Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

48. АЛИЯ АРАОКЯН

Читайте книги Фреда Зенфля, незавершенные книги, равно как и те, что он дописал до конца, в которых последняя страница каждый раз страшно испачкана кровью и сажей, читайте романы, с которых он сам делал иногда два или три списка, чтобы дать их почитать любителям, некоторые из них скорее всего, можно еще найти в какой-нибудь груде трупов, они все еще годятся к употреблению, если соскрести с них осевший на них пепел и убрать негашеную известь, на которой запечатлелась их форма, и не обращать внимания на собственные рыдания; другие все еще плавают в сине-зеленых водах, в глубинах его снов, а может быть, и ваших, читайте их, даже если вы потеряли способность читать, любите их, в них часто описываются картины гнуси, в них вновь жизнь вдохнули в тех, кто еще при жизни прошел через гнусь, в них можно также найти изящные сцены, исполненные чувственной нежности, это романы, в которых время от времени все же говорится и о верности влюбленных, и о воспоминаниях, это книги, основанные на том, что остается, когда не остается ничего, и от вас только зависит, чтобы они стали достойными восхищения, большинство из них снова пережевывают тему вымирания всего и вся, которая пронизывала холодом Фреда Зенфля в период его пребывания в лагерях и после, читайте их, найдите их, Фред Зенфль много скитался по лагерям, он настолько хорошо знал тех, кто жил за колючей проволокой, что посвятил им словарь, собрав в нем их многочисленные арготические имена, он так любил мир концентрационных лагерей, что всем сердцем желал его всем представителям мужского и женского пола, и постоянно описывал беду и последние наваждения, читайте, например, «Die Sieben Letzte Lieder», один из самых его плохих текстов, или «21 декабря», не вошедший ни в какие сборники, который, вне всякого сомнения, является самым плохим из его текстов, но который сам я особенно высоко ценю, потому что в нем говорится о том, что мы были товарищами по странствиям и несчастьям, и это правда, что мы страшно много плакали вместе, хотя и находясь большую часть времени вдали друг от друга, говоря я, я разумею Алию Араокян, мы знали друг друга всего одну лишь ночь, читайте также роман Фреда Зенфля, который я люблю больше всего, он был написан в то время, когда маневренный вагон дробил и тащил по рельсам его тело, это довольно забавный и многосторонний роман, способный понравиться читателям мужского и женского пола, читайте его, прочтите хотя бы его и любите его.

49. ВЕРЕНА ЙОНГ

Когда я пришел к Энзо Мардиросян, его нигде не было видно. Я устроился поблизости, поедая запасы, которые рассчитывал ему вручить в благодарность за его услуги. Начинало холодать. Иногда, когда день сходил на убыль, можно было увидеть сероватые хлопья, появляющиеся из земли и молчаливо из нее высвобождающиеся до уровня человеческого роста, затем они исчезали. Домик наладчика слез имел вид руины, сгоревшей столетия назад, но, поскольку землю долгое время трепали бури из дефолиантов и газов, растительность не захватила здесь себе места. Ежевика была тщедушной, тутовая ягода, черневшая посреди терний, имела вкус нитрата. Скажем, что это были последние плоды осени, и не будем больше о них говорить. Затем я направился к источнику. Я спустился, вошел, позвал. В нишах, где кто-нибудь мог бы еще пожить какое-то время, оставались одни лохмотья сожженной или прогнившей ткани. Я снова вышел, было 22 октября. Снаружи пейзаж окончательно превратился в ночную хлябь. Я знаю, что мог бы мне сказать наладчик: что все во мне внутри было разлажено, не только слезы, и что плачу я непонятно как и беспорядочно, и часто не ко времени, или без причины, или же что я остаюсь бессмысленно невозмутимым. Было слишком поздно выздоравливать. Так что я решил обойтись без наладчика. Уже ничего почти не было видно в окрестностях. Ведомый слабым светом, я взобрался на холмик из пепла. Там была женщина, лежавшая возле фонаря. Мы познакомились, мы прожили мгновение на вершине мира, у нас было трое детей, все девочки. Одна из них, Верена Йонг, взяла себе имя матери. Она была красивой. Скажем, это была самая младшая. Через несколько лет сумерки сгустились. Стало трудно оставаться на месте и передвигаться, не потеряв друг друга из виду, и неожиданно никто более не отзывался на мои призывы. И поскольку мне было страшно покидать световое кольцо, которое фонарь образовывал в черном пространстве, я стал кое-как перебиваться подле огня. Однажды ночью моя одежда воспламенилась. Смешавшись с пеплом, я продержался еще в течение некоторого времени, дрожа и похныкивая. Скажем, еще четыре или пять лет. Мне случалось испускать стенанья, чтобы сделать вид, что я разговариваю с ветром, но никто более ко мне не обращался. Скажем, в этот раз я был уже точно последним. Скажем и не будем больше о том говорить.

