— О-о-о-ся! — затопал ногами Гриша, и его басовитый голос дал петуха. — Возьми и меня с собой! Мы будем вместе играть в ракушки!

Ося обернулся, с жалостью посмотрел на своего товарища.

— Тебе папа, наверное, не разрешит. Лучше я сам приду потом, вот только отдохну немного…

И наступил застой. Словно и не было славной победы на Бруте или Вселенная, взглянув внимательнее на представителей земной расы, забрала обратно свои чудесные подарки и раздала их другим своим детям.

Краски как будто померкли, все, что раньше казалось ярким и вызывало восторг, вдруг поблекло, сделалось ненастоящим, туманным и почти бесцветным. Апрель не оправдывал надежд, почки на деревьях набухали бледно и болезненно, как прыщи какие-то, а не обещание новых листьев. Дни были пасмурны, солнце если и выглядывало, то светило резко и прямолинейно, прочерчивая морщины на лицах даже молоденьких девушек, обводя черным выбоины на асфальте, раскладывая некрасивые тени, как шмотки грязи. Дворники ритмично и механически скребли граблями пустые газоны без единой травинки, обрезали на деревьях ветки, перекрикивались гортанно и непонятно.

 Майские жуки сидели в земле, ждали, когда на березах проклюнутся листья, но знали — полететь не удастся, придется ползти по стволам. Только Магия им позволяла летать: без нее они, как и призраки, незаметны, по их количеству можно судить о том, сколько волшебства вокруг, как по наличию лягушек — о чистоте воды.

А люди… почти перестали друг друга понимать. Им казалось, что поглупели все окружающие, но нет. Часть рассуждений, которая кажется самоочевидной, опускают все, поэтому без помощи Магии удается понять адекватно только хорошо знакомого человека, про которого точно известно, что именно он не сказал, но хотел сказать. Теперь отвечающий вставлял на место пропущенного что-то свое либо считал произнесенное намеком, иронией или метафорой и отвечал поэтому совсем не на то, что услышал.

Земля продолжала катиться к Концу Света, словно камень с горы.

— Но почему? Почем-му-у-у? — мычал Вася на третий день своего запоя.

— Сейчас объясню, раз уж вы сами не догадались, — впервые после долгого отсыпания внутри аватары Бог подал голос. Он и сейчас чувствовал себя непроснувшимся и изможденным, но не от того, что испытывал джетлаг или весенний авитаминоз.

 — То, что мы Здравый Смысл на Бруте победили, — отсрочило Конец Света. Но не предотвратило его. На Земле Магии все равно мало, хоть ее количество и перестало убывать с такой бешеной скоростью. А вот мне ее еле хватило, чтобы дверь починить.

— Так что же, придется нам, как брутянам, чужую Магию воровать и сюда тащить? — в кухню вошла явно расстроенная Варвара с телефоном в руке.

«Опять ее Танька расстроила дурацкой эсэмэской!» — подумал Бог.

— Как-то странно, бороться со злом, а потом тем же самым злом и заняться, — Варвара спрятала телефон в карман и поставила на плиту чайник.

— А я могу колдовать, — вмешался Гриша. — Я могу играть в Осю.

Он взлетел по стене к потолку Человеком-Пауком, сверкнул глазами и прогрохотал:

— Хо! Хо! Хо!

— Слезай, обормот! Тоже мне, нашел игру! Ремня хочешь? — взревел Вася и тут же взвыл, получив с потолка плевок в глаз.

— Вася, заткнись! — Нелида зажала пальцами уши.

— Ничего мы не будем воровать, — продолжил Бог ее голосом. — Мы будем снова учить людей вырабатывать и приумножать Магию. У каждого человека есть магическая часть души, которую он может взращивать и выплескивать наружу. Мы разработаем план.

— План? Это и-хто сказал «план»? — гном перестал реветь и усмехнулся ехидно.

— Ладно, план мы не разработаем, будем поступать по обстоятельствам — и разберемся.

— Правильно, доченька, разберемся, если будем по обстоятельствам действовать. Ну а дальше как бог пошлет.

Бог стрельнул Нелидиными глазами: «Эх, Варвара, Варвара… Если бы все зависело от того, как и что я пошлю…» — но вслух не сказал ничего.

