– Ты знаешь, где мы? – задыхаясь, спрашивает Лайла.

– Кажется, надо повернуть налево на следующей улице.

На следующем перекрестке в их сторону поворачивает полицейская машина.

Лайла хватает Триппа за руку.

– Только не беги, – говорит Трипп. – Выгляди совершенно естественно. И они проедут мимо.

Рука Лайлы остается на его руке.

– Мы обречены, Клайд, – шепчет она. – Мы с ног до головы покрыты виной. Скорее всего, у нас на одежде есть волокна ковра!

Когда они быстрым шагом проходят мимо фар машины, Трипп начинает напевать песню Лайлы о вине.

– Ты что делаешь? – шепчет Лайла.

– Выгляжу естественно. Когда люди гуляют по улице, они всегда поют радостные песенки.

Стоит полицейской машине уехать, как Лайла нагибается.

– Я не дышала!

– Идем. – Трипп перебегает улицу и тащит за собой Лайлу.

Когда они доходят до тротуара по другую сторону улицы, Лайла замирает.

– Смотри! – она смотрит прямо вверх.

В свете уличного фонаря в небе виден танец снежинок.

Лайла вытягивает руку. На кончик ее пальца падает снежинка. Она протягивает ее Триппу.

– Конфетти!

– Да. – Улыбается он. – Небо устроило в нашу честь вечеринку.

Трипп/ думаю, стоит добавить к твоей «песне о студии» виолончель.

Лайла/ Я послушала скрипача в метро. Подаю заявку на разрешение для нас!

Привет, мистер Нечет,

Энни вступила в Квартет, так что они теперь Квинтет. И, несмотря на то, что мы так с друг другом и не разговариваем, я думаю это отлично.

—Мисс Чет

ГРАНАТОВЫЙ ТЕАТР; 11:31.

На поляне по правую сторону возвышается старинного вида каменный дом с красивым деревянным амбаром рядом. На входной двери амбара большими яркими буквами выведено: ГРАНАТОВЫЙ ТЕАТР.

Когда машина отъезжает, Трипп опирается на чехол для гитары и, повернувшись к Лайле, говорит:

– Я не могу.

Она хватает чехол.

– Нет, можешь.

– Это ты выступала перед миллиардами. Не я.

Она берет его за руку.

– Заканчивай. Мы выступим.

Автомобили уже припаркованы перед амбаром, и как раз подъехала еще одна машина. Они идут по каменной дорожке, украшенной тыквами, внутренности которых выпотрошили и заполнили полевыми цветами. Также мельком видно воду и небольшой причал с лодкой позади деревьев. Внутри сарая видно сцену, яркую авансцену и тускло освещенный занавес. Где-то десять человек уже заняли свои места. Остальные только заходят.

Лайла дергает Триппа, чтобы он взглянул на стены. Большие изображения гранатов украшают обе стены.

Мужчина в костюме подходит к ним и Лайла объясняет кто они такие.

– Мам, – зовет он пожилую даму, беседующую о чем-то с какой-то женщиной на сцене. – Музыканты прибыли!

Пожилая дама подходит к ним, у нее в руках букет из полевых цветов. И хоть морщинки покрывают все лицо женщины, глаза ее удивительно голубые и ясные, толстая коса перекинута через плечо. Она одета в бордовое платье с яркими белыми и голубыми всполохами.

– Я – Руби. Вы «Млеющие»? – Она явно удивлена.

– Если не хотите, чтобы мы играли… – Трипп отступает назад, а Лайла пихает его локтем.

– Наоборот, конечно, хочу, чтобы вы сыграли! – Улыбка озаряет ее лицо. – Я очень рада! Вы такие юные! Просто таланты! Идемте, идемте! Мы говорили вам, что начало в полдень, но начнем сразу же, как прибудут все гости.

– Без репетиции? – спрашивает Лайла.

