Разбирая «Сочинения Ульянова», Н. Г. Чернышевский пишет: «Правда, у него нет таланта, но один ли он виноват в этом грехе? Разве есть талант у иных стихотворцев, которыми многие восхищаются? Правда, у него нет литературного навыка; но тем больше чести ему, что он без всякого образования пишет часто совершенно так же, как пишут иные поэты, которые и в университетах бывали, и в образованном кругу обращаются, и о свободном творчестве умеют поговорить или помолчать с многозначительной улыбкой».
Н. Г. Чернышевский приводит несколько образцов творчества Ульянова, иронически отмечая при этом:
«...мы уверены, что у иных, даже очень высоко превозносимых поэтов, если поискать хорошенько, найдутся такие стихотворения, как например:
Я тайну твою, друг, подметил случайно
И вздох твой летучий вполне разгадал,
Он в сердце моем, будто эхо, печально
Откликнулся. И вот что я в нем прочитал и т. д.
или такие, как, например, «Песня воинам, взявшим Каре»:
Здравствуйте, ребятушки,
Здравствуйте, друзья!
С песенкой воинской
В стан пришел к вам я... и т. д.»
Заканчивает рецензию Н. Г. Чернышевский такими словами: «Сочинения г. Ульянова надобно было бы причислить к серобумаж-ной литературе, но у кого, после вышеизложенных соображений, достанет духу на такой строгий приговор?» 5.
Однако, каков бы ни был этот приговор Н. Г. Чернышевского, он, во всяком случае, сам по себе весьма весомо напоминает библиографам и литературоведам, что поэт-самоучка Ульянов на свете был и что его никак нельзя считать «не существовавшим в русской литературе».
Не следует, конечно, только на основании этого, выносить строгое суждение и о самих библиографах. Дело у них трудное, важное, кропотливое и крайне неблагодарное.
Замечательный русский библиограф В. И. Межов когда-то с горечью говорил:
«...едва лишь явился какой-либо указатель, как многие встречают его весьма враждебно. Пусть он на сотни справок ответит удовлетворительно, за это даже не скажут спасибо составителю. Но стоит только двумя-тремя ошибками не угодить справляющемуся, как на голову несчастного библиографа посыпятся обвинения в недобросовестности и невежестве, а его труд сочтут годным только на макулатуру» 6.
Ни в каком случае, никогда я не хотел бы напоминать собою людей, на которых так справедливо жалуется В. И. Межов, отдавший жизнь русской книге.
«ДЛЯ ВСЯКОГО УПОТРЕБЛЕНИЯ»
В мае 1891 года в Москве, в богадельном доме графа С.Д.Шереметева (ныне Московский городской н.-и. институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского) умер поэт-сатирик и артист Павел Васильевич Шумахер. Родился он в 1817 году в Орше.
Образованный, владеющий многими языками, тонкий знаток литературы, талантливый поэт и артист, Шумахер оставил литературное наследство, которое почти полностью уместилось на 250 страничках небольшой книжки, изданной в наше время, в 1937 году, в серии «Библиотека поэта»
Жизнь П. В. Шумахера сложилась неудачно, как и судьба его книг.
Не прошло еще и 20 лет со дня его смерти, а напечатанная о нем статья в журнале «Исторический вестник» 1910 года уже носила название: «Забытый поэт-сатирик»2.
Юность свою П. В. Шумахер провел в Орше. Учился там в училище иезуитов. Потом учился в Петербурге в Коммерческом училище. Начал служить в военном министерстве, не помышляя о литературе. Дважды служил п далекой Сибири, причем последний раз управляющим золотыми приисками. В Сибири, между прочим, неоднократно встречался с высланными декабристами.
В начале 50-х годов Шумахер вернулся в Петербург, женившись по дороге на вдове богатого купца. Года три жил за границей, преимущественно в Париже, после — в Нижнем Новгороде в доме богатого деда жены. Здесь попробовал (от скуки!) играть в любительских спектаклях и выступать в качестве чтецарассказчика. Имел шумный успех, который весьма пригодился впоследствии. Кое-что начал писать в журналах.
