Андокала бросился в пигмейскую деревню, но Сейл, отец восьми детей, умудренный жизненным опытом и более воспитанный, поспешил на крыльцо.
— Фейзи убил слона, — сообщил он, — и возвращается, чтобы отвести нас к туше.
— Каким образом? Без ружья? — спросила я.
— Своей храбростью, Мадами. Фейзи не нуждается в ружье.
Я представила себе, как маленький бородатый пигмей, вес которого составлял всего тридцать пять-сорок килограммов, подкрадывается к слону, весящему несколько тонн. При этой мысли я содрогнулась.
Накормив ребенка, я поела сама и занялась другими делами, стараясь не думать слишком много о маленьком Фейзи. Но, когда приблизилось время сна, мне безумно захотелось узнать подробности охоты. Не желая откладывать удовольствие до следующего дня, я решила пока не ложиться спать. Вскоре послышались крики, затем шаги на крыльце. Ввалился Фейзи, окруженный толпой пигмеев, которые быстро и невнятно говорили что-то на своем языке. Смертельно уставший, спотыкающийся Фейзи прошел к большому стулу. Он напоминал маленького уставшего мальчика с лицом старика, сморщенным и бородатым, и вовсе не походил на героя. Одна его нога была окровавлена. Видимо, он напоролся на корень или споткнулся о лозу лианы. Лук и стрелы он отдал своему старшему сыну, а копье оставил у себя и держал его, как маршальский жезл. Ручной поковки железный наконечник копья почернел от крови, ниже, на шероховатом древке, виднелось красное пятно.
Сейл вышел вперед и, как заправский церемониймейстер, произнес:
— Это величайшее событие в нашей жизни. Со времени отцов наших отцов в нашей деревне не было никого, кто убил бы слона с клыками. Расскажи нам, Фейзи, о своем подвиге — наши сыновья должны знать об этом.
Фейзи поднялся. Глаза его сверкали, как агатовые пуговицы на черной шелковой блузе.
— В этом нет ничего особенного, — начал он, — всякий мог бы…
— И-и-и-я-а-а! — закричали, перебивая его, другие пигмеи. — Для великого охотника Фейзи сделать это ничего не стоит!
Герой стоял, чувствуя себя неловко, но гордый от похвал. Если бы я не видела этого сама, я бы никогда не подумала, что он может так смущаться. Громадное расстояние разделяло нас: я была дитя XX века, он — бронзового.
— Фейзи, — попросила я, — расскажи нам о твоей схватке со слоном. Во всем Конго не найдется человека, который гордился бы тобой более, чем я.
Он бросил в мою сторону быстрый взгляд, исполненный благодарности, и начал рассказ:
— Я уже дед, у меня три сына и внук. Мне хотелось, чтобы они гордились мной. Если я умру, они позаботятся о моей вдове.
«Так значит, это было проявлением смелости, проверкой собственного мужества», — подумала я.
— В тот день, когда я пошел на эту охоту, — продолжал Фейзи, — в деревне не было голодных. Наши сети были полны антилоп и диких птиц. Не было ни одного пустого желудка. Просто я хотел убить огромного слона. Вот и все.
Фейзи начал быстро рассказывать о своей охоте. Никого не предупредив, он на заре вышел из деревни, захватив лук, стрелы и копье.
— Я шел от реки два дня. В лесу видел антилоп, генетт и много обезьян. Дважды слышал, как рычал над своей добычей леопард. Питался цесарками и другими птицами, которых удавалось убить. Река все время была у меня за спиной. На третий день лес расступился. Выйдя на поляну, я обнаружил помет стада слонов. Отойдя в сторону по ветру, я забрался на дерево, чтобы немного отдохнуть.
Я взглянула на пигмеев. Смущение, которое они всякий раз испытывали, находясь в нашем доме, исчезло. Семеро из них сидели на диване. Другие разместились на стульях или просто на полу. Не отрываясь, они глядели на Фейзи. Слушали молча. Когда же его рассказ касался наиболее волнующих моментов охоты, они издавали негромкие крики или шептали «и-и-и-я-а-а». Невольно перед моим мысленным взором возникла сценка из жизни детского сада, когда воспитательница, собрав вокруг себя детей, читает им книгу. Вслед за этим я вспомнила о менестрелях, которых знала из книг. О том, как они шли от замка к замку, рассказывая свои истории. Пока Фейзи говорил, я думала о том, как мило он выглядел бы в колпаке с колокольчиками или в кожаном костюме, аккомпанирующий себе на лютне.