– У вас все получится. – Улыбается она и подводит их к боковой лестнице, ведущей на сцену, где уже стоят два стула и микрофоны. Женщина в рясе, поправляя воротник, выходит на сцену, и Руби представляет ей ребят. – Ромео будет на аккордеоне объявлять выход. Так что, немного придется подождать. Сразу после обмена клятв Преподобная Лиз кивнет вам, и вы начнете играть ваш вальс. Таков план. Желаете что-то добавить?

Трипп и Лайла переглядываются.

– Нет, все отлично, – говорит Лайла.

Заходят только прибывшие и Руби с радостным воплем спешит их поприветствовать.

Трипп и Лайла присаживаются.

– Я не знал, что выступать будем со сцены, – шепчет Трипп. – Ощущение, словно все на нас пялятся.

Наконец, когда все места заняты, Преподобная Лиз выходит в центр сцены и с предвкушающей улыбкой смотрит на двери. Там появляется сухенький старичок в полосатом фраке и цилиндре с кнопочным аккордеоном в руках. Сперва кажется, что он слишком слаб и ему трудно шевелиться, но потом он начинает играть на аккордеоне, забавно при этом пританцовывая. В середине прохода он замирает и переводит дыхание. Подойдя к лестнице, ведущей на сцену, он останавливается и, пожав плечами и улыбаясь, произносит с итальянским акцентом:

– Длинный путь, да?

Все смеются. Сын Руби и еще один мужчина спускают для него стул со сцены. Когда он садится, они осторожно поднимают его вместе со стулом и ставят на сцену.

Ромео играет громче, все оборачиваются к дверям.

Там появляется Руби с букетом из полевых цветов. Улыбаясь, она идет про проходу и, поднявшись на сцену, занимает стул рядом с Ромео.

– Уже можно целовать невесту? – интересуется старичок у Преподобной Лиз. – Потому что есть вероятность, что я не доживу до конца церемонии.

Все приветствуют его предложение, и они с Руби целуются.

– Я и не думала, что невеста – это она, – шепчет Лайла.

– И я, – шепотом отвечает ей Трипп.

Пока священник рассказывает историю знакомства Руби и Ромео, как, находясь в Италии, Руби зашла в галерею и увидела нарисованные им картины с гранатами, Трипп думает о том, какими счастливыми они выглядят. Потом приходит пора клятв, и он чувствует, что нервозность подступает со скоростью цунами. В любой момент священник может повернуться к ним и подать сигнал для выступления. Но Ромео обхватывает руками лицо Руби и смотрит ей прямо в глаза, и это застает Триппа врасплох. Он ожидал стандартного чтения клятв; но вместо этого Ромео говорит, и хоть Трипп и не может разобрать слов, слова явно идут от самого сердца пожилого мужчины.

– Prometto di ascoltarti quando sei triste e di ridere con te quando sei felice.[18] – Ромео прикладывает руку к своей груди. – Ты здесь, Руби. И что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить. – Он улыбается и надевает кольцо ей на палец.

Руби смахивает слезы, целует его и шепчет:

– Почему же мне так повезло?

Он пожимает плечами и она смеется. Затем сквозь слезы она произносит:

– Я – Руби, беру тебя, Ромео, в мужья. Клянусь слушать тебя в печали и смеяться, когда ты счастлив. Ты в моем сердце. И что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить. – И она надевает кольцо ему на палец.

Они целуются.

Священник подает Триппу и Лайле знак, что пора начинать играть.

Трипп ощущает, как кровь покидает его мозг и что все лица в помещении направлены на них. Он просто не в состоянии петь, он переводит взгляд на Лайлу. Она улыбается ему, словно держит за руку. Он вздыхает и начинает играть. Как только спеты первые ноты, такой знакомый звук слияния их голосов дает ему дополнительный глоток уверенности. Он успокаивается и позволяет песне литься, их голоса вместе звучат гармонично. Впервые они выступают в открытую, в этом зале. Их голоса, заполняющие зал, словно объединяются с силой любви, исходящей от Руби и Ромео, любви, исходящей от всех присутствующих. Словно заполняют пустоту в груди Триппа, отчего он чувствует себя живее, чем когда-либо.