кипяти…
— Хорошо. — Она сделала движение, намереваясь встать. Я
перехватил ее руку.
— Подожди. Это не для меня.
— А для кого?
— Слушай дальше. Еще тебе понадобится кровь…
— Нет. — У Бьянки длинные волосы, очень густые и пышные, да еще и
вьются так, как будто она каждый вечер делает бигуди. Когда она затрясла
головой, отвергая мое предложение, то стала похожа на недовольную, пушистую чау-чау. — Нет, нет и нет, я не буду этого делать.
— Ничего плохого не случится, — успокаивающим тоном произнес я.
— Кровь можно купить на рынке, в мясном отделе. Тебе понадобится грамм
триста, не больше.
— Я обещала герру Рихтеру, что больше не буду участвовать в твоих…
экспериментах. — Неуверенно сказала она.
— Это не эксперимент, нужно просто покормить кое-кого. В общем, идешь в мою квартиру — вечером, после восьми. На подоконнике стоит
чашка. Наливаешь туда молоко и кровь… Только помой сначала, он не будет
пить из грязной посуды… Наливаешь, потом стоя лицом к окну, говоришь «Я
приготовила эту пищу для тебя, Ярдзич», и спокойно уходишь. Вот и все.
— Кто такой Ярдзич? — Прежде чем я успел ответить, она
предупреждающе выставила перед собой руку. — Нет, молчи. Я не уверена, что хочу это знать.
— Ты выполнишь мою просьбу? — Я испытующе посмотрел Бьянке в
глаза. Она отвела взгляд.
— А это обязательно? — Сделав кислую физиономию, через какое-то
время спросила она.
— Я не знаю, сколько тут проваляюсь. Вдруг он перестанет
прилетать?.. Я приручил его совсем недавно.
— Ладно. А как я попаду к тебе?
Я показал глазами на тумбочку.
— Верхний ящик. Там ключи и кошелек.
Бьянка вытащила ключи и спрятала их в карман джинсов. К кошельку
не притронулась.
— Спасибо.
— Если там будет что-нибудь плохое или опасное, я… я не знаю, что я
с тобой сделаю.
— Если ты сразу уйдешь, после того, как сделаешь все, что я сказал, то
ничего плохого не будет.
— Ага, а если не сразу — значит, будет?..
Я хотел пожать плечами… Это было ошибкой. Стоило шевельнуться, как по правому плечу разлилась волна боли.
— Не знаю. Вообще-то он дал мне обещание не трогать тебя.
Бьянка осуждающе покачала головой. Поднялась, собираясь уходить.
— Водишься с какими-то монстрами. Заботишься о них. Лучше бы так
предупредительно ты вел себя с нормальными людьми.
Я улыбнулся. Вспомнил про несчастную горгону, которую убил, спасая
жизнь совершенно никчемному типу.
— Я ко всем отношусь одинаково. И без причины не нападаю.
— Ну да, конечно… — Бьянка закатила глаза. — У тебя просто талант
притягивать к себе неприятности.
— Всякое случается.
— Пока, Крокодил. Я еще зайду. — Она помахала рукой на прощанье.
— Пока… чау-чау.
3
Бьянка ушла, а я лежал и думал над ее последними словами. В них что-
то было. Я действительно притягивал к себе неприятности. Взять хотя бы тот
случай, который произошел месяц назад, когда я, по дороге из школы, зашел
в мексиканский ресторанчик. Обожаю острые приправы. С четырнадцати лет
— с тех пор, как у меня появился собственный банковский счет, на котором
каждый месяц образуется небольшая, но достаточная для самостоятельного
проживания сумма денег — предпочитаю обедать и ужинать в ресторанчиках
и забегаловках, а не в школьной столовой. Не сказал бы, что в последней нас
плохо кормят, но я предпочитаю сам выбирать, что есть. К тому же, у нас
никогда не подадут такого количества острых специй, каковое могло бы меня
удовлетворить. В школе мясо тщательно прожаривают, а я люблю с кровью.
