Его лицо и ткань мундира измазаны были грязью и сажей. В его взгляде застыло выражение ненависти и крайней степени озабоченности. При обычных обстоятельствах и этого хватило бы с лихвой, но на этот раз все мое внимание приковано было к пятнам крови на его мундире. Страх пронзил мое естество до самых костей. Кровь была не серебряной, а красной.

— Мара! — сухо произнес принц. — Ступай за мной.

Обращался Кол непосредственно ко мне, но все присутствующие последовали за нами по узким коридорчикам, ведущим к темницам. Сердце мое громко билось в груди, рискуя вырваться наружу. Не Килорн, кто угодно, только не он. Мейвен шел рядом, держа руку у меня на плече. Сначала я думала, что так он пытается меня успокоить, но затем поняла: Мейвен удерживает меня от бегства.

— Надо было убить его на месте, — притронувшись к кровавому пятну на мундире коронного принца, сказала Евангелина. — Я бы не церемонилась с красным дьяволом.

Его. Я прикусила себе губу, чтобы не ляпнуть чего-нибудь глупого. Пальцы Мейвена сжались сильнее. Должно быть, его сердце часто-часто забилось в груди. Вполне возможно, грядет наш конец. Сейчас придет королева Элара и, порывшись в головах у наших друзей, узнает, куда ведут ниточки заговора.

Ступеньки, ведущие к камерам, были те же самые, по которым мне доводилось уже ходить, вот только спускаться пришлось гораздо глубже, в подземелья Чертога. Темница встретила нас стоя. Пленных стерегли как минимум шестеро хранителей. Ледяной холод пронзил меня до самых костей, но я не задрожала. Я едва могла двигаться.

Четыре окровавленных, покрытых синяками человека стояли в камере. Несмотря на тусклый свет, я сразу же их узнала. У Уолш заплыл глаз, но в остальном она, кажется, не пострадала. А вот Тристан стоял, привалившись к стене. Штанина на одной его ноге была пропитана кровью и неумело перевязана полосками ткани, оторванными от рубашки Килорна. К моему немалому облегчению, сам Килорн, кажется, ранен не был. Он поддерживал рукой Фарли, которая стояла, опершись на его плечо. Судя по всему, у нее была вывихнута ключица, рука висела вдоль тела под странным углом. Но это не помешало женщине смотреть на нас насмешливым взглядом. Она даже плюнула в нашу сторону через решетку кровавой слюной. Плевок приземлился у ног Евангелины.

— Я тебе язык вырву, — устремившись к прутьям решетки, выкрикнула серебряная.

А потом она замерла, ухватившись за прут. Конечно, Евангелина с легкостью могла выломать этот прут, а потом разорвать находящихся за ним людей на куски, но она сдержала свой порыв.

Фарли не отвела взгляда, а лишь нервно моргнула, когда серебряная метнулась вперед. Она, видимо, решила встретить свою смерть с гордо поднятой головой.

— Для принцессы ты слишком нервная.

Прежде чем Евангелина вновь рассвирепела, Кол оттащил свою невесту от решетки, а затем, выставив вперед указательный палец, произнес:

— Ты!

К своему ужасу, я поняла, что он указывает на Килорна. По щеке парня побежал нервный тик. Он уставился в пол.

Кол его помнит. Он видел Килорна, когда отвозил меня домой.

— Мара! Объясни-ка мне это!

Я открыла рот, собираясь изречь какую-нибудь маловразумительную ложь, но ничего придумать не смогла.

Взгляд Кола посуровел.

— Я знаю, что он тебе друг. Объясни мне его появление здесь.

Евангелина обратила свой гнев на меня.

— Ты его сюда провела! — подскочив ко мне, заорала она. — Ты во всем виновата!

— Ничего я не делала, — неуверенно начала я, чувствуя, что глаза всех собравшихся уставились на меня. — Ну… Устроила его на работу. Прежде он работал на складе лесоматериалов… Это трудная работа… Опасная…

Ложь полилась из меня потоком. Каждая последующая реплика давалась мне все легче и легче.

— В деревне мы… дружили. Я просто хотела, чтобы он не рисковал собой. Я помогла ему найти работу слуги, как…

Я взглянула на Кола. Принц не забыл той ночи, когда мы впервые встретились, и всего, что за тем последовало.

— Я хотела ему помочь.

Подойдя поближе к решетке, Мейвен осмотрел наших друзей с таким видом, словно впервые их видел.

— Они одеты как слуги, — указывая на красную форму, сказал он.