Ноздри приплюснутого носа Фейзи трепетали — он заново переживал возбуждение охоты.
— Утром я увидел стадо, — продолжал он. — Я насчитал одиннадцать слонов. Среди них было два молодых самца, четыре самки, остальные — детеныши. По ту сторону стада кружились птицы, и я догадался, что там, наверное, пасется самец, слишком старый, чтобы бороться за право быть возле самок.
— Отодрав немного сухой коры от дерева, на котором сидел, я растер ее руками и бросил вниз, чтобы узнать направление ветра. Ветра не было, я слез с дерева и стал подбираться к стаду. Пригнувшись к земле и поэтому оставаясь невидимым для слонов, я шел, выпрямляясь лишь на мгновение, чтобы не потерять правильного направления. В течение часа я прошел большую часть расстояния.
При этом маленький пигмей показывал, как он бесшумно крался через не заросшее деревьями пространство, скрываясь в высокой траве.
— Между мной и ближайшим слоном, — продолжал он, — находился небольшой овраг, в котором поток воды после весенних дождей промыл канаву. Это было счастьем для меня, так как без этой канавы я не смог бы одержать победу.
Фейзи засел в овраге, чтобы выждать удобный момент для нападения. Он понимал, что со своими стрелами не сможет проколоть шкуру слона толщиной в два с половиной сантиметра.
— Мы, пигмеи, знаем, что есть лишь один способ одолеть слона без ружья, — продолжал Фейзи. — Надо подобраться как можно ближе и со всей силой воткнуть копье в его мочевой пузырь.
— И-и-и-я-а-а! — зашумели пигмеи, вспоминая бесчисленные рассказы, которые в течение многих лет устно передавались возле деревенских костров. — Это единственный путь.
Фейзи описал, как он спрятал лук и колчан со стрелами в овраге. Чтобы заметить место, он осторожно сложил груду камней, стараясь не производить шума, который мог спугнуть пасущееся стадо. Теперь он находился так близко к нему, что слышал, как слоны отламывали небольшие ветки деревьев, росших по краю поляны. Вот слониха шлепнула детеныша своим мощным, похожим на ремень хоботом. Фейзи знал, что такой удар переломал бы ему все кости, но слоненок, казалось, даже не заметил его.
— Через каждые несколько минут, — рассказывал охотник, — я подбрасывал в воздух щепотки пыли, проверяя направление ветра, так как боялся оказаться с наветренной стороны. Опасность быть обнаруженным отсутствовала: я надежно спрятался в овраге, а увидеть маленькие столбики пыли слоны своими слабыми глазами не могли.
— Более всего мне хотелось убить молодого самца. Бивни их особенно ценятся. Я решил, что лучше погибну в борьбе с самцом, чем со слонихой, имеющей детеныша. Причем приблизиться к слонихам было бы гораздо легче, так как все их внимание поглощали детеныши, которых они учили срывать нежные молодые листья с веток или, стоя терпеливо на одном месте, кормили.
Пигмей казался смущенным, когда рассказывал слушателям о том, что взрослые слонихи имеют вымя, вмещающее несколько галлонов[25] молока. Сделав вид, что не слышу этих «статистических» данных, я начала возиться с фонарем. После некоторой паузы он вернулся к рассказу о самой охоте.
— Один из молодых самцов находился в голове стада, — рассказывал Фейзи, — другой — с ближайшей ко мне стороны. Мне понравились клыки того, что стоял ближе, и я решил попытать счастья в борьбе с ним. Осторожно продвигаясь вперед, я приблизился метров на десять. Я видел, как он бродил под деревьями, по временам поднимая свой хобот и срывая пучки листьев. Это был исполин. Одно его ухо покрыло бы половину моей хижины.
Пигмеи беспокойно заерзали на своих местах. Они разом словно по команде вздохнули.
Утомленный дневной работой в госпитале, по лестнице на веранду поднялся Пат и вошел в комнату. Пигмеи явно не могли не заметить Пата, но они не обратили на него никакого внимания. В этот момент для них не существовало ничего, кроме Фейзи и слонов.
