После «венчания на царство», произведенного по византийскому правилу, посланцы Комнина для укрепления отношений с Русью предложили обручить третьего сына Алексия Комнина с внучкой Владимира Мономаха, дочерью его сына Мстислава — Добродеей (в крещении Ириной). Мстислав был рожден первой женой Мономаха Гидой, дочерью англосаксонского короля Гаральда II, отчего в скандинавских сагах он увековечен под именем Харальд Мстислав Великий. Первой женой Мстислава была дочь шведского короля Инге Старшего, принцесса Кристина. Как видим, этническое происхождение Мономаха и его детей было скандинавско-византийское.
Мстислав Владимирович скончался в 1132 г. Его княжение сопровождалось голодом в северных областях, солнечными затмениями и даже небывалым на Руси явлением — землетрясением 1 августа 1126 г. Природные катаклизмы словно предвещали грядущий распад Киевской Руси. После кончины Мстислава окончательно обособились от Киева Владимиро-Суздальское, Галицкое, Волынское княжества и Великий Новгород. Страна распалась на отдельные государства впервые в своей истории.
Русская историография очень сильно пострадала не только от многочисленных междоусобиц и монгольского нашествия, когда в огне пожарищ уничтожались древние архивы. В Смутное время по договору русского царя Василия Шуйского и короля Швеции Карла IX для борьбы с поляками в Россию прибыл 15-тысячный отряд под командой известного шведского полководца и государственного деятеля Понтуса Делагарди. Шведы вместе с русскими вошли в Москву (1610), затем большая часть шведской армии перешла на сторону поляков, а Делагарди начал захват русских земель. В 1611 г. он захватил Новгородскую землю. В течение семи лет шведы оккупировали Новгород. Они частично уничтожили древнейшие новгородские архивы, а часть их вывезли в Швецию. Сохранившаяся (значительно меньшая) часть новгородского архива в Стокгольме составляет 28 тысяч листов рукописей. Потомки Понтуса не подпускают к вывезенным архивам русских исследователей, не говоря уже о возврате вывезенных рукописей. Более того, далеко не все сохранившиеся листы описаны.
Утерянные и похищенные архивы, помогли бы, надо полагать, разрешить многочисленные исторические загадки, развеять сложившиеся легенды. Вот одна из них. В 1588–1589 гг., во времена царствования Бориса Годунова, Ее Величество королева Великобритании Елизавета I держала своим послом в Москве известного английского дипломата и писателя Джайлса Флетчера (1548–1616). Воротившись на родину, доктор Флетчер в 1591 г. написал книгу о путешествии в Россию. Ознакомившись с рукописью, правительство королевства наложило запрет на ее издание. Причиной послужила «крайняя враждебность к русским» доктора Флетчера, «весьма снизившая» научную и познавательную ценность произведения. Называлось оно «О Русской Державе». В начале XIX в. книга Флетчера была переведена на русский язык, но в печать была допущена только после 1905 г., почти через столетие, под названием «О государстве Русском, или Образ правления Русского царя». В 1990 г. книгу Дж. Флетчера напечатали в СССР под названием «О государстве Русском. Накануне Смуты». Советские историки охарактеризовали Флетчера как «вдумчивого и наблюдательного англичанина», точно отразившего быт и порядки, которые господствовали в России в конце XVI в.
Флетчер писал: «Русский царь, стоя подле ханской лошади, на которой тот сидел, должен был кормить ее овсом из собственной шапки, что происходило в самом Кремле Московском». Подразумевалось, что ханскую лошадь кормили из Шапки Мономаха во время приезда татар в Москву за ежегодной данью. Отдельные современные авторы полагают, что именно с тех пор и пошло выражение: «Тяжела ты, шапка Мономаха».