— Это я и сам вижу, — отрезал Кол, — вот только эти слуги пытались сбежать из дворца по трубам канализационной системы. Чтобы вытащить их оттуда, нам пришлось попотеть.

— Это все? — рассматривая пленников, поинтересовался король Тиберий.

Кол отрицательно покачал головой.

— Были еще, но они успели добраться до реки. Сколько — не знаю.

— Ну, сейчас мы все выясним, — поднимая брови, произнесла Евангелина. — Позовите королеву, а пока…

Девушка повернулась в сторону короля. Губы, обрамленные бородой и усами, слегка улыбнулись. Тиберий кивнул.

Я и без расспросов поняла, о чем идет речь. Пытки.

Четверо пленников держались молодцом. Никто даже не вздрогнул. Желваки на скулах Мейвена ходили ходуном, пока он думал, как бы отговорить отца, но веских аргументов просто не было. Рассчитывать на поблажку не приходилось. Единственное, на что мы можем уповать, — наши сообщники смогут лгать и нас не выдадут. Но как мы можем надеяться на это? Неужели мы будем стоять и слушать, как наши друзья кричат от боли?

Килорн понял мое состояние. Даже в этом ужасном месте его зеленые глаза нашли мои, и я прочла в них: «Я тебя не выдам».

— Кол! Я поручаю это тебе, — кладя руку сыну на плечо, сказал король.

Я смотрела на коронного принца широко раскрытыми глазами, молча моля Кола о том, чтобы он этого не делал.

Принц взглянул на меня. В его глазах читалось нечто похожее на извинение. После этого он повернул голову в сторону хранительницы ниже остальных ростом. Ее глаза сверкнули из прорезей серо-белой маски.

— Хранительница Глиакон! Мне потребуется немного льда.

Я понятия не имела, зачем ему лед, но Евангелина хихикнула.

— Неплохой выбор.

— Тебе этого видеть не стоит, — произнес Мейвен, пытаясь оттащить меня подальше, но я не хотела оставлять Килорна одного.

Нет! Только не теперь! Я рассердилась и высвободилась, стряхнув с себя Мейвена.

— Пусть остается, — наслаждаясь моим положением, сказала Евангелина. — Это послужит ей уроком, как водить дружбу с красными.

Повернувшись к решетке, она взмахом руки раздвинула прутья. Бледный ее пальчик выбрал жертву.

— Начни с нее. Эту… надо сломать.

Хранительница кивнула и схватила Фарли за запястье. Рывком она выдернула пленницу из камеры. Прутья сошлись, преграждая путь для остальных. Уолш и Килорн бросились к прутьям. На лицах их читался неподдельный страх.

Хранительница силой поставила Фарли на колени, ожидая дальнейших распоряжений.

— Сэр!

Кол, тяжело дыша, подошел поближе.

Помедлив, он твердым голосом задал вопрос:

— Сколько вас таких во дворце?

Челюсти Фарли крепко сжались. Она умрет, но не заговорит.

— Руку первой.

Хранительница миндальничать не стала. Она со всей силы вывернула раненую руку. Фарли завопила от боли, но ничего не сказала. Мне стоило большого труда не ударить хранительницу.

— И вы называете нас дикарями, — сказал Килорн.

Плевок пролетел между прутьями и упал на пол.

Медленно хранительница закатала пропитанный кровью рукав и прикоснулась своими бледными, жестокими пальцами к коже Фарли. Женщина вскрикнула от прикосновения. Почему? Я не понимала.

— Где остальные? — спросил Кол, опускаясь на корточки для того, чтобы видеть глаза Фарли.

На секунду женщина смолкла, тяжело дыша. Принц придвинулся ближе, терпеливо ожидая, что же она ответит.

Вместо этого Фарли рванулась ему навстречу, со всей мочи боднув Кола головой.

— Мы повсюду! — рассмеявшись, крикнула она.

Ее смех превратился в крик боли, когда хранительница вновь принялась ее пытать.

Принц быстро совладал с собой. Он лишь прикрыл рукой сломанный нос. Другой бы на его месте ударил в ответ, но Кол удержался.

Красные пятнышки появились на руке Фарли вокруг того места, где сжимались пальцы хранительницы. Они на глазах увеличивались в размере, наливались, обретая вполне завершенные очертания, четко выделяясь на коже, уже приобретшей синеватый оттенок. Хранительница Глиакон. Дом Глиакон. Я принялась лихорадочно вспоминать уроки по протоколу. Ознобщики.