Мы поднялись по лестнице наверх в поисках таинственного гостя. В спальне хозяина, разметав свои шикарные белокурые локоны, спала Розка сном пятилетнего младенца! Розольда была копией своей сестрички, только года на четыре моложе. Единственно, чем она отличалась от Изольды, это своей наивностью, на мир она смотрела сквозь розовые очки, и предательство Герки очень огорчило доверчивую дурочку. Однако это не помешало устроиться ей с комфортом в доме своего бой-френда.

Мы попытались разбудить Розу, но она не просыпалась. Из приоткрытого ротика вылетали неприятные хрипы.

Аркашка сделал новую попытку в побудке Розы, она чуть-чуть приоткрыла глаза и пробормотала что-то непонятное. Вдруг, спохватившись, она открыла глаза и подскочила на постели.

— Кто вы? — вскрикнула Роза.

— Не узнаешь? — Аркадий уселся в кресло, предварительно впустив утренний свет в широченное окно спальни.

— Вы? — изумилась Роза. — Что вам от меня надо? Сказала же — ничего не знаю! — капризно надула губки Роза и потянулась, чтобы достать с ночного столика сигарету. На ней практически не было одежды.

Даже рискуя разбудить в себе зависть, я не могла не признать, что Розка была необычайно красива. Ее нельзя было назвать падшей, так как едва ли ей хоть раз в жизни случалось подняться. Это была в своем роде дикарка! Она знала, что лед холодный, что ветер больно хлещет, что углы острые, а уксус кислый, но она не знала того, что неприлично обнажать свои телеса в обществе незнакомых людей...

— О, господи! Я все еще на духу... — громко простонала Роза, схватившись за голову и растирая холеными руками виски.

— На духу? — переглянулись мы с Мамон м.

— Не понимаете? Ну, говорят еще — на косяке, на пружине или, как еще там, ну-у, в общем, под парами. Я слишком много пила! — наконец-то совершенно ясно определила свое состояние Роза.

— И что же, Гера оставил тебе ключи, не сказав ни слова? — стал Аркашка изображать из себя дознавателя, в смущении отвернувшись к окну.

— Записку оставил — сволочь! Под ковриком! — закурив, стала хныкать Розка от обиды на своего любовника.

— Где записка? — сделал поворот на сто восемьдесят градусов Аркадий.

— В мусорку выкинула! На кухне!

— А с кем чай пила?

— Ни с кем! Одна! — искренне удивилась Роза такому вопросу.

— А почему четыре чашки?

— Так утром пила, потом в обед, вечером кофе растворимый, потом от Изольды вернулась, еще чашку выпила. — Стала загибать пальцы Роза, подсчитывая количество выпитых чашек. Помыть за собой у нее не хватило толку. — Еды никакой не оставил! Денег и тех нет! — жалела себя несчастная Розка.

— А почему он должен тебе что-то оставлять? — вкрадчиво спросил Аркашка.

— Как это почему? Я ему все выложила на блюдечке, обещал, что поженимся, в Германию уедем! А сам такой сюрприз мне устроил!

И правильно сделал, подумала я — на мой взгляд, эта кошечка может заставить кого угодно вести собачью жизнь!

— Так это он? — Аркадий сделал воображаемый выпад со шпагой.

— Планировали увести чемодан из-под Изольдиного носа, но когда я вернулась, он клялся, что не убивал Димку. За ним, видите ли, слежка установлена! Да кому он нужен, сарделька баварская! — Роза утерла кулачком несуществующую слезу.

— Ну и кто, по-твоему, чемоданчик прихватил? — спросила я.

— Изольда! Хотя мог, конечно, и Герман!

Верить людям никак нельзя! — выдала Роза сакраментальную фразу и совершенно искренне разрыдалась совсем как человек, который вдруг с ужасом замечает, что, сам того не желая, все время говорил правду...

Я спустилась вниз на поиски записки.

Мятая бумажка валялась рядом с мусорным ведром. Из любопытства я заглянула в «Электролюкс», верхнее отделение ломилось от продуктов, консервы, яйца, компот в банках, ананас, апельсины! Морозилка тоже впечатляла: креветки, мороженые полуфабрикаты, как мясные, так и овощные, аккуратно лежали в ящиках. Роза просто лентяйка. Жалуется на голодную смерть с полным холодильником!

