Крепость Байрам-Али-хан-Кала примыкает к руинам более древней крепости Абдула-хан-Кала. Дальше тянутся бесконечные развалины глинобитных домов. Археологи называют эту часть руин «городом ремесленников». Среди безжизненных лачуг я различал купола усыпальниц и мечетей, гофрированные стены неприступных богатых домов — «кёшков».

— А вон там дальше — развалины Старого Мерва,— Мерет показывает на восток.

За дальней глинобитной стеной, почти в пустыне, поднимался огромный, похожий на перевернутую чашу купол мавзолея султана Санджара. Казалось, что массивное, почти не тронутое временем сооружение плывет по волнистым пескам, чуть покачиваясь в дрожащем горячем мареве.

Мерет говорил, что в детстве пробовал написать красками этот пейзаж. Едва ли не каждый день после школы он уходил с этюдником на развалины и неистово бросал яркие краски на холст. Потом он показал свои первые картины на экзамене в Ашхабадском художественном училище. Его приняли. Закончив училище, Мерет вернулся в Байрам-Али. Однажды на развалинах Старого Мерва он встретил реставраторов и понял, что это и есть его призвание.

Свою историю Мерет Орадурдыев закончил, когда мы уже шли по древним улицам от зеленого Байрам-Али к желтоватым, сильно оплывшим стенам и маячившему впереди большому куполу.

На середине пути я попросил Мерета подождать, а сам спустился к заросшему густым камышом старому каналу. Бросил несколько прохладных пригоршней в лицо.

— В Старом Мерве,— замечает Мерет,— вода приравнивалась к жизни. Поэтому на службе у султана Начальник воды по рангу считался выше Начальника охраны. В его подчинении было около двенадцати тысяч человек. В холодное время года ныряльщики намазывали свои тела воском и по первому приказу погружались в воду... Так поддерживали в исправности плотины полноводного Мургаба.

Была вода — значит, была жизнь в городе. Расцвет Мерва, который в средние века называли Султан-Кала — Крепость султана, относится к XII веку. Тогда в нем проживало более миллиона человек, и он справедливо считался одним из величайших городов Востока. Теперь здесь зыбь песков. Когда-то от ворот с четырех сторон света улицы вели к пышному дворцу правителей средневекового государства «Великих сельджуков». Последний из Сельджукидов — султан Санджар — построил рядом с дворцом собственный мавзолей и назвал его «Домом будущей жизни». Возводил его туркменский зодчий Мухаммед ибн-Атсыз, родом из Серахса. Он и увековечил в веках Санд-жара. Огромный купол мавзолея караванщики видели на расстоянии дня пути...

Наконец мы подошли к его массивным стенам, сложенным из обожженного кирпича. Полчища Чингисхана, разгромившие Сельджукидов, разрушившие знаменитую плотину на Мургабе и уничтожившие жителей Старого Мерва, почему-то не тронули это редкостное творение.

После нестерпимой жары окунаемся в прохладу портала. Наши шаги гулко отдаются под куполом. Прямо по центру обширного помещения видим большое надгробие из серого камня. Под ним — могила султана Санджара. Сверху через небольшое круглое отверстие в куполе льется яркий свет. Если верить легенде, каждую пятницу показывает там свой прекрасный лик любимая жена султана-Голос Орадурдыева глухо отражается от стен, а мой взгляд медленно скользит по росписям. Тускло поблескивают остатки позолоты. Длинной полосой тянется на синем фоне арабская вязь.

Под куполом, закрытым строительными лесами, расположились мастера из московского института Союзреставрация. Знакомлюсь с руководителем работ по консервации настенных росписей кандидатом искусствоведения Владимиром Прокофьевичем Бурым.

— Неужели возможно восстановить все утраты? — спрашиваю я, показывая на стены, где осыпалась живопись.

— Вернуть утраченное невозможно,— серьезно отвечает Бурый.— Это будет уже полуправда. Наша задача — сберечь то, что сохранилось, укрепить росписи в том виде, в каком они дошли до наших дней.

Вместе с ним поднимаемся по деревянным лестницам под самый купол. До росписей можно дотронуться рукой. Стена шершавая, холодная. С лесов с шумом срываются горлинки. В темноте вижу: прямо на досках, смешно нахохлившись, сидят серенькие комочки — птенцы. Осторожно перешагиваем через них и поднимаемся все выше и выше. Наконец выходим наружу. Мы на галерее, перекрытой арками. Она обводит примерно на тридцатиметровой высоте восьмигранник, который служит основанием купола мавзолея.

— Приезжайте на будущий год,— приглашает Орадурдыев.— Будет интересная, уникальная работа. Начнем восстанавливать утраченный внешний купол. Над старой кирпичной оболочкой смонтируем железобетонный каркас. Рассчитывать на краны не приходится: технику близко ставить нельзя, чтобы не повредить памятник. Монтаж решено вести с вертолета.

...Под нами простирались развалины Старого Мерва. Через три года этому городу исполнится 2500 лет. К юбилею вокруг отреставрированного мавзолея султана Санджара должны зазеленеть газоны, зацвести фруктовые деревья. Город в пустыне наполнится новой жизнью, но уже как заповедный туристский центр.

г. Байрам-Али, Туркменская ССР.

Владимир Устинюк, наш спец. корр.