на линии огня, твоя интуиция могла бы и подкачать.

— Это единственный аргумент в пользу того, что охотились именно на

меня или есть еще?

— Профессионализм исполнения. — Опять заговорил Густав. —

Оружие, которое мы нашли на месте, подготовка преступления, сокрытие

следов — все это говорит о высоком профессиональном уровне как

исполнителя, так и организатора. Такое убийство стоит больших денег.

Слишком много за бывшего сутенера. Если бы Энрике действительно хотели

убрать, наняли бы какого-нибудь безработного византийца, который за

сотню крон пристрелил бы его на автостоянке. Большего он не стоил.

На некоторое время в разговоре образовалась пауза — мне давали

возможность обдумать и усвоить все вышеизложенное. Пришла мысль, что

вообще-то, до сих пор у меня не было причин не доверять выводам Густава и

герра Рихтера. Кроме того, я давно привык жить в атмосфере враждебности и

страха, которые время от времени выливались в агрессию, направленную

окружающими меня людьми на то, что внушало им страх. Другими словами, на меня. Люди боявлись того, чего не понимали и что не могли

контролировать; мне было наплевать на их правила, на их мораль, религию и

этику; я был опасен для них и за прошедшие годы (а может быть, века? ведь

это была не первая жизнь и сильно сомневаюсь, что в предыдущих я был

более благодушен) свыкся с их ненавистью и враждой: такое отношение

казалось привычным. Поэтому идея о том, что кто-то охотился лично за

мной, действуя с максимальным профессионализмом, что кто-то не достиг

успеха в организации моего убийства лишь потому, что сыграли такие

факторы, появления которых охотник не мог предвидеть — эта мысль не

показалась мне чересчур странной.

— Стрелка так и не нашли? — Спросил я.

Густав покачал головой.

— И вряд ли когда-нибудь найдем. — Добавил он.

— Думаешь, его убрали?

— Нет, я думаю, ему выписали премию за проваленную операцию. —

Искривившая его губы усмешка на мгновение обнажила пожелтевшие от

никотина зубы.

Опять пауза — Густав и герр Рихтер молчаливо предлагали мне

возразить или озвучить вопросы, если таковые возникли, но у меня вопросов

не было... пока. Мне было интересно, что еще они скажут.

Когда молчание совсем уже затянулось, герр Рихтер заговорил:

— И в связи с тем, что ты только что услышал, недавние события

также... заставляют смотреть на них немного по другому.

Я понял, о чем он говорит. Действительно, если то происшествие в

мексиканском ресторанчике не было случайной неприятностью, то и цель

взрыва в поезде можно было уже не искать. Возникло неприятное

ощущение... Тот, кто хотел меня убить, на этот раз подготовился более

тщательно. И на этот раз он был намного ближе к цели.

— Я не чувствовал там никакой угрозы. — Задумчиво произнес я.

Герр Рихтер кивнул, как будто ничего другого и не ожидал услышать.

Густав поднялся, взял со стола бумажную папку и протянул мне. Внутри

обнаружилось досье на некоего Лассе Халонена, финна по происхождению,

безработного, проживающего со своей матерью в Эленгарде, двадцати семи

лет от роду... Прикрепленную к углу листа фотографию я уже видел —

только не на бумаге, а в цифровом изображении, когда герр Рихтер

распрашивал меня в больнице. Тот самый парень с большим рыжим

чемоданом, занявший место в середине вагона, в котором я ехал.

— Ни образования, ни специальности, — сказал Густав. — Бывший

наркоман. Постоянной работы не имел, перебивался случайными

заработками либо просто валял дурака. Его мать рассказала, что в последние

дни он был очень горд и доволен собой — нашел непыльную и хорошо

оплачиваемую работу курьера. Нужно было всего лишь развозить

«документы» и «образцы товаров» в соседние города. Ему купили билет, проследили, чтобы он вовремя пришел на вокзал и вручили закрытый

чемодан перед тем, как посадить на поезд.