— Там полно продуктов! — я мухой влетела в спальню и укорила девицу.

— Какие? — округлила глаза Роза. — Апельсин пыталась почистить, так ноготь сломала! — она сунула нам под нос свои наманикюренные пальчики, на правой руке указательный палец отличался от своих собратьев коротко стриженным ногтем.

— Так ты их совсем! Чик-чик и под корешок, авось с голоду и не пропадешь, — стал издеваться над ней Аркадий, читая Гер кино послание.

Прочитав записку, он сунул ее мне.

"Дорогая, я отлучаюсь на неделю! Постарайся выбить деньги из своей сестрички! Я сопровождаю «наш семейный кошелек» в Баден-Баден!

Отвертеться не было никакой возможности...

Щекочу твои пяточки! Целую хвостик и пимпочки! Твой........, и неразборчивая подпись.

— Какие деньги он пытается получить у твоей сестры? — теперь и я приступила к допросу, содержание записки выбило меня из колеи, что еще за «хвостик и пимпочки»?

— Так нам положены пятьдесят тысяч долларов на двоих за участие в этом спектакле! Ну-у, я алиби устраивала Изольде! — стала объяснять Роза. — Герман встречал меня, был посвящен во все тайны! Неужели непонятно?

— Роза, а вы где-нибудь работаете? — Аркашка не представлял себе эту девицу с Прялкой, да и я, конечно, тоже.

— Естественно! — опять округлила и без того большие глаза Роза. — В «Горячих пиратах»! Гера тоже там подрабатывает! Но получаем мы там сущие копейки, — жаловалась на трудную жизнь девица.

— Официантами, что ли? — не понял Аркадий.

— Танцуем мы там, ясно?! — рассердилась Роза, представив себя в передничке.

— И сколько получаете, если не секрет? — Аркашка во что бы то ни стало хотел иметь представление о честном заработке Герки и Розы.

— Когда как! Когда везет, можем и полторы штуки срубить за вечер! А так, двести долларов и гуляй!

— Двести долларов тоже за вечер? — не унимался Аркашка.

— Ну, ес-стественно, — как на дурака посмотрела Роза. — Не за месяц же!

— Ну мало ли, я думал за неделю.

— Так мы всего два раза в неделю работаем.

Публика не любит подолгу пялиться на одних и тех же ," приходится гримироваться, — жаловалась на невыносимые условия труда Роза.

— Ладно, передавай привет Гере. — Мы стали спускаться с лестницы.

— А сто долларов не одолжите? — крикнула нам вдогонку Роза.

— Сами только об этом и мечтаем, — обломил ее Аркадий.

— Столько времени потратили впустую!

Грешный человек не редкость на этом свете (ведь и ангелы не редкость в раю), поэтому я вовсе не имела склонности причислять эту маленькую стриптизершу к категории публичных девиц. В моем представлении она была бы чистой голубкой, сложись ее судьба иначе. Просто девушке нравились украшения, красивые платья, пределом ее мечтаний было супружеское ложе, на котором можно давать и брать одновременно. Все серьезные мысли отскакивали от ее мозгов, в которых уживались только фантазии вечного ребенка и вера в человеческую искренность...

...Уставшие, мы поехали домой. У Цветова вовсю хозяйничал Сашка. За то время пока нас не было, он успел откуда-то привезти мешок картошки, с которого по полу Наташкиной стерильной кухни кругом насыпалась земля, и три банки соленых огурцов. Банка маринованных грибов стояла на столе, Санек протирал с нее вековую пыль.

— Сам собирал! Грибов в прошлом году было — завались! Как пойду в лес, так меньше корзинки белых не приношу. Садитесь завтракать, я тут картошечки пожарил! — пригласил нас Сашка с лучезарной улыбкой, точно владелец ломбарда, дающий взаймы под заклад и уверенный, что всегда вернет свое.

На завтрак нас ждала жареная картошка с луком, причем на сале, ну и грибочки с огурчиками. Вот такая деревенская диета! Хотя для Аркашки она самое — то! Так уж и быть, не буду вредничать, налопаюсь картошки!

Проснувшись в час дня, я почувствовал себя донельзя разбитым, совершенно дурацкий образ жизни ведем! Ничего не узнали, топчемся на одном месте, как малые дети.