Телефон пропищал опять, и она улыбнулась, взглянув на высвеченный экранчик.

— Будем с гномами Конец Света предотвращать, раз они колдовать могут, — Варвара будто воспрянула духом. — И Осю позовем. Он ведь тоже колдун у нас, как и Гриша. Как бы мне еще Таньку в Москву затащить, уж с ней-то не страшен хоть бес, хоть дьявол…

— Кха-ар-кха!! — перебил Варвару странный звук, похожий на громкий кашель.

Трое на кухне метнули обеспокоенный взгляд на Нелиду: ее лицо побагровело, на шее вздулись синие жилы, бедняжка закашлялась так сильно, словно глотнула резкого воздуха, и он тут же продул ее бронхи насквозь.

Варвара засуетилась — то похлопывала дочь по спине, то подносила стакан с водой, но Нелида все кашляла и кашляла, время от времени метая сердитые взгляды в сторону гнома, который смотрел на нее с выражением: «Хватит, Бог, дурака валять!»

— Вам бы всем в отношениях ваших разобраться сперва не мешало, — заговорил Вася недобрым голосом, на удивление трезвым. — А то вы со всеми своими неопределенностями уже давно целый мир уморили! — и покровительственно похлопал Нелиду по руке. — Правильно я говорю?

Лишь один из присутствующих мог бы ответить: «Правильно!», ну, или наоборот, не согласиться, заспорить, ибо в отличие от остальных только он знал, что именно Вася имел в виду.

Любимый

В подмосковном элитном районе, где балконы помпезных вилл опираются на незапыленные плечи молодых, но крепких атлантов, завершалось строительство наиважнейшего объекта — то ли дворца аравийского шейха, то ли штаб-квартиры НАТО. Выяснить, что конкретно сооружалось на земельном участке размером с колхозное поле, было не так-то просто: объект был окружен непроницаемым тридцатиметровым забором. Местные жители, конечно, и с вертолетов пытались подглядывать — только безрезультатно: стройплощадку скрывала камуфляжная сеть для маскировки ракет и танков. Владельцы соседних вилл сгорали от любопытства в ожидании конца работ. Когда люди в оранжевых касках наконец-то снесли забор, на дороге напротив объекта замедлилось движение «мерседесов», «ламборгини» и «бентли».

***

Видавший виды «фольксваген» прошуршал шинами по присыпанной мелким гравием дорожке возле скромного коттеджа в английском кантрисайде. Заглох фыркающий мотор, одновременно хлопнули две двери: из коттеджа вышел мужчина, из «фольксвагена» — женщина, оба глянули друг на друга в немногозначительном молчании.

***

Все смотрели на новый дом — без атлантов и даже без балкона, с крыльцом из грубых досок, с крышей из ломкого шифера над единственным этажом, с окнами в деревенских наличниках. Рядом — сарай из материалов второго сорта да ряд деревьев с кустами, что росли на пустыре еще до начала строительства. Кое-кто из проезжающих мимо видел там женщину, разодетую не по меркам скромного домика — в дорогих мехах, в бриллиантах, в сапогах из кожи питона, но при всем при том внешне напоминавшую продавщицу, в лучшем случае — заведущую хозмагом. Если те, кто мимо проезжал, ее взгляд невзначай ловили, то сразу жали сильней на педаль[134] — знакомство с такой соседкой владельцам «бентли», вертолетов и прочего сулило мало хорошего.

***

— Hi, honey[135], — сказала Танька, вытаскивая из «фольксвагена» пакеты с продуктами.

— Need my help?[136] — кивнул Робин.

— It’s OK, I’ll manage[137].

Муж отчеканил крутой поворот и замаршировал прочь, гравий с шумом оседал под его ногами. Левую руку он, как всегда, прижимал к бедру, словно к рукояти невидимой сабли. Походка наследственного гвардейца раньше Таньку весьма забавляла, а теперь только раздражала: каждым шагом он словно сваи забивал, а правой рукой будто бил кого-то наотмашь.

Танька отвела хмурый взгляд от удаляющейся фигуры, подхватила два тяжелых пакета в правую руку, три пакета полегче в левую и толкнула коленом дверь с выгравированной табличкой «Home Sweet Home»[138].