Спустя месяц яйцеклетки в яичниках Джины созрели и были готовы к сбору. Врачи провели аспирацию и получили пятнадцать яйцеклеток. Одиннадцать были достаточно жизнеспособными для того, чтобы попробовать провести ВЦИС — внутрицитоплазматическую инъекцию спермы. После определенных манипуляций врачи получили шесть здоровых эмбрионов. Затем они сообщили нам, что на следующий день Джине будут делать их пересадку.

Когда мы с Джиной приехали в больницу, ее врач предложил пересадить ей в матку все шесть эмбрионов, чтобы повысить вероятность беременности. Мы с Джиной вышли в отдельную комнату, чтобы обсудить наши дельнейшие действия. Если пересадить все шесть эмбрионов, это повышало шансы рождения ребенка, но вместе с этим повышалась и вероятность рождения нескольких близнецов. Мы надеялись, что у нас будет один ребенок; если их будет двое, это будет прекрасно, но шестеро? Мы решили, что четырех эмбрионов будет достаточно. Медсестры подготовили Джину к манипуляции и привезли ее на каталке в операционную. Меня туда не пустили, поэтому я сидел и нервно смотрел на часы в зале ожидания.

В операционной одна из медсестер сказала Джине:

— Я хочу вам кое-что показать.

Она привезла Джину на каталке к инкубатору, где находились четыре эмбриона, и тихо открыла дверь. В инкубаторе было тепло, светло и звучала классическая музыка. Потом Джина сказала мне, что это было самое удивительное зрелище, которое она когда-либо видела.

— Это было что-то небесное, — призналась она.

Четыре эмбриона пересадили прямо в матку Джины, после чего ее отвезли в послеоперационную палату. К концу дня мне разрешили забрать ее домой при условии, что следующие три дня она будет соблюдать строжайший постельный режим, дабы дать эмбрионам максимум шансов прижиться.

Поначалу все шло хорошо, и мы удивлялись чудесам Божьей мудрости, явленным в том, как Он сотворил наши репродуктивные системы, а также достижениям современной науки, благодаря которым стали возможными такие необычные процедуры. Но затем, на одиннадцатый день после пересадки, Джина заметила, что у нее начал увеличиваться живот. Она позвонила своему врачу, который велел ей немедленно приехать на обследование. Осмотрев Джину, он сказал, что, по его мнению, у нее наблюдается СГСЯ — синдром гиперстимуляции яичников.

Джину положили в больницу, и экспресс-анализы показали, что у нее действительно острая форма СГСЯ. Правда, была и хорошая новость — анализ крови подтвердил, что Джина забеременела.

— Однако СГСЯ может быть очень опасным для вас и ребенка, — сказал врач, — поэтому вы должны следовать моим указаниям и соблюдать строгий постельный режим. Возможно, потребуется еще несколько недель, прежде чем осложнения пройдут.

За следующие несколько дней живот Джины распух настолько, что казалось, будто она на восьмом месяце беременности. Врач сказал, что ее яичники стали размером с мячи для американского футбола и были полны крови и кист. По его словам, у Джины было два варианта — либо ждать, что все пройдет само, либо прервать беременность.

Вариант прерывания беременности нас с Джиной не устраивал. Мы верили, что если Бог благословил нас беременностью, Он проведет нас через этот трудный период.

Спустя три недели мы пришли на прием к Карен Брэдшоу, гинекологу Джины, чтобы сделать УЗИ. Доктор Брэдшоу стала двигать прибором по животу Джины, чтобы обнаружить ребенка. Мы вместе с ней смотрели на экран, и вдруг она сообщила:

— Вот ваш карапуз!

Она передвинула прибор выше и воскликнула:

— Подождите! Вот еще один!

— Ух ты! — воскликнул я, нервно сглотнув и сделав глубокий вдох. — Близнецы!

Затем она передвинула прибор влево и сказала:

— Может быть, там есть еще один.

— Тройня? Вы уверены? — подпрыгнул я.

— Нет, не уверена, — ответила она. — Нам придется недельку подождать, прежде чем мы сможем сказать, сколько у вас детей — двое или трое.