Сорок девять малых ангелов прошли сквозь нашу память, по одному на каждый наррац. Вот их перечень

1. Энзо Мардиросян 36

2. Фред Зенфль 38

3. Софи Жиронд 41

4. Крили Гомпо 45

5. Измаил Давкес 48

6. Летиция Шейдман 52

7. Вилл Шейдман 55

8. Эмильян Багдашвили 60

9. Эвон Цвогг 65

10. Марина Кубалгай 69

11. Джалия Солярис 74

12. Варвалия Лоденко 79

13. Белла Мардиросян 84

14. Лазарь Гломостро 89

15. Бабая Штерн 95

16. Лидия Маврани 99

17. Иальян Хейфец 105

18. Юлгай Тотай 111

19. Башким Кортшмаз 116

20. Робби Малютин 121

21. Соргов Морумнидьян 126

22. Наяджа Агатурян 131

23. Сафира Гульягина 137276

24. Сара Квонг 144

25. Вульф Огоин 147

26. Язар Дондог 163

27. Рита Арсенал 166

28. Фрик Винслов 173

29. Джесси Лу 179

30. Клара Гюдзюль 184

31. Жюли Роршах 189

32. Арманда Ишкуат 194

33. Джина Лонгфелло 199

34. Малека Баярлаг 206

35. Рашель Кариссими 213

36. Адзмунд Мойшель 217

37. Витольд Яншог 223

38. Наиссо Балдакшан 228

39. Линда Сью 233

40. Дик Жерихо 238

41. Костанцо Коcю 243

42. Патрисия Яшри 248

43. Мария Клементи 253

44. Рим Шейдман 258

45. Дора Феннимор 260

46. Сенгюль Мизракиев 265

47. Глория Татко 268

48. Алия Араокян 272

49. Верена Йонг 274

ЕКАТЕРИНА ДМИТРИЕВА

ЗАМЕТКИ ПЕРЕВОДЧИКА. О НЕКОТОРЫХ?ЛЕКСИЧЕСКИХ, ПОЭТИЧЕСКИХ?И СМЫСЛОВЫХ НЕОЛОГИЗМАХ?В ТВОРЧЕСТВЕ А. ВОЛОДИНА

Когда Володин утверждает, что Антуан Володин скорее даже не псевдоним, но имя собирательное и что когда он говорит «я», это означает «мы»[85], то за этим, помимо прочего, действительно стоит присущая практически всем его произведениям[86] «сказовая» манера письма, где события и истории имеют каждый раз своего сказителя-рассказчика. Более того, как это уже показал в своем предисловии Фредерик Детю, сами сказители пересекаются и словно накладываются друг на друга, так что в какой-то момент читатель начинает смутно понимать, что не только та или иная история была рассказана (придумана, увидена во сне, пробормотана) тем или иным рассказчиком, но и сами сказители, почти как у Борхеса, легко могут оказаться плодом сна, воображения, прорыва подсознания другого сказителя.

Поневоле употребив традиционные термины «сказовая манера», «сказитель», я должна признать, что определение это весьма приблизительно, потому что сам Володин, для того чтобы отделить свою литературную манеру от обычных, категориально определяемых в литературоведении форм письма, придумывает для нее новые обозначения-неологизмы, среди которых — принципиально важные для жанровой специфики «Малых ангелов» — romance и narrats. В русской версии романа они переведены соответственно как романш и наррацы, хотя допускаю, что можно было бы предложить и более удачные варианты. Все они предполагают множащийся в тексте источник речи, помноженный на собственно ситуацию обретения речи, которая и становится в определенном смысле главной интригой «Малых ангелов» (как и большинства других произведений Володина), а также еще и особый тип композиции его книги, где за внешней хаотичностью на первый взгляд мало чем связанных сказов (наррацев) скрывается на самом деле совершенно четкая структура, предполагающая перекличку тем и голосов, где ни одно слово, ни один сюжет, ни один звук не остается без ответа.

вернуться

85

«Антуана Володина, — сказал Антуан Володин на одном из своих недавних выступлений в Национальной библиотеке Франции (2006), — следует понимать как коллективную подпись, за которой скрываются голоса и поэзия многих других авторов. Необходимо понимать мое физическое присутствие здесь, перед этим микрофоном, как делегата, коему выдан мандат представлять других, — тех из моих товарищей, которые не могут появиться сейчас перед вами по причине своей ментальной удаленности, заключения или смерти». И далее перечислил тех из «своих товарищей» (а на самом деле — персонажей своих произведений), глашатаем которых он себя числит: Ингрид Фогель, Язар Таршальски, Люц Бассманн, Элли Кронауер, Василиса Лукащук и т. д.

вернуться

86

У себя на родине Володин известен как автор пятнадцати романов: «Сравнительная биография Жориана Мюрграва», «Корабль ниоткуда» (1986), «Ритуал презрения» (1986), «Баснословный ад» (1988), «Лиссабон, на последнем краю» (1990), «Alto solo» (1991), «Имя обезьян» (1994), «Внутренний порт» (1996), «Белая ночь в Балкирии» (1997), «Вид на оссуарий» (1998), «Постэкзотизм в десяти уроках. Урок одиннадцатый» (1998), «Малые ангелы» (2001), «Дондог» (2003), «Bardo or not Bardo» (2005), «Наши любимые животные» (2006).

34
{"b":"251050","o":1}