В Нижнем Новгороде Шумахер в феврале 1858 года встретился с Тарасом Шевченко и первый познакомил его с нелегальным герценовским «Колоколом». К этому времени Шумахер уже сам приобрел некоторую известность.
Переселившись в Петербург, Шумахер вскоре разошелся с женой. Материальные дела его были плохи.
Началась трудовая жизнь литератора, осложненная тем обстоятельством, что цензура сразу отнеслась к его творчеству с подозрением и ставила рогатки к напечатанию стихотворений и к публичному их исполнению.
Шумахер сотрудничал в издававшейся В. С. Курочкиным «Искре» — журнале, руководимом революционно-демократической группой разночинцев.
Сатирические стихи Шумахера в эти годы полны вражды к крепостничеству, глубокого сочувствия к трудовому народу. С усилением реакции сатирическое жало стихов Шумахера притупляется. Поэт явно устает от борьбы. В восьмидесятых годах он пишет о себе горькие стихи:
«Какой я, Машенька, поэт!
Я нечто вроде певчей птицы,
Поэта мир—весь божий свет;
А русской музе тракту нет,—
Везде заставы, да границы.
И птице волю дал творец —
Свободно петь на каждой ветке;
Я ж верноподданный певец,
Свищу, как твой ручной скворец,
Народный гимн в цензурной клетке».
Цензура, действительно, сбивает сатирика, запугивает его, и к концу жизни мировоззрение Шумахера отличается от его же убеждений шестидесятых и семидесятых годов. Однако и до последних дней он писал оппозиционные стихи, служившие объектом пристального внимания Третьего отделения. Это неусыпное внимание и преследование сбивали поэта порой на стихотворения откровенно циничного характера, а иногда, вдруг, и на отнюдь не прогрессивные слова и мысли. Но все это были отдельные срывы, и популярность стихов Шумахера росла и была больше, чем он думал об этом сам. Современники сравнивали его с Беранже за умение остро и быстро откликаться на политические и социальные вопросы. В 1871 году Шумахер пытается выпустить первый сборник своих сатирических стихотворений. Напечатанная в Петербурге книга была немедленно арестована в типографии, автора привлекли к суду. Товарищ прокурора в своей обвинительной речи дал такую характеристику стихотворениям, напечатанным в этой книге: «Книга Шумахера большей частью заключает в себе очень краткие с очень легким содержанием стихотворения, начинающиеся с обыкновенных эротических тем и оканчивающиеся серьезными целями: об исторических судьбах народа» 3.
Помимо этого, критик-прокурор нашел в стихах Шумахера и «неприличное осмеяние великих реформ Петра», и «осмеяние награды орденами, исходящей от высочайшей власти», а в стихотворении «Пруссофобы» еще и «осмеяние национальности, многие представители которой стояли и стоят в высших сферах».
Дело о книге перешло в Судебную палату, которая определила: Шумахера личному взысканию не подвергать, но книгу его истребить всю без остатка.
Проделано это было, очевидно, настолько усердно, что Н. Ф. Бельчиков, редактировавший советское издание стихотворений Шумахера в 1937 году и сумевший поднять все архивы — как цензурные, так и личный архив поэта — книги «Для всякого употребления» не нашел.
К сожалению, ко мне эта книга попала после выхода в свет нового советского издания стихотворений Шумахера, и помочь редактору Н. Ф. Бельчикову было уже поздно. Книга представляет собой типографскую верстку, присланную автору для корректуры. Страницы испещрены всякого рода исправлениями и поправками, сделанными рукой автора. На титульном листе книги его же дарственная надпись:
«Единственный уцелевший экземпляр дарю уважаемому Н.М.Соколовскому. П.Шумахер. Май 1872. Спб.».
Владелец, по-видимому, очень дорожил подарком поэта, и книга его переплетена в роскошный кожаный переплет с золотым обрезом. Каждая страница с пометками автора переложена вплетенными листами папиросной бумаги. Впрочем, книга* этого стоит—она уникальна4.
Обвинение Шумахеру было предъявлено по статьям 1001 (цинизм) и 1045, карающей за «политические выпады против существующего строя». Об этом имеется карандашная заметка, сделанная также рукой автора на листе шмуцтитула книги.
