоге постановка не была осуществлена, а

министерство культуры СССР заплатило несколько миллионов франков в качестве

неустойки за срыв контракта.

99

Следует сказать, что не всегда разгромные рецензии касались каких-то знаковых или

идеологически спорных постановок. Зрительский интерес, как правило, был обеспечен

спектаклям, которые критики обозначали как мещанские, пошлые, отягощенные

цинизмом и порочностью, а на самом деле в них все действие разворачивается вокруг

отношений мужчины и женщины. Следует сказать, что в период 1970-х - начала 1980-х

гг. вышла в свет масса полемических статей о назначении советского театра, о его

воспитательной функции. Театральные критики, как правило, проводили линию

министерства культуры СССР на сокращение в репертуарах театров «безыдейных»

или, как принято было писать, «мелкотравчатых» произведений. Критиковались

режиссеры и сценические коллективы за то, что идя на поводу у массового зрителя,

осуществляли постановки подобных пьес: «Естественен интерес широкой публики к

пьесе легкой и веселой, - писал один из критиков в начале 1970-х гг. -Плохая услуга

зрителю и плохая услуга театру, которая побуждает его быть нетребовательным в

выборе репертуара и в средствах его воплощения»206. Кроме того, некоторые критики

отмечали облегченно-коммерческий, а не творческий подход режиссеров к

современным постановкам207.

Нужно подчеркнуть, что театральные режиссеры, со своей стороны, редко

соглашались с такой позицией критики. В частности, известный эстонский режиссер

музыкального театра «Ванемуйне» Карел Ирд, не разделявший данную точку зрения,

отвечал советским театроведам: «Критика, бесспорно, ошибается, когда думает, что

пьесы пользуются успехом у зрителя именно потому, что они плохие и слабые. Просто

в них содержится нечто такое, что волнует зрителей, и, несмотря на весьма

посредственный уровень этих произведений, зрители все же приходят в театр смотреть

их. Что привлекает широкую публику в этих пьесах, что волнует в них - это, по-моему,

и должно в первую очередь заинтересовать наших теоретиков театра и литературы,

стать объектом анализа и изучения»208. Тем не менее, следуя определенным

установкам, официальная критика старательно привлекала внимание органов

управления к ситуациям, когда подобного рода произведения ставились или активно

эксплуатировались в прокате репертуара. Так, например, произошло с музыкальным

спектаклем «Мама, я женюсь!», поставленным в Московском театре Оперетты. После

критиче

206 Струль М. «Между театром и зрителем» // Театр. 1972. № 1. С. 41.

207 См. например: Мирский В. «Размышления у всесоюзной афиши» // Театр. 1983.

№ 11. С. 55-63, Швыдкой М. «Что ищет театр?» Правда. 1983. 7 сентяб-

2р0я8.

ской статьи в «Литературной газете» в августе 1977 г. спектакль был временно снят

с репертуара. Автор произведения член Союза композиторов Азербайджанской ССР Р.

С. Гаджи-ев обратился за разъяснениями к начальнику ГУК Мосгорис-полкома В. С.

Анурову. В ответном письме автору было сказано, что вопрос об исключении спектакля

из репертуара не стоит, «однако театру указано, что оперетта «Мама, я женюсь!» не

должна эксплуатироваться в ущерб другим спектаклям»209. Не помогли доводы автора,

что это практически единственное произведение в репертуаре театра, написанное

национальным композитором, и через некоторое время спектакль был снят с

репертуара совсем.

С этих же позиций активно критиковалась в 1960-1970 гг. классическая оперетта.

Показательна в этом отношении статья Ю. Смелкова, опубликованная в газете

«Советская культура». «... Все соглашались, - писал автор, - что удельный вес венской

оперетты в сегодняшнем репертуаре некоторых театров не соответствует ее

художественной ценности... Все течет, все меняется, и в любом виде и жанре искусства

существование непреходящих ценностей никому не мешает пытаться создать новые

100

непреходящие ценности. Необходимо бороться с пошлыми сюжетами и текстами»210.

В данном случае такая позиция критиков во многом была обусловлена необходимостью

«подталкивать» музыкальные театры к постановкам произведений современных

авторов.

Стоит отметить, что довольно часто критические материалы становились поводом

не для идеологических проработок в ЦК, а для министерских разбирательств,

связанных с повседневными вопросами финансирования и управления. В марте 1981 г.

в «Советской культуре» была опубликована статья С. Зайцевой «Почему потускнела

афиша», касающаяся сложного положения со зрительской посещаемостью спектаклей

в Новосибирском государственном академическом театре оперы и балета. После

критической статьи, указывающей, что цифры отчетной документации театра о

выполнении плана заполняемости зала не соответствуют действительности,