Флетчер пробыл в Москве немногим более года. В целом, он верно оценил ситуацию в России, указав в книге, что в стране господствуют «всеобщий ропот и непримиримая ненависть», и «по-видимому, это должно окончиться не иначе как гражданской войной»{13}, что и произошло через 10 лет после отъезда Флетчера из Москвы. Представляется маловероятным, чтобы Флетчер мог изучить за год пребывания в России московские летописи. То, что он очень точно описал быт русского царя, говорит о его близости к русскому властелину. И потому вполне допустима мысль, что рассказ о ханской лошади и шапке московских «царей» (которых во время ордынского ига на Руси не было) мог быть записан со слов Бориса Годунова, татарина по происхождению, вступившего на русский трон через труп зарезанного по его приказу малолетнего царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного.
Хан Золотой Орды в Москве побывал только один раз — в марте 1238 г. это удалось Бату-хану (Батыю). После смерти Владимира Мономаха византийские регалии при «посажении на стол» принимали Мстислав I, Ярополк Владимирович, Всеволод II, Изяслав II. Последним из великих князей киевских Шапку Мономаха надел Юрий Долгорукий, основатель Москвы. Затем регалии перешли из Киева во Владимиро-Суздальское княжество и, наконец, в Москву, где хранились в роду московских великих князей.
А что же происходило с регалиями и венцом Мономаха во времена татаро-монгольского ига? 10 апреля 1896 г. в Москве вышла в свет «дозволенная цензурою» книга «Сказание о венчании русских Царей и Императоров», составитель — П.П. Пятницкий. В ней написано, что «…с 13 века, при татарском иге, подавление русских князей на княжество происходило в Орде и отличалось особенными церемониями. Хан перед своим двором вручал поставляемому меч, объявляя его в то же время «великим князем». Потом знатные ханские чиновники выводили князя под руки из ханских покоев, сажали его на богато убранную лошадь и провожали до его жилища, причем старшие из удельных князей вели лошадь под уздцы. Впереди шли бирючи и громко возвещали народу имя и достоинство князя. Прибыв в свое жилище, великий князь давал богатые подарки ханским чиновникам, сопровождавшим его. Когда же поставленный таким образом князь уезжал из Орды, то вместе с ним отправлялись ханские послы и, прибыв в столичный город, они возводили его на престол, причем читали ханскую грамоту о пожаловании его великим князем. Все это происходило в присутствии бояр и знатного духовенства. В заключение следовали поздравления от бояр и давалась присяга верности»{14}. Начиная с Ивана Калиты великий княжеский титул перешел к московским князьям.
В своем труде Дж. Флетчер описывал приезд ханских сборщиков дани, коней которых якобы кормили из княжеской шапки. Едва ли ему можно доверять, зная, что после переписи татарами населения Руси (1257) для сбора налогов (дани) и охранения завоеваний территории был создан институт баскачества. Иногда дань собирали не баскаки, а откупщики, откупавшие право на сбор дани у ордынской администрации. Наряду с великим князем владимирским на Руси появился и «великий баскак владимирский». Но «ничего не говорит о попытках с его стороны руководить “великим княженьем”, умалить действие великокняжеской власти»{15}. С последней четверти 13 века следы баскаков в Московском, Тверском и Переяславском княжествах исчезают. С 1332 года ханский ярлык, а с ним и право сбора дани с русских в пользу татар получил Иван Калита, о котором К. Маркс отозвался как о князе, соединившем в себе «черты татарского палача, низкопоклонника и главного раба»{16}.
Английская королева Елизавета II Тюдор активно проводила в жизнь политику развития отношений с Россией, и ей, конечно, ни к чему была публикация услышанных Флетчером в Москве преданий о событиях более чем двухсотлетней давности, которые могли оскорбить московских владык.
Венец Мономаха был извлечен из великокняжеских сундуков по повелению Ивана III, решившего восстановить «для возвеличивания достоинства» венчание согласно византийскому чиноположению. По желанию Ивана III Шапкой Мономаха был увенчан его внук Дмитрий. В Успенском соборе, в присутствии митрополита Симеона, архиепископа ростовского и епископов рязанского, тверского, суздальского, коломенского и сарского (Сарская, или Сарайская, епархия была создана в 1261 г. в столице Золотой Орды с помощью Александра Невского), сам великий князь возложил 14 февраля 1498 г. на внука бармы и Шапку Мономаха.