Всю неделю я думал только о том, сколько у нас будет детей — двое или трое. Если Джина родит тройню, как мы будем их всех одновременно кормить и укачивать? Как вообще в семье, где рождается четверо или пятеро детей, ухаживают за всеми одновременно?

Прошла неделя, и мы получили ответ на свой вопрос. У нас будет двойня! Я с облегчением вздохнул — с двумя детьми мы справимся!

Следующие недели Джина все время проводила в постели. Ей требовался кислород для дыхания, и каждый день к ней приходила медсестра, которая проверяла ее показатели и брала кровь на анализ. Вечером приходила другая медсестра, которая контролировала стабильность состояния Джины. По ночам Джине было труднее всего.

Поскольку ей был предписан строжайший постельный режим и устроить большую вечеринку было нереально, Джина подарила мне на день рождения абонемент в спа-салон. Этот подарок оказался намного прекраснее, чем я ожидал. Я растянулся на массажном столе, закрыл глаза, и массажистка приступила к работе. Я так расслабился, что едва не уснул прямо там на столе.

И в какой-то момент я ясно почувствовал, что у нас с Джиной будет мальчик и девочка. Мы решили, что назовем мальчика Дакота Алан, а девочку Дани Ли: Алан — в честь моего тестя, а Ли — в честь моей мамы. Где-то на четырнадцатой неделе беременности во время очередного УЗИ мы узнали, что наши близнецы — действительно девочка и мальчик.

В последующие недели состояние Джины стало улучшаться; ее левый яичник стал приходить в норму, однако правый оставался увеличенным. Врач объяснил, что такая проблема может угрожать жизни Джины или детей, и предложил удалить ее правый яичник сейчас, во время беременности. Он сказал, что если ее состояние не улучшится к двадцатой неделе беременности, яичник придется удалить.

Мы все время молились о том, чтобы Бог вмешался, даже если это означало бы современное медицинское чудо, — и на наши молитвы пришел ответ! К двадцатой неделе оба яичника уменьшились в размерах, и необходимость в операции отпала.

Когда Джина сказала своей дочери Келли, как мы собираемся назвать детей, та ответила:

— Я думаю, что имя Келли должно присутствовать в имени моей будущей сестры.

Мы обсудили это, согласились с Келли и решили назвать девочку не Дани Ли, а Данили Келли Норрис.

Стив Скотт, мой близкий друг и член совета фонда KICKSTART, рассказал мне, что когда у его жены Шэннон возникли проблемы во время беременности, он повез ее к Грегу Деворе, ведущему перинатологу в Пасадене, штат Калифорния. Он был убежден, что именно благодаря доктору Деворе их ребенок выжил.

Джине нравилась больница и врачи в Техасе, но слова Стива не шли у меня из головы. Можете назвать это инстинктом, но я верю, что это Дух Божий говорил мне, что Джину нужно перевезти поближе к этому доктору — на тот случай, если возникнут какие-то осложнения. Когда я сказал Джине, что я чувствую, что нам нужно быть рядом с доктором Деворе, и поэтому мы переедем в Лос-Анджелес и Джина будет рожать там, новости ее не обрадовали — напротив, она несколько дней проплакала!

Она любила своих докторов и очень хотела, чтобы наши дети родились в Техасе. Кроме того, ей пришлось бы искать в Калифорнии хоро шего акушера-гинеколога, который смог бы позаботиться о ней и при нять роды. Я, как мог, объяснил ей свои предчувствия, и она неохотно, но все же согласилась на переезд. Мы перебрались в Лос-Анджелес, когда Джина была на двадцатой неделе беременности.

По возвращении в Лос-Анджелес Джина нашла гинеколога буквально в нескольких минутах от дома. Больница также оказалась рядом. Кроме того, Джина стала регулярно посещать доктора Деворе.

На двадцать третьей неделе беременности Джина почувствовала давление в области шейки матки и у нее начали схватки. Однако она приписала все их особенностям вынашивания близнецов.

На той же неделе я должен был лететь в Вашингтон на первый официальный обед президента Джорджа Буша-младшего.

— Отправляйся и обо мне не переживай, — успокоила меня Джина. — Со мной все будет в порядке, а вы спокойно празднуйте.