Так вот, я мирно сидел в ресторанчике, когда почувствовал… ммм…
довольно сложно описать это словами, но попробую. Возникло ощущение, как будто бы я нахожусь не на своем месте. Как будто бы Вселенная
неудачно сдвинулась, ее суставы сместились, и теперь причиняют старушке
невыносимую боль. И вот в этой, пораженной зоне, я и нахожусь. Чувство
было резким и сильным. Ах да, забыл добавить — все это сопровождалось
ощущением чужого внимания. Словно кто-то враждебно пялится на тебя в
упор.
При этом не могу сказать, что впервые испытал подобное… Схожее
ощущение возникало, в частности, на уроках по развитию интуитивного
внимания, когда Рихарт завязывал ученику глаза, брал в руки палку и
начинал наносить удары… а ученик, не видя противника, должен был
уворачиваться. Тогда было тоже самое — чужое внимание, совмещенное с
чувством «неправильности» — хотя и во много раз слабее. Откуда
надвигалось ощущение «неправильности», оттуда и прилетал удар. Позже я
заметил, что чем выше угроза, тем острее ее восприятие: палкой Рихтер мог
задеть меня, заточенным мечом — никогда. В мексиканском ресторанчике
ощущение угрозы почти сразу сделалось непереносимым. Я не стал
анализировать это чувство или размышлять над тем, насколько глупым будет
выглядеть мое поведение в глазах других посетителей — я просто упал на
бок и прижался к полу, ощущая, как «вывихнутый сустав» мироздания встает
на место. На меня удивленно посмотрели, а я, подняв голову, осторожно
поглядел в ту сторону, откуда несколько секунд назад пришло ощущение
угрозы и чувство «неправильности»… Ничего. Несколько столиков, за ними
— прозрачная стена, состоящая из вертикальных стекляных секций, а за
стеной — улица.
Потом в зале начался шум, я обернулся и увидел раненого мужчину в
белом костюме. Часть посетителей рванула к выходу, другие попрятались за
столиками, третьи пытались оказать помощь мужчине. Телохранитель
раненого размахивал пистолетом, пытаясь понять, откуда был произведен
выстрел. Тут, наконец, до меня начало доходить, что произошло, и я
посмотрел в сторону витрины еще раз, более внимательно. Так и есть. В
центре одной из верхних секций красовалась маленькая дырочка, вокруг
которой змеились белые трещины. Я не стал дожидаться приезда полиции и
скорой, смешался с теми, кто хотел немедленно покинуть это место, и вышел
из здания. С учетом траектории полета пули, стрелять должны были из окна
здания, расположенного на противоположной стороне улицы.
Как я узнал позже (отчасти — из газет, отчасти — со слов герра
Рихтера, который не только являлся директором частной школы для
специфических детишек, но еще и занимал пост в ВЕСБ — Восточно-
Европейской Службе Безопасности), мужчина в белом костюме был
нечистым на руку предпринимателем, связавшимся с криминалом и не
расплатившимся вовремя по своим долгам, а мне «повезло» оказаться на
линии огня между ним и киллером.
…Мои размышления были прерваны новым визитером. Как всегда,
подтянутый и бодрый, герр Рихтер излучал в окружающее пространство
волны уверенности и оптимизма. Он располагал большой внутренней силой
— большей, чем кто-либо из тех, с кем мне доводилось встречаться. Он легко
и естественно организовывал окружающий мир под себя. Людям в его
присутствии хотелось вытянуться и сделать хоть что-нибудь, чтобы
заслужить его одобрение. Прирожденный лидер и первоклассный учитель.
Он улыбнулся, приветственно кивнул мне и сел на стул рядом с
кроватью.
— Привет, Дильгерт. Сегодня ты выглядишь намного лучше, чем
вчера.
Что было вчера, вспоминалось с трудом. Взрыв поезда, падение… А
потом… потом начался настоящий кошмар.
Меня доставили в больницу вечером и терзали всю ночь. По какой-то
неведомой мне причине врачи решили обойтись без обезболивающих
средств. Пара открытых переломов, несколько глубоких порезов — все это
вправляли и зашивали «по живому». Хорошо еще, что я временами терял
сознание. Но потом боль опять возвращала меня к действительности. Я
