объединения драматургов Московской писательской организации осудило рецензента,

который производил экспертизу и «не читая пьесы, дал заключение о коренной ее

перера-ботке»196. Более того, в феврале 1973 г. «Комсомольская правда» поместила

ответ секретариата правления писательской организации, в котором критика была

признана обоснованной. Однако на этот раз уже отдел культуры ЦК осудил несвоевре-

менность публикации позиции правления, поскольку «рас

193 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 77. Д. 197. Л. 145.

194 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 77. Д. 197. Л. 147.

195 Аппарат ЦК КПСС и культура. 1973-1978. - М.: Изд-во «РОССПЭН», 2011. Т. 1.

С. 50.

196 Аппарат ЦК КПСС и культура. 1973-1978. - М.: Изд-во «РОССПЭН», 2011.

Т. 1. С. 50.

смотрение вопроса в ЦК еще не было закончено»197. По этому поводу главный

редактор газеты был приглашен для беседы в ЦК КПСС, где получил свою порцию

критики.

Как представляется, творческая интеллигенция нередко привлекала в союзники в

борьбе с официальной критикой высшее руководство страны в лице секретарей ЦК и

членов Политбюро. Несколько примеров такого плана приводит в своих вос-

поминаниях и Валерий Головской: «Время от времени редакция устраивала

обсуждение фильмов. Обсуждение фильма Александра Зархи «26 дней из жизни

Достоевского» оказалось менее успешным. Некоторые литературоведы и критики в

ходе дискуссии оценили фильм резко отрицательно. Прослышав об этом, режиссер, не

дожидаясь публикации, обратился в ЦК КПСС с жалобой. В результате оказались

напечатанными выступления

лишь тех ораторов, кто поставил нашему киноклассику хорошие

198

отметки» .

Другой случай, описанный Головским, был связан с критикой грузинских

режиссеров. «В конце концов, - пишет Голов-ской, - замысел организаторов травли

грузинского кино провалился, причем по причине весьма далекой от искусства. Дело в

том, что как раз в это время первый секретарь компартии Грузии Э. Шеварднадзе стал

кандидатом в члены Политбюро. Видный грузинский режиссер Резо Чхеидзе обратился

к нему за поддержкой. Шеварднадзе переговорил с секретарями ЦК Сусловым и

Зимяниным, ответственными за идеологическую работу. Немедленно был дан приказ

прекратить кампанию. Журнал «Советский экран», также подготовивший разгромную

статью о грузинах, снял ее с номера»199.

Исследуя содержание большинства критических материалов, надо сказать, что, как

правило, официальные критики старались избегать «идейных» осуждений по поводу

спорных постановок как в театре, так и в кинематографе, поскольку их

197 Аппарат ЦК КПСС и культура. 1973-1978. - М.: Изд-во «РОССПЭН», 2011.

1Т9.81. С. 51.

198 Головской В. «Между оттепелью и гласностью. Кинематограф 70-х.». - М.: Изд-

во «Материк», 2004. С. 25.

199 Головской В. «Между оттепелью и гласностью. Кинематограф 70-х.». - М.:

Изд-во «Материк», 2004. С. 27.

основной задачей было подкреплять профессиональной аргументацией партийно-

государственную оценку. Отталкиваясь от министерских резолюций и постановлений

ЦК КПСС, советские театроведы и кинокритики старались находить эстетические

недостатки в идейно-ошибочных, с точки зрения системы управления, произведениях.

97

Интересны в этом отношении рецензии на уже упоминавшийся спектакль «Тартюф»,

которые последовали после осуждения спектакля министерством культуры СССР. Из

них наиболее показательны две статьи Е. Д. Суркова, которые были опубликованы в

журнале «Огонек». Первая под названием «А Тартюф?» явилась по сути детальным

разбором постановки Юрия Любимова. В ней, наряду с предосудительными

параллелями с сегодняшним положением театров, вынужденных добиваться раз-

решения на постановку, которые были отмечены министерством культуры,

содержались указания на недостатки иного рода: «Ю. Любимов, - писал Сурков в своей

статье, - справедливо пользуется репутацией режиссера с острой выдумкой и

легковоспламеняющейся фантазией. Но равнодушный к мысли Мольера, безразличный

к характерам его героев спектакль в своем формальном решении вопиюще произволен,

случаен. И если уж театр взялся за его закованные в золото страницы, то наивно было

бы думать, что достаточно будет, отставив в сторону исторически сложившиеся

традиции философского истолкования бессмертного образа, представить зрителям

вместо классической концепции мольеровского характера всего лишь неожиданную

концепцию решения. сценического пространства и несколько действительно остроум-

ных режиссерских придумок. Потому что придумки - даже если они изящны и

изобретательны - никак не могут заменить отсутствия мысли.»200.

Другая статья Е. Д. Суркова под названием «Шиворот-навыворот», касающаяся этой

же постановки, была рецензией на критическую публикацию С. Великовского,

опубликованную в журнале «Театр», в которой отдавалось должное творческой

независимости Любимова201. Очевидно, что данная статья Суркова имела целью не

только еще раз раскритиковать постановку, но и опровергнуть мнение Великовского:

«Его рецензия - это нечто несравненно большее, чем просто отзыв об одном из

спектаклей прошедшего московского сезона. Нет, это еще и прокламация

определенного подхода к классике вообще, при котором главной целью становится

программирование «иносказаний» как метода прочтения старых пьес, а результатом, к

которому должно стремиться, объявляется... перебрасывание занятных мостиков через

три века... Право же, Мольер стоил большего, чем те поверхностные «аллюзии», на

которых построил свой спектакль Ю. Любимов. Он не открыл его комедии., а просто

вульгарно «осовременил» пьесу - ее замысел и ее стилистику»202.

Анализируя материалы, которые публиковались в разных изданиях с целью

осуждения сценических постановок как в драматических, так и в музыкальных театрах,

приходится признать, что подавляющее количество претензий официальной

художественной критики связано как раз с отходом от классической интерпретации

произведения. Весьма показателен случай с постановкой оперы Н. А. Римского-

Корсакова «Садко» в Ленинградском театре оперы и балета им. Кирова в 1969 г. После

выпуска спектакля в журнале «Советская музыка» была опубликована статья А.

Кандинского «Когда молчат класси-

203 «

ки» , в которой осуждалось современное прочтение оперы дирижером-

постановщиком театра. Статья любопытна главным образом тем, что автор критикует

попытку преодоления театром «исторической ограниченности композитора», считая

при этом абсолютно неприемлемым изменение авторского текста. Но тут же он

оговаривается по поводу возникшей в свое время идеологической необходимости

пересмотра либретто оперы М. И. Глинки «Иван Сусанин», известной в авторской

Великовский С. «О дерзости и робости озорства» // Театр. 1969. № 4.

2С0.2 24-29.

202 Цит. по: Сурков Е. «Литературные дуэли». - М.: Изд-во «Правда», 1969.

С. 30-35.

98

203 «Советская музыка». 1969. № 6. С. 32-38.

редакции композитора под названием «Жизнь за царя». Иными словами, по мнению

А. Кандинского, внесение изменений в авторскую концепцию произведения

допускается только в том случае, если они вызваны политическими либо идеоло-

гическими основаниями.

Впрочем, указанные выше критические материалы серьезно не повлияли на судьбу

постановок в том отношении, что после их появления спектакли все же остались в

репертуаре театров. В то же время существует масса примеров, когда после той или

иной критической статьи спектакль, пользовавшийся успехом у зрительской аудитории,

либо совсем снимался с репертуара, либо ограничивался его показ, а иногда коллектив