— Похоже, на этот раз они хорошо подготовились... — Задумчиво

сказал я.

Густав кивнул и сказал:

— Тот, кто охотится за тобой, учится на своих ошибках.

— Дил... у тебя самого нет никаких предположений, кто бы это мог

быть? — Спросил меня герр Рихтер.

Я покачал головой.

— То, что меня кто-то не любит, не удивляет. Но человека, который

при этом еще и смог бы организовать два таких покушения, мне трудно

представить. По первому впечатлению, дело это не личное...

— А какое же тогда?

— Профессиональное. Кто-то узнал о ШАД и сделал свои выводы

относительно того, с какой целью там обучаются люди с врожденными

параномальными способностями. Очевидно же, что в ближайшие годы

Вестготия присоединится к Восточно-Европейскому Союзу. Что дальше?

Америка, Азия... Кому-то идея такого объединения могла и не понравиться, особенно если этот «кто-то» узнал о том, что ключевые фигуры в аппарате

управления подвергаются гипнотической обработке, обеспечивающей их

лояльность и исполнительность.

— Другими словами, удар нацелен не на тебя, а на меня? — Герр

Рихтер мягко улыбнулся, а вокруг его глаз собрались морщинки. Похоже, мои слова чем-то ему понравились.

Я пожал плечами.

— Это кажется более вероятным, чем какая-то «личная месть».

— Думаю, ты угадал верно.

— Тогда вопрос к вам: кто это?

Он на секунду отвел глаза, а когда вновь посмотрел на меня, стало

ясно: он что-то знает или предполагает, но говорить об этом не станет.

— К сожалению, этого установить нам пока не удалось...

— Даже предположений нет?

— Есть. Но обсуждать их пока преждевременно.

— Бросьте. Я имею право знать.

— Дил, — мой наставник откинулся на спинку кресла. — Я достаточно

хорошо тебя знаю. Ты не станешь сидеть сложа руки...

— Верно.

— ...а вместо этого пойдешь и разворошишь осиное гнездо. А потом

окажется, что я ошибся. Да, такое тоже может быть, потому что нет

уверенности, что мы правильно оценили угрозу. И что в итоге? Мы будем

иметь совершенно ненужную ссору с весьма влиятельными и

могущественными людьми.

Я покачал головой:

— Кого вы так боитесь?

— Дело не в страхе, — спокойно ответил герр Рихтер, и стало ясно, что

моя провокация не удалась. — А в естественном желании не создавать

лишних проблем на пустом месте.

— Следующее покушение может оказаться удачным, между прочим.

— Именно поэтому с этой минуты тебя повсюду будет сопровождать

охрана.

— Я против. Категорически.

— Не глупи.

— Если что-то произойдет, телохранители только помешают. Лишат

мобильности. В том же поезде мы просто взорвались бы все вместе — и

толку?.. Да и не пошел бы я за горгоной, если бы был не один.

— О поездках в таком транспорте теперь придется забыть. — Подал

голос Густав.

— Если мне дадут права на месяц раньше, я не буду возражать.

— Тебе дадут не права, а бронированный автомобиль с персональным

водителем и парочкой накаченных ребят в сопровождении. — Жестко сказал

герр Рихтер. — И это будет только видимая часть айсберга. Тебя буду

сопровождать и другие люди и вести постоянное наблюдение.

Я представил, во что превратится моя жизнь при таком развитии

событий, и покачал головой. Какова бы ни была угроза, прятаться за чужими

спинами — это не для меня. Это претило тому положению в мире, которое я

для себя определил. Помимо того, что я не верил в эффективность охраны, я

периодически лазал по таким местам, попадать в которые обыкновенному

человеку не рекомендуется ни при каких обстоятельствах. Телохранители

там будут только обузой. И что же теперь, отказаться от исследования

пространственных складок и реальностей, соседствующих